Князь Изгой

* * *

Крепко сбитый мужчина с окладистой бородой, уже в годах, одетый в богатую парчу и меха, встречал перед калиткой. Ипат! Догадаться не составило труда, мужик как две капли воды походил на своего брата, Добрына.

Купец степенно поклонился:

— Здрав буде, Мстислав Сергеевич!

— Долгие лета тебе и твоему дому, Ипат сын Молчана…

Собрались в узком кругу, Ипат, кузнец и ваш покорный слуга. Пропустив по чарке мёда и поговорив о здоровье и погоде, начали толковать о деле.

— Обсказал брат про твою беду и ряд с Богданом смотрел, — Ипат выложил на стол договор, — всё чин по чину. Вот токмо…

— Что? Неужто мзды мало положил?

— Нет. Что-ты, что-ты! — Ипат замахал руками. — Вовсе не в том дело. Богдан по скудоумию своему торг порушил, оттого я в убытки вошёл.

— Ты к чему вёдешь то? Ужель думаешь, я тебе буду твои убытки покрывать? Ежели не по нраву что, — я выложил на стол кучу золотых монет. — Долга на мне осталось четыре десятка рублей новгородских. Хочешь, забирай. Но знай, товар заповедный без тебя и твого сына буду продавать.

Ипат замялся, раскраснелся. Видно, что по-своему хотел выстроить разговор.

— Не об томе, княже, речь. Землю по реке Легощь, выкупил, да грамоты заповедные на железо, песок да леса вымучил. Всё обставил, как в письме оговорено.

— Разве Тихоня на сие дело не передал пятнадцать рублей?

— Так-то оно так. Одна беда, в немилости ты у дяди свого. А мы что, люди малые. Придут за тобой, а нас смахнут и не заметят, аки букашек со стола. Потому надо бы долю справедливую обговорить. Животом и своим, и своей семьи отвечаю.

— Долю значится хочешь?

— Половину. Тако по справедливости будет.

Добрын от такой наглости, только рот открывал, а я рассмеялся и хлопнул Ипата по плечу.

— Губа у тебя не дура. Хочешь половину доли от всех задумок. Тако?

Ипат усердно закивал.

— Добро! Оцениваю тайны сии, механикусы да прочие расходы в двадцать тысяч рублей. Есм у тебя половина от сей суммы?

Ипат только глаза выпучил и тяжело задышал.

— Понятно, я так и подумал. Значится так. Ряд с твоим сыном, от имени Прохора на год заключён, а значит, что буду тута до зимы. Не веришь, смотри пункт три-десть на семь. Сам посуди. Ежели Богдан мне землю внайм сдал, каков с него спрос? Болтать не надобно, что князя на постой встал и всё. Не знаешь ты ничего. Прохор я, с Погоста на Море и стой на этом.

— Касаемо новин на Легощи. Грамоты сии на себя взял?

Ипат кивнул:

— Тако куда дешевле, ибо с гостей дальних мытари вдвое больше мзды возьмут.

— А ежели продашь права на земли и грамоты сии?

Он запрокинул голову и начал что-то проговаривать, едва шевеля губами и улыбнулся:

— Семь рублей, может восемь как ни крути возьмут.

Отсчитав девять рублей, пододвинул слитки Ипату:

— Перепишешь на нужного человека, с тебя спросу с меньше будет. Сам понимаешь, ныне у меня сил нет. Что князь Дмитрий, что дядя мой… Ежели захотят дело отнять, что им твои грамоты? Думай крепко Ипат. Ежели боишься, значится в Рязань к сестре уеду. Разумею тамошние гости не откажутся мошну в пять раз менее, чем за два лета поднять.

— В пять раз? — Ипат зашёлся в кашле.

— А может и более. Товары заповедные видал? Самоков, краски, нити? Держи, — протянул гостю красочный каталог. — Дарю!

Ипат несколько минут перебирал страницы, смачивая пальцы слюнями.

— Лепо, княже. Лепо!

— Тута цена для особых гостей, — я указал на оптовую колонку прайса. — Для тебя и Богдана, от неё десятую часть скину.

Слыхал, жалишься, что торговлю укладом тебе порушил? — я усмехнулся. — Дам добрый совет. Более не занимайся сим делом. Продай мне крицы и уклад, что есм и успокойся на этом. На речке Легощь нашёл я руды доброй видимо-невидимо. Куды боле, чем во всём княжестве вместе взятом.

Ипат вскочил, наклонился ко мне всем корпусом, вцепившись в край стола.

— И за меньшее живота лишат!

— Ежели язык держать в узде, никто не прознает, что за зиму руды подниму сорок тысяч пудов.

— О-х-х-х! — два брата синхронно выдохнули и едва не повалились со стульев.

— Мстислав Сергеевич, объясни дуракам, зачем тебе потребна эдакая прорва криц? Это же сколь механикусов треба…

— Не нужно никаких криц. Руду аки лёд станем плавить на свиное железо, да уклад добрый.

— Разве сие возможно?

— Не веришь? — спросил Ипата, строго глядя прямо в глаза.

— Ужель не знаю, что и думать. Что спросить то хотел. Ты куды моего сына увёз то?

— В Козельске он. В липень, а может и ранее, два струга песка сюда привезёт.

— Князь, а зачем же тебе песок из Козельска? У нас то всяко не хуже будет.

Вместо ответа достал огранённый шарик стекла и катнул его в руки Ипату:

— Ведаешь что это?

— Стекло ромейское. Но как ты…

— Слюду продавай, а новую не бери. К зиме поставлю печь, что стекло варить будет, — я подвинулся поближе. — Ипат, посуди, зачем тебе кто-то в доле? Пусть и князь. Мои механикусы видал? Ужель не понимаешь, что с заповедного товара навара куды боле, чем с криц али конопли. Не пытайся промеж ларей усидеть. Выбери дело по душе, а я в сим начинании подмогну тебе чем смогу.

Ипат тяжело вздохнул и надолго замолчал, что-то обдумывая.

— Полотном да белью давно мечтал торг вести. Видал твои самопрялки да станки диковинные. Сын сказывал, мельницу, что лён и коноплю треплет, ведаешь как сотворить.

— Ведаю. А прялки да станки могу тебе продать.

— А избы? — Ипат словно клещ уцепился в новые возможности.

— И избы с печами, и лампы. Но в счёт долга. Разумею и как новые механикусы ткацкие собрать. Они не простую бель смогут плести, а узоры лепые из цветных нитей да канители и куда быстрей десятков мастериц. Понимаешь об чём речь?

— Кажись понимаю, княже. То злато дно!

— Вот и добре! Токмо не забывай, Прохором кликай, покуда на людях. И тебе, и мне тако спокойней будет…

Ипат хитрый червь, но своё дело крепко знал. Вопросы с мытарями и тиунами, со снабжением, наймом и прочие хозяйственные дела решал много быстрей, чем я или Богдан. Сказывается опыт купеческий и знание местных реалий и колоссальные связи по всей Руси. От Ельца и Брянска до самого Новгорода. Хватка у мужика железная, тому же Лукьяну до него, как до Луны пешком.

Засиделись с купцом до самого вечера, решая массу вопросов от снабжения до юридических тонкостей перепродажи заповедных грамот на рубку леса. Ипат брал на себя вопросы с боярскими вотчинами, с волоками, с покосами и арендой земли под жито. Ведь я планировал делами огородными весной заняться для автономии продовольственной, да и лежнёвки будет чем загружать после стройки. Обещался Ипат подыскать мне разорившихся, но при этом справных и честных гостей, чтобы идти по Волге матушке. Они должны привезти нужные мне как воздух гипс, магнезиты, горькую соль, селитру, соду и цветные металлы. Посидели, подсчитали сколько Ипат сможет конопли и льна закупить в сезон, сколько прялок и станков для переработки надобно. Прибыль обещала быть колоссальной.

Вдохновленный перспективами ткацкой мануфактуры Ипат носился как на крыльях. Обговаривали цену станков, прялок и печей. Природная хватка есть у мужика, что не говори. Трубу, и ту не захотел отдавать. Ипат каждый угол базы обнюхал и просчитал. Обсудив массу тонкостей, заключили ряд на трёх листах и скрепили вислыми сургучными печатями. У меня своя была, а Ипату подарил. Тренд с обычным и цветным сургучом хорошо стартовал не только в Новосиле.

По первой части договора, в счёт погашения долга Ипату уходил построенный лагерь, часть печей, станок ткацкий и лентоткацкий для тросов и поясов, прялки и трепала, станки свивальные для верёвок и канатов. Вторая часть включала поставки новых станков: три ткацких станка, два из которых более сложной конструкции, с шестнадцатью ремизами и возможностью вышивки узоров, котлы в цех отбеливания и окраски тканей, три десятка прялок, постройку мельницы для трепания и закладка прудов для вымачивания конопли. Отдельно считали материал: канитель, краски для нитей и скипидар для ламп. Ипат обязался оплатить сто двадцать рублей серебром и восемьдесят своим товаром и житом, остальное в виде помощи по организации доставки товаров, то бишь, он берётся доставить мне большую часть потребного и за прочими гостями по пути присмотреть. Договорённости с Богданом по окнам и прочим товарам оставили в силе. По заповедным товарам папа с сыном получали скидку в пять-десять процентов, ес-сно при оптовой покупке и стопроцентной предоплате. То бишь, по итогу переговоров деньги я сохранил, меч и плащ вернул, а Ипат ещё и должен остался. Неплохо вживаюсь в роль купца Прохора.

Зачем, спрашивается, продал доходный бизнес по тканям, верёвкам и канатам? Ответ прост. Невозможно объять необъятное. Не потяну я заготовку и скупку сырья, контроль цеха и сбыт. Ипат же останется зависим от ремонта, обучения, поставки красителей и смазок, канители и иголок. Тем более такое решение нисколько меня не связывает. Ткацкий цех отлично и вписывается в концепцию «франшизы», ко всему добавил хитрые пункты о том, что имею право приоритетного выкупа у Ипата тканей и канатов для своих нужд, а он не может без моего согласия продавать станки или иным образом копировать конструкцию. Впрочем, то больше для галочки, ибо за станок я не переживал, сложноват он для копирования, а прялки меня не волновали от слова совсем. Не всё техника решает. Рулит организация производства, а в этом деле и технологических схемах я кому угодно сто очков форы дам. Намекнул и про централизованные посадки конопли. По расчётам, так вдвое дешевле выйдет, чем скупать у селян. Сделкой, обе стороны довольны, точнее каждый из нас посчитал, что здорово надул другого.

В Ворголе дела обстояли не лучшим образом. Гридней на рынке нашлось аккурат тридцать два человека, и за каждого воевода требовал семь рублей откупа. Из друзей Горына нашли шестерых, правда просили за ушкуйников куда меньше, пятнадцать рублей за всех. В Ворголе оставался Блуд. Он прикармливал воеводу подарками и обещаниями, но просил поторопиться. По его словам, тот дюже дурной. Помимо прочего Блуд снабжал стройку дешёвыми баранами и меринами, решал вопросы с Елецкими мытарями и тиунами, чтобы они справили мне грамоты на добычу мела и глины.

От Новосиля до Воргола, по прямой, километров шестьдесят, два дня пути конно. Связь с Блудом держали через купцов. Сумма выкупа, признаться, маленько выбила из колеи. Одно радовало, Ипат обещался найти хорошего покупателя на злато и каменья рыжего главаря.

Дела с подготовкой к экспедиции на Должанку шли полным ходом. Помимо арбы и телег, слесарный цех готовил вундерваффе — понтон дощатый универсального назначения, пункт плана за номером тринадцать. Самое плохое для развития промышленности в средние века что? Не связь, нет. Логистика. Дороги, вот ахиллесова пята и как следствие высокая цена доставки. Водными дорогами на Руси перевозят девяносто процентов от годового оборота всего товара и дело сие непростое. По широким рекам товар тянут ладьи и насады, по средним, струги, по ручьям, лодки плоскодонки. Целая индустрия грузчиков работает на десятках больших и малых волоках Руси. Многочисленные перегрузки, кантовки, переклады составляют больше половины накладных расходов, оставляя далеко позади таможенные и мытные сборы, да откупы разбойникам.