Боярышня Дуняша

Дуня схватила новую пригоршню снега и собрав его в комок, замахнулась…

— Сдаюсь… Дуняша, — быстро произнёс грубиян.

Девочка демонстративно повернула ладонь, роняя снежок и отряхнув руки, спросила:

— А ты кто?

— Не догадалась?

Она замотала головой, а он вяло махнул рукой.

— Ну да, ты ещё мелкая совсем. Сколько тебе? Шесть?

— Семь уже, — с достоинством произнесла девочка.

— Ну я и говорю — мелюзга.

Дуняша нахохлилась и чопорно произнеся: «Приятно было пообщаться», собралась бежать к

волнующейся Любаше и Гришке.

— Постой, — торопливо крикнул парень. — Я Пётр Яковлевич.

— Сын Якова Захарьевича? — хмуря лоб, уточнила Дуня и сообразив, что кидала снежок в

важного человека, прикрыла рот ладошками.

— А, дошло, что непочтительно вела себя! — тут же укорил её молодой боярич.

Но она по его лицу поняла, что он боле не сердится. Поэтому подошла ближе и

заговорщически спросила:

— Петр Яковлевич, у тебя тут эксперимент?

— Чего?

— Ну, ты тут не просто же так? Одно из двух: либо сидишь в засаде, бдишь за кем-то, либо

чего-то измеряешь...

Боярич вылупился на неё так, как будто он не человеческий сын, а совиный птенец.

— Ты не скорбна ли умом? — вкрадчиво спросил он.

Дуня обиженно запыхтела и решила отстоять свою точку зрения:

— Вот ты тут! — она обличительно топнула ножкой и уперлась пальцем в его грудь. — За

сугробом тебя не видно, а ты сидишь и на всех глядишь! — она махнула в сторону двора, где

продолжали носить сундуки. — Я так думаю, что ты кого-то проверяешь или украдкой

подсчитываешь имущество.

Брови сына хозяина дома поползли вверх, но Дунино предположение о том, что он ведет

догляд отверг резко и даже неприязненно:

— Сижу, но не гляжу и не подсчитываю.

— Ну, значит, проводишь эксперимент! Вот только какой? — Дуня задумчиво постучала

указательным пальцем по верхнему зубу и с подозрением оглядела боярича. Он от макушки до

пят был замотан в шкуры… и что бы это значило?

— Ну? Чего надумала? — заинтересованно поторопил её боярич.

Дуня сердито глянула на него, попыхтела и расстроенно развела руками:

— Ну, не знаю! Может, ты теплопроводность шкур определяешь?

— Чего? Ты где таких слов нахваталась?

Дуняша скривилась и обижено отвернулась. Они помолчали, а потом она вспомнила, что её

ждут и из вежливости предложила вернуться в дом, чтобы не мерзнуть. И вот тут он зло

распахнул шкуру, потом полу шубы и Дуня увидела, что у него нет ноги.

— О! — выдохнула она и вопросительно посмотрела на Петра. — Так тем более не поняла, чего ты, Петр Яковлевич, тут сидишь?

— Дура! — он от возмущения дернулся вперёд, желая дотянуться до неё, но Дуняша

отпрыгнула.

— Я умная! Все это говорят.

— Тебя обманули!

Дуня набрала воздуха, чтобы побойчее, да половчее ответить и… выдохнула. Вот обидится

молодой Кошкин и прикажет выпороть её, и будет в своём праве. Он на верхней ступени

боярства, а она на нижней.

— А что насчет протеза? — огорошила его девочка.

— Что?

— Ну, чего деревянную ногу не заказал сделать?

Парень пристально посмотрел на неё, а она, приметив опасные для себя огоньки

разгорающейся злости, быстро начала объяснять:

— Вот пираты на ремешках пристегивают простую палку и хромают, — Дуня тут же

изобразила походку, при которой одна нога не сгибается. — А если у них нет руки, то они

пристегивают себе крюк! Представляешь, хватают этим крюком яблоко и хрумкают его, а

потом противнику по горлу — кряк! — она резко махнула рукой со зверским видом и тут же

изобразила хватающуюся за горло жертву, да так ловко и правдоподобно захрипела, что

наблюдающий за ней дедов холоп Гришка побледнел.

— Ты точно ненормальная, — покосился на Дуню боярич. — В церковь ходишь? — с

подозрением уточнил он.

Дуня сникла и вяло кивнула, но парень неожиданно захохотал:

— Я тебя вспомнил. Матушка рассказывала о тебе. Так это ты расписала её горницу? Надо

будет попросить матушку, чтобы показала.

— А ты не видел? — воспряла Дуня. — Там такая красота!!! Красотища!

— М-да, скромности тебя забыли научить, — хмыкнул он.

Девочка нахохлилась, а потом широко улыбнулась:

— Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, а я ребёнок и нуждаюсь в одобрении, чтобы

правильно развиваться.

— Обалдеть! Кто тебе это сказал? — и вновь засмеялся.

— Так чего говорить, когда я давно заметила, что если меня хвалят, то вот здесь, — девочка

приложила ладошки к груди, — становится тепло, и мне немедленно хочется сделать что-то

хорошее и прекрасное, а когда ругают, то думаю, как бы… — Дуня осеклась, понимая, что

начала лишнее болтать, а Петр усмехнулся:

— Так чего ты про ногу говорила?

Дуня начала объяснять про протез, костыли, кресло на колесах. Они заспорили, обсуждая, что лучше и удобнее, а потом как-то быстро перешли к обговариванию деталей. Дуняша

живописала о том, каким образом можно попробовать добиться хотя бы небольшой

подвижности деревяной стопы, чтобы при ходьбе не делать круговых движений искусственной

ногой и оба не замечали, как застыл у центрального крыльца выбежавший хозяин дома, глядя

на них. Как выскочила на мороз боярыня Евпраксия Елизаровна и услышав, что её Петруша

хохочет, заплакала.

Полгода назад сын вернулся из похода без ноги и с поломанной рукой. Руку вроде спасли, а

ногу… Петруша выжил, но потерял интерес к жизни. Молодой, видный, красивый… он должен

был по возращении жениться… отложили свадьбу. А недавно сняли лубки с руки и увидели, что она стала сохнуть.

Молодой боярич совсем отчаялся и никого к себе не подпускал, даже брата, с которым

всегда был дружен. И вдруг… хохочет! Малявка Доронина разговорила его и о чём-то толкует, суетится, что-то доказывает. Евпраксия Елизаровна схватила за руку, поддерживающую её

сенную девушку и зашипела:

— Накрывай на стол в семейной горнице и побольше сладостей. Дуняшке Дорониной

подушки на скамью подложи.

— Матушка, уместно ли дитя со взрослыми сажать?

— Не тебе решать… а мы в узком кругу посидим, поговорим… — боярыня повернулась в

сторону Спасского собора и перекрестилась. — Услышал Господь мои молитвы! Вижу знак

твой…

***

Боевые холопы — расцвет боевых холопов 16 век, а пока (15 век) они выручают купцов, некоторых бояр.

Бояре в Москве — во время правления Ивана III начался огромный приток бояр в

Московское княжество! Родословные переписи 16 века указывают на 200 фамилий, а в начале

правления нашего князя (15 век) было всего лишь 50!

ГЛАВА 8.

— Я знаю мастера, который возьмётся за работу, — решительно произнесла Евпраксия

Елизаровна, выслушав Дуняшу.

— Только не ждите быстрых результатов, — строго произнесла маленькая боярышня, остужая пыл у воодушевленных Кошкиных. — Дело новое и требующее продумывания

максимально возможного удобства.

Девочка повернула голову в сторону боярича и многозначительно объявила:

— Твоя новая нога, Пётр Яковлевич, станет надеждой для многих выбывших из строя

достойных воинов.

Кошкина внимательно слушала свою гостью и не упускала из виду того, что она говорит и

какие использует слова. Боярыня с первого дня их знакомства благоволила девочке, но сейчас

она отмечала всестороннюю образованность своей протеже. Она даже пожалела, что малышка

недостаточно высокого рода для Петруши.

Боярич же казался взволнованным и вроде даже уже не слушал Дуняшу, но когда необычная

гостья сказала про других воинов, то его словно громом поразило.

А ведь верно! Не у одного него такая беда случилась! Славные мужи потеряли руки, ноги в

битвах и участь их незавидна. Одни милостыню просят, другие забиваются в глухой угол

своего дома, чтобы дождаться там смерти и освободить поскорее своих родных от нечаянной

обузы. Никому они не нужны и всем в тягость. А Пётр может это изменить! Он всем покажет, как сделать так, чтобы вернуть прежнюю жизнь. Вот только его сохнущая рука…

Дуня заметила, что боярич воспрянул после её слов, а потом взглянул на свою руку и

помрачнел. Она повернулась к боярыне и робко спросила:

— Евпраксия Елизаровна, не смею давать советы…

Дуня не успела продолжить, потому что Пётр Яковлевич фыркнул, а сидевший во главе

стола древний дед, которого боярыня уважительно звала батюшкой-боярином и сверливший её

взглядом из-под кустистых бровей, захохотал. Заливистым смехом его поддержала Евпраксия

Елизаровна. Дуня сжалась, но глядя на всех присутствующих, улыбнулась, а потом, вежливо

прикрыв ладошкой рот, засмеялась. Отчего-то её жест скромности ещё больше всех развеселил.

Слуги за дверью извелись, стараясь всё увидеть и услышать. Чудные дела творились нынче в

доме Кошкиных. Дивно было, когда грозная боярыня велела провести маленькую Доронину в

семейную горницу и посадить за стол как взрослую.

Боярская ключница выставила вон всех девок, и сама расставила плошки со сладостями, да

помогла девочке красиво усесться на подушки. И уж совсем невиданным делом стало, когда

старый Кошкин, не чинясь, сел во главе стола, признавая право малышки сидеть с ним за одним

столом.

И вот тут была тонкая грань приличий. Если бы Дуняша была постарше, то все приличия

были бы нарушены и происходящее вызывало бы только недоумение, но гостья была всего

лишь маленькой девочкой, и вместо непотребщины получилось, что ей оказали невиданный

почёт. Правда, сам думный боярин Яков Захарьев к столу не вышел, чтобы не перебарщивать с

оказанной честью и не разводить сплетен на пустом месте.

Сына Яков Захарьевич обожал, и если Дунькина затея с деревянной ногой заставит Петьку

наново полюбить жизнь, то он сумеет отблагодарить девочку, а пока того довольно, что её жена

потчует, да и отец с лежанки слез, чтобы послушать малявку.

И старый Кошкин действительно внимательно слушал, что говорит дитя. До деревяшки

вместо ноги они без неё догадались, да не знали, как парню предложить это.

Малявка же сразу заговорила о ноге, как о решённом деле и лишь обратила внимание на

множество мелочей, которые следует учесть при её изготовлении, но и до этого догадались бы

без неё.

Но её отношение к Петькиной беде поражало старика. Она же как своим детским умишком

рассудила? Нет ноги? Ну и что? Возьми и сделай! Нога всего лишь опора, а ты страдаешь, как

будто раньше деньгу ею печатал. Вот у неё зуб выпал, так пока новый на замену не вырос, есть

не могла, язык прикусывала, и он пух. Все думали, что она умрёт в мучениях или от голода.

Поистине устами младенца услышишь истину!