Князь Изгой

В передней части двора, возле ворот и вдоль боковых стен, тянулись помещения княжеских дружинников. Позади хором, также примыкая к стенам двора, шли всевозможные службы: амбары, погреба, мыльни, сушильни, людские, поварни, конюшни и прочее. Непосредственно за дворцом был разбит яблоневый сад, в котором ютилась княжеская баня, за садом шёл огород, а в самом конце двора помещались псарня и скотник.

Дворец князя и всё его обширное хозяйство обслуживало человек сто дворовых людей и челяди, состоявшей как из вольных людей, так и из холопов. С большим трудом удалось уговорить Василия Пантелеймоновича не величать меня князем и не сажать на пиру по правую руку.

Трапеза шла своим чередом. Когда сидящие за столом отведали закусок и крепкого хмеля, которые отроки наливали в резные деревянные чарки, двое слуг в белых до колен рубахах, синих шароварах и мягких кожаных ноговицах, внесли в трапезную серебряную супницу со щами и пирог с мясом. За этим последовали жареный поросёнок и печёные лебеди. Были поданы вина красное фряжское и угорское.

Переговорить мы с ним успели, ибо пир дело такое, долгое. В разговорах большой политики не касались, ибо ну кто я такой? Рылом не вышел. Между делом князю намекнул, что если он своего дядю хочет «того», то и на стол Карачевский лучше садиться самому. Показал и каталог с товарами, а вот с доспехами, коих желал князь, обещался помочь не ранее зимы, и то при условии, что он будет помалкивать. Не смотря на наезды по поводу вместности, Василий оказался циничным человеком, умеющим извлекать пользу из обстоятельств. А чем я от него отличаюсь? Точки над и расставили, договорились о скидке на кольца байдан и наконечники стрел в обмен на лояльность и всё. Прочими торговыми делами князь не интересовался от слова совсем, а в конце пира что-то шепнул тиунами, и наутро заместо старых, мне выдали новые грамоты, да не простые, обельные.[2]

Какие-то слухи, несомненно, поползут, но князю следует отдать должное, он лишь красовался в подаренной мной байдане и называл меня дорогим гостем. Что давало некоторое время. Когда ещё слухи до Глухова дойдут, да и дойдут ли? Главное, имя Мстислав Сергеевич на пиру так и не прозвучало. К концу праздника принесли заедки: козюли, варенные в меду ломти дыни и грецкие орехи, а к ним сладкое греческое вино. Стол у князя богат, но всё же у меня получше будет. И это не я сказал, Горын.