Конунг

Глава первая

Моему непосредственному начальнику капитану Свиблову вчера исполнилось тридцать лет.

Семь часов, прошедших с того момента, когда заказные вертушки унесли по домам изрядно набравшихся, но по-прежнему бравых сотрудников Управления внештатных ситуаций, — вполне достаточный срок, чтобы вывести из организма последствия вчерашнего праздника. По крайней мере — для меня.

Однако организм капитана Свиблова оказался не столь могучим.

Надо полагать, поизносился в трудах праведных на благо Государя и русской разведки.

Судя по несколько порывистым движениям и легкому румянцу, капитан для изгнания похмельного синдрома воспользовался стимом.

— Как настроение, Артём?

— Это ты, Лёня, насчет продолжения праздника? — осведомился я. — Так имей в виду: я сегодня вне игры.

Завтра управленческий ши-фу собирался тестировать мои бойцовские навыки. А это значило, что минимум четверо моих продвинутых коллег будут старательно выбивать пыль из моего спортивного костюма. А поскольку внутри костюма буду я, то придется очень постараться, чтобы серия последовательных спаррингов не превратилась в болезненное и обидное избиение. Так что сегодня меня ждали строгий режим и правильная диета. Никаких праздников.

— Праздник кончился, поручик, — казенным тоном сообщил Свиблов. — Начались трудовые будни. Есть мнение, что тебе пора набираться опыта.

— Это в каком смысле? — спросил я, хотя уже догадывался, что имеет в виду Лёня Свиблов.

— В прямом, — ответствовал мой начальник. — Напомни мне, Артём, когда ты у нас появился?

— Восемь месяцев назад.

А то он сам не помнит! Лёня Свиблов, выпускник Высшей Императорской военной школы (так же как и я, только на шесть лет раньше), знал обо мне все. По должности положено.

— Восемь месяцев… Полагаю, ты уже освоился?

Вопрос был риторическим.

— Освоился. Значит, пора попробовать тебя в деле. Ты у нас, насколько я знаю, в аналитики метишь? Не передумал?

— Нет.

— Это хорошо. А скажи-ка мне, поручик, нет ли у тебя желания поработать немного «на холоде»?

— Меня что, переводят из Африканского отдела? — удивился я.

Свиблов усмехнулся.

— Пока нет. Это, сынок, выражение такое. И означает оно, что тебе придется послужить Родине вне ее славных границ. Там, где никто не знает и не должен знать о том, что ты — лучший в прошлогоднем выпуске поручик Грива, потомственный дворянин и внук бывшего депутата Государственной думы.

«И тут деда приплел», — подумал я. Трудно доказывать свою индивидуальность, когда у тебя такие выдающиеся пращуры.

— Вот теперь понял, — кивнул я. — Шпионом, значит.

— Фу-у! — скривил губы Свиблов. — Поручик! Ваше благородие! Должен знать, что шпионы — это те, кто на нашей земле неприятностей ищут. А ты, братец, не шпион. Ты — разведчик!

Был сынок, стал братец. Рост налицо.

— Не вижу энтузиазма, — насупил брови Свиблов.

Правильно не видит. Какой, к свиньям, энтузиазм? Я только-только прочувствовал прелесть свободы, молодости и серебряных эполет. Вернее, личной карточки сотрудника Второго департамента, над которым не властны ни полиция, ни даже жандармерия, а девочки тянутся, как кошки к сметане.

Как раз вчера у меня наметилась замечательная кандидатура для совместного пикника. Прелестная блондинка по имени Инга… Никуда я не хочу уезжать. В Африке жарко. Там людоеды и нехорошие болезни. И есть у меня большие сомнения, что шпионы там трудятся в курортных зонах, где пятизвездочные отели с кондиционером и европейской кухней. В «дикой» Африке я уже бывал. Отец брал в экспедиции.

Романтика тропической лихородки и мухи цэцэ. Вот что меня ждет.

То есть если Родина прикажет, то — безусловно. Но бить копытом от радости — извините!

— Словосочетание Гоба-Лумба тебе что-нибудь говорит? — спросил Свиблов.

Я нырнул в глубины памяти и нашел искомое.

— Западное побережье Африки. Протекторат Израиля. Население — два с половиной миллиона. Большая часть бегает в юбках из пальмовых листьев, зато с автоматами. Полезных ископаемых нет. Источники дохода — туристический бизнес, пиратство и внешние субсидии. Формально — парламентская республика, фактически — тирания. У власти — местный людоед. Так называемый парламент состоит из его ближайших родственников.

— В целом верно, — одобрил Свиблов. — Ты забыл упомянуть, что сравнительно недавно этот людоед проявил нелояльность к России.

— Это ты о яхте Капуцинова?

О том, что пираты захватили яхту актера, исполнившего главную роль в самой популярной российской мелодраме, две недели кричали все информцентры мира.

— Разве этот вопрос не решен? — спросил я. — Насколько мне известно, Капуцинова отпустили. И даже приличную компенсацию выплатили: за моральный и физический ущерб.

— Выплатили, — согласился Свиблов. — Мы нажали на Израиль, Израиль, в свою очередь, прищемил людоеда, и тот велел отпустить заложников. Компенсацию, кстати, выплатил Тель-Авив — мы проследили перемещения средств. Однако… — тут мой начальник сделал драматическую паузу.

Я терпеливо ждал. Нельзя сказать, чтобы я очень заинтересовался.

Свиблов усмехнулся. Подозреваю, он читал мои нехитрые мысли.

— Не все так просто, Артём, — сказал он. — Успеху наших дипломатов, к сожалению, предшествовал провал другой акции. Силовой.

— То есть мы попытались освободить заложников — и не смогли?

— Не совсем мы. Операцию проводил Тихоокеанский отдел. Ты слыхал об этом?

Я покачал головой и поинтересовался:

— Какой уровень допуска к информации?

— Нулевой.

У меня пока была только единичка, и капитану об этом было прекрасно известно. Узнать о неудачной операции я мог исключительно благодаря личным связям. Например — от своего деда, действительного тайного советника Гривы. Или от кого-нибудь из односкамеечников по математико-информационному отделению Военной Императорской школы.

Я умыльнулся.

— Всё путём, Лёня, утечки нет.

— Я солью тебе инфу, — пообещал капитан. — Ознакомишься. Пока в двух словах. Акция была спланирована очень толково. Но ребят обыграли. И очень профессионально, и очень эффектно. У Гоба-Лумба в принципе не может быть специалистов такого уровня.

— Израиль?

— Аналитики полагают — Китай. В процессе проведения операции вскрылись кое-какие методики, которые предпочитают именно они. Но предъявить им мы ничего не сможем. Сделали нас вчистую.

— То есть пираты были прикрытием? — спросил я.

— Несомненно. Что скажешь?

— Удивительно. На кой ляд Поднебесной Капуцинов? Или конкуренция на рынке галопродукции теперь происходит при участии разведки?

— Капуцинов просто попал под раздачу, — ответил Свиблов. — Цель — не он. Вместе с нашей звездой на яхте находился офицер Главного управления контрразведки. Как раз из китайского отдела.

— Ничего себе! — удивился я. — А какого хрена он там делал?

— Она. Это его дочь. Подпоручик Марина Симонова. Оператор подразделения информационного контроля. Лови картинку.

На двухдюймовом дисплее моего коммуникатора появилось лицо девушки лет двадцати. Милое такое личико с жизнерадостной улыбкой и ямочками на щеках. Нет, не просто милое — чудесное. Я смотрел на голограмму всего полминуты, но уже знал, что сделаю все, чтобы вытащить эту девочку.

— Почему она — Симонова? — спросил я, пытаясь скрыть от моего начальства, какое сильное впечатление произвела на меня картинка.

— Потому что Капуцинов — это псевдоним, — ответил капитан. — Это как раз не важно. Важнее то, что в процессе передачи пленных подпоручик Симонова потерялась. Но выяснилось это сравнительно недавно. На тот момент нашей стороне были представлены все пассажиры яхты. В том числе и Симонова. Живая, но вследствие полученной травмы находившаяся в бессознательном состоянии.

— А потом ее снова украли?

— Потом наши медики установили, что передали нам не Симонову, а ее клон.

— Всё страньше и страньше… — протянул я. — В «Аладдин» сообщили?

— Наверху сочли это преждевременным. Установить, кем изготовлен клон, специалистам не удалось.

Меня это не удивило. Технологией клонирования владело не меньше сорока держав. Другое дело, что лишь немногие рискнули бы эту технологию воспроизвести. Китай бы рискнул, это точно. Пара сотен тысяч возможных покойников Китай не смутит. Тем более что не факт, что покойники будут китайцами.

— И что дальше? — спросил я.

— Дальше к поискам Симоновой подключили наших коллег из Третьего.

Третий — это Департамент связи и информации. У нас тоже есть свои неслабые спецы по отмыву информации, но у ДСИ мощности несравненно бо́льшие. Значит, вопрос сочли достаточно серьезным, чтобы вынести, так сказать, сор из избы. Конкуренция между нами, то есть Внешней разведкой и ДСИ, очень даже неслабая. Однако! А я все не мог отвести взгляд от голограммы. Чем дольше я смотрел на Марину Симонову, тем больше мне хотелось на нее смотреть.

— Ну и как успехи информационщиков? — рассеянно поинтересовался я. Как раз в Африке наши возможности несравненно больше, чем у ДСИ. В силу традиционной дикости региона.

— Успешные успехи, — ответил мой начальник. — Похоже, они ее нашли.

Вот теперь я поднял голову и не без удивления уставился на Свиблова.

— В Африке?

— Нет, — покачал головой капитан. — В Запад-Европе.

А… Ну тогда понятно.

— Тогда при чем здесь мы? — спросил я, попытавшись скрыть разочарование.

— А вот об этом, поручик, вам сообщит лично начальник нашего сектора.

А вот это уже интересно. Сам начальник сектора соизволил обратить внимание на свежеиспеченного поручика. Я почувствовал себя польщенным.

Молодой и наивный, я тогда еще не знал, что большое начальство проявляет интерес к таким рыбешкам, как я, только в том случае, когда собирается кинуть в котел с зубастыми и голодными хищниками. Капитану Свиблову было об этом прекрасно известно, однако разочаровывать меня он не стал.

— Так что застегни мундирчик, Артём, и пошли к полковнику.

— Эй! — воскликнул я. — Лёня, так нечестно! — по его роже я догадался: что-то он знает. — Хотя бы намекни!

— Намекну, — усмехнулся капитан Свиблов. — Хватит тебе, поручик, пялиться на мониторы. Пришло время поработать ножками.