Конунг

Эпилог

Солнце исчезло. Тьма и чудовищный грохот обрушились на Акля. И дьявольский свет. Свет преисподней. Синий, красный, зеленый мечущийся свет. Обливавший ядом все, чего касался. Свет и рев, терзающий уши.

«Я попал в ад, — подумал Акль без всякого страха. — Выходит, здесь мое место».

Гигантские тела окружали его. Огромные чудовища, ревущие, трясущиеся, подпрыгивающие, визжащие. С цветными гребнями на головах, с уродливыми гротескными мордами, искаженными диавольским светом. Дергающиеся чешуйчатые спины, топочущие ноги. Они не обращали внимания на Акля. Их взгляды были обращены к холму, из которого выплескивались сводящие с ума рев и грохот. Именно там то вспыхивал, то гас ослепляющий, ранящий глаза свет…

Что-то ударило Акля в щеку. Шип одного из чудовищ. Это существо было поменьше других. Полуженщина-полумужчина в черных доспехах. Рассеченная спереди латная куртка, под которой — тяжелые подпрыгивающие груди с кольцами в сосках. Лысая голова с огромными черными слепыми выпуклыми глазами, раззявленный рот с собачьими клыками…

Акль попятился. Но монстр его не видел. Не замечал. Чудовища были так увлечены сатанинским грохотом, что не обращали на него внимания.

«Надо выбираться», — подумал Акль.

Он протискивался между спинами и животами, вдыхал запахи пота, дыма и похоти, терпел толчки и удары…

Пока вдруг не вырвался на свободу. И тотчас что-то уперлось ему в грудь. Короткая черная палка.

Акль запрокинул голову и увидел каменно-неподвижное лицо великана, расцвеченное полосами ядовитого света. Тяжелая лапа легла на плечо Акля, толкнув обратно: твое место там.

Акль отшатнулся, споткнулся и сел на сухую колючую землю, теряясь в адском грохоте, вдыхая чуждый незнакомый запах.

Наверное, он долго так просидел, жалкий, опустошенный.

А потом что-то произошло у него внутри. Он постиг суть. Вник в суть музыки: грохота, визга, хриплого рева. Этот звук растворял своей чудовищной мощью. Акль понял: душа его гибнет. Но противиться не мог. Флейта сама оказалась в руках. Ее неслышный голос вплелся в музыку преисподней.

Тишина наступила не сразу. Или Акль не сразу осознал, что наступила тишина. Рева и грохота больше не было. Только свет продолжал неистовствовать, полосуя тьму разноцветными клинками.

Акль поднял голову и понял, что ад опустел. Вернее, опустело поле, потому что дьявольский холм по-прежнему полыхал жутким светом и пятеро демонов стояли на нем. Стояли и глядели вниз, на сидящего Акля. Стены из спин чудовищ больше не было между ними.

А потом один из демонов сорвал свою морду, и под ней оказалось обычное человеческое лицо, блестящее от пота, обросшее клочковатой бородой.

— Редж, — окликнул его другой демон. — Что за хрень? Я не втыкаю. Куда все пропали? Это же не глюк, да?

Акль слышал его слова будто сквозь надвинутый капюшон. Речь была непривычной, но знакомой.

Акль удивился. Ему думалось: если в преисподней и говорят на языке людей, то это должна быть латынь.

— Не глюк, — сказал тот, кого назвали Реджем.

Голос у демона был хрипловатый, усталый, но Акль его узнал. Именно этот голос недавно ревел, будто десяток оленей в гон.

Взгляд демона, теперь уже вполне человеческий, остановился на Акле. Демон уронил то, что недавно было его мордой, и начал спускаться. Двухметровый, отблескивающий черной чешуей хвост волочился за ним.

Демон неторопливо прошел через вытоптанное поле к сидящему на земле Аклю. Остановился. Если не считать вымазанных черным век, он ничем не отличался от человека. Разве что ростом. Даже норману Огелю пришлось бы задрать голову, чтобы посмотреть демону в глаза.

— Эй, — сказал демон, глядя на Акля сверху. — Какой у тебя забавный прикид.

Демон присел на корточки, оказавшись вровень с Аклем. Если бы Акль увидел такое лицо в Лилле, никогда не догадался бы, что перед ним демон.

Акль смотрел на демона. А демон посмотрел на флейту у него в руках, цокнул языком и спросил удивленно:

— Амиш, ты кто?

Тысячеголосый гром потряс воздух.

— Вот оно… — пробормотал маркграф Эберт, глядя на желтый туман, в котором заметались рыжие и зеленые световые полосы.

— Господи спаси! — неустрашимый Петар побледнел и перекрестился.

Туман начал рассеиваться.

— Тысяча воинов! — с восторгом проговорил Эберт. — Целая тысяча! Не обманул мальчишка!

— Больше, — Беренар с живым интересом разглядывал толпу, заполнившую двор. — Только я не уверен, что это люди.

— Да хоть каменные великаны! — воскликнул Эберт. — Они — мои! Они будут сражаться за меня!

— Доспехи у них странные, — заметил Беренар. — И я вижу среди них женщин.

— Точно! — подтвердил Петар. — Сразу и не поймешь. Одеты по-мужски. Тьфу, пакость!

— Потому что они тоже воины! — решительно заявил Эберт. — Все они будут сражаться за меня! Года не пройдет, как я стану конунгом франков! Гляди, какие они здоровенные! Петар! Иди к ним! Скажи им, кто теперь их хозяин! Пусть знают!

Петар ослушаться не посмел. Подтянул подбородочный ремень, кивнул двоим гвардейцам, чтобы следовали за ним, и двинулся вниз.

— Это что еще за сраный флешмоб? — спросил один полицейский другого.

— Не ко мне вопрос, — ответил тот нервно.

Не они одни недоумевали.

Та часть толпы, что не была под кайфом, уже освободилась от власти жесткого ритма и с изумлением глядела на возникший непонятно откуда замок и странных людей на стенах.

— Крутое шоу… — пробормотал кто-то.

— А забористая дурь! — с восторгом отозвался его сосед. — Конкретно вставило!

— Вот же, драть его, дерьмо… — пробормотал первый полицейский, высматривая в толпе лейтананта. Их здесь шестьдесят два. Шестьдесят два офицера и сколько-то обычных охранников. Достаточно для того, чтобы разобраться с беспорядками. А беспорядки будут. Что-то явно пошло не так.

Капитан Петар остановился перед крупным демоном. Тот пялился на капитана сверху. Налобник Петарова шлема находился на уровне черного черепа размером с кулак. Череп висел между мощными грудными мышцами демона, заросшими желтой шерстью. Глазницы черепа полыхали зеленым сатанинским огнем.

Петару очень хотелось сделать шаг назад. Демон нависал над ним, как осадная башня. Но отступить значило проявить слабость.

— Маркграф Лилльской марки Эберт приветствует вас! — торжественно объявил капитан.

— Это кто? — заплетающимся языком спросил Слон у подружки.

— Рекон это, — ответила та. — Вот же меч у него.

— Чо? — Слон внезапно взъярился. — Отскочил от меня, мелкий! — рявнул он и отпихнул Петара.

Толчок отбросил капитана на пару шагов.

Петара охватило холодное бешенство. Никто не смеет так с ним обращаться. Тем более тварь из преисподней.

Петар извлек меч, перевернул рукоятью вверх. Узри, тварь, силу Христову!

Демон креста не испугался.

Слон увидел, что настырный рекон не унимается. Достал свою пластиковую хреновину, бормочет что-то. На карачки его поставить, так не выше Слонового колена, а какой наглый.

— Сказано, пшел! — Слон снова толкнул коротышку.

Но тот не толкнулся. Стоял там же.

Слон с недоумением поглядел на руку. Опа! А куда девалась кисть?

Подружка рядом пронзительно завизжала.

Креста демон не испугался, но добрая сталь не подвела. Взмах — и лапа твари упала на мостовую.

А потом все исчезло.

Раздался звук, похожий на щелканье бича.

— Срань Господня! — взревел Эберт, перекрыв шум во дворе.

Ошибки не было. Петар лежал на мостовой, а кровь из его головы сочилась на камни.

Гвардейцы, которые должны были прикрывать капитана, скинули в боевое положение щиты и взяли копья на изготовку. Но понять, кого надо убить, не могли.

Наконец один из них неуверенно ткнул в живот демона, которому Петар отрубил лапу. Тварь, похоже, не чувствовала боли, но копье вошло в демоново брюхо так же легко, как вошло бы в ничем не защищенный человеческий живот.

Сильный удар в бок слился с повторным хлопаньем невидимого кнута. Гвардеец закричал.

Эберт оцепенел. Те, кто должны стать его воинством, убивали воинов маркграфа.

Беренар соображал быстрее.

— Именем Господа! — закричал он яростно. — Бей погань!

И бросился вниз по лестнице, выхватив меч.

Однако смерть оказалась еще быстрее. Последнее, что услышал Беренар — разрывающие воздух хлопки невидимых кнутов, последнее, что увидел — росчерки стрел, падающие с неба, и само небо, внезапно обрушившееся на него.

— Амиш, ты кто? — спросил демон с человеческим лицом у сидящего на земле Акля.

— Кто я?

Акль не сразу сообразил, о чем его спрашивает демон, а сообразив, ответил первое, что пришло в голову:

— Я… Я музыкант.