Время Андропова

Глава первая

Его жизнь началась по канонам художественной литературы. Классический сюжет — тайна рождения и происхождения. Увлекательно, как во французских романах и мексиканских сериалах, — потерянные дети, воспитанные у приемных родителей, печать знатности на челе простого ребенка и где-то там неизвестная дальняя родня, хранящая молчание. Все в строку. Ну чем не Дюма?

Вот и с Юрием Андроповым приключилась история со многими тайнами. Где точно он родился и кто его настоящий отец? Ну а мать-то хоть родная? В общем — вопрос на вопросе. Тема происхождения для будущего высокопоставленного партийного функционера была крайне болезненной. Он очень не любил об этом вспоминать и писать. Детства для него как будто бы и не существовало. Много позже Андропов в своем кругу часто вспоминал и рассказывал о юности и матросских буднях на Волге — о годах, когда он уже вышел в самостоятельную жизнь. А что было до того, в детстве — табу. И все бы ничего, мало ли было запутанных судеб в эпоху войн и революций? Только вот советская власть не терпела неясностей в определении, из какого социального слоя происходит тот или иной человек. И этот вопрос бумерангом возвращался к Андропову не раз. А было ли детство?

Конечно было. Как ему не быть? Но об этом ровным счетом ничего неизвестно.

Согласно многократно опубликованной официальной биографии, Юрий Владимирович Андропов родился 15 июня 1914 года (по старому стилю 2 июня) на станции Нагутская Северокавказской железной дороги в семье железнодорожного служащего. Скупые строчки советских энциклопедических справочников не содержат никаких подробностей о его родителях. В ранней юности у Андропова не было необходимости писать автобиографию и излагать все детали.

Свидетельство о рождении Ю.В. Андропова

13 марта 1932

[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 64. Л. 11]

Сведения о родителях отражены в копии свидетельства о рождении, оформленном задним числом 17 марта 1932 года Моздокским городским советом: отец — Андропов Владимир Константинович, мать — Андропова Евгения Карловна. Местом рождения указано село Солуно-Дмитровское Курсавского района (станция Нагутская в том же селе)[3].

Так кем же были его родители? В марте 1932 года при поступлении в речной техникум Юрий Андропов написал заявление, в котором сообщил: «Отца я лишился, когда мне было 2 года, отец работал телеграфистом на железной дороге, мать умерла год назад. В настоящее время я живу у отчима и работаю при железнодорожном клубе на станции Моздок»[4]. Указал и свой адрес — станция Моздок, вокзал, жилой дом № 24. И по адресу он значился как Юрий-Григорий Андропов[5]. Двойное имя Андропова, вероятно, связано с немецкой протестантской традицией, царившей в семье его матери — Евгении Карловны[6]. Вскоре Андропов выбрал одно имя — Юрий. Так проще, да и не стоило выделяться.

Вроде все ясно, родители умерли. Какие еще могут быть вопросы? А они появились по вине самого Андропова. Заполняя 8 сентября 1936 года анкетный лист комсомольского работника, Андропов написал о матери: домохозяйка, умерла в 1930 году[7]. Но в автобиографии несколько иначе: «В 1931 году кончил семилетку. По окончании учебы, потеряв мать (умерла от воспаления мозга), я начал работать рабочим телеграфа»[8]. В анкете, заполненной 21 ноября 1936 года, в графе о родителях он написал об отце-телеграфисте, умершем в 1915 году от сыпного тифа, а мать просто даже не упомянул[9].

В мае 1937 года при вступлении в кандидаты в члены партии, разумеется, с перспективой выдвижения на вышестоящую комсомольскую должность Андропов вынужден был раскрыть некоторые детали. В отличие от того, что сам же писал раньше, Андропов при заполнении бумаг указал — мать умерла в 1929 году[10]. Через три месяца в автобиографии от 1 августа 1937 года он сообщил: «Отец мой происходит из донских казаков. Работал на ст. Нагутская дежурным по станции. В 1915 году его переводят на ст. Беслан Сев. — Кавк. жел. дороги, где он работал контролером движения. Отец учился в институте путей сообщения, но был оттуда исключен за пьянство. Умер отец в 1919 году от сыпного тифа. Мать вышла вторично замуж в 1921 году. Мой отчим — помощник паровозного машиниста. В 1923 (или в 1924) отчим ввиду тяжелого материального положения бросает учиться в г. Орджоникидзе (б. Владикавказ) в техникуме путей сообщения и переезжает жить на ст. Моздок Сев. — Кавк. жел. дор. Там он работал сначала смотрителем зданий, а затем инструктором слесарного дела (и сейчас работает там же). Мать происходит из Москвы (семья ремесленника). На станц. Моздок работает учительницей в I и II группах. Умерла в 1930 году от паралича. Я поступил в школу в 1924 году на ст. Моздок. Окончил в 1931 году. В комсомоле с 1929 года»[11].

Андропов не дает никаких подробностей о том, в какой семье родилась его мать. Пишет просто — «в семье ремесленника». так, вроде бы все складно, если бы не одна деталь — годы смерти отца и матери. Как говорилось выше, в марте 1932 года он писал, что «мать умерла год назад», то есть в 1931 году. А в 1936 и 1937 годах предлагает два варианта — 1929 и 1930 годы.

А как на самом деле? Один из учащихся школы, где мать Андропова преподавала немецкий язык и музыку, позднее вспоминал: «Осенью 1930 года меня зачислили в 4 класс железнодорожной школы. Нас обучала замечательная учительница — Евгения Карловна, доброжелательная и заботливая. К великому сожалению, она проучила нас только три четверти и вскоре умерла»[12]. Итак, сомнений нет, мать Андропова умерла весной 1931 года[13].

Совершенно необъяснимо — как сын через несколько лет мог не помнить год смерти матери? Это невозможно представить. Нет, он явно темнил в своих автобиографиях[14]. В конце 1938 года при его выдвижении на руководящую должность инструктор ЦК ВЛКСМ Антонина Капустина взялась пристально изучать и проверять биографию Андропова. Конечно же, всплыли все умолчания и нестыковки. И Андропов 10 января 1939 года дал удивительное по своей беспомощности и неправдоподобию объяснение: «Я при вступлении в ВКП(б) автобиографию написал раньше, чем анкету, не имея еще письма от Федорова [от отчима Андропова. — Н. П.]. Получив от него письмо, я в анкете исправил неточности (и о них сообщил т. Шмелеву). О том, что год смерти матери не 1929, а 1931…»[15].

То есть при вступлении кандидатом в члены ВКП(б), а это май 1937 года, когда Андропов заполнял бумаги, он будто бы уточнял год смерти матери у отчима? Абсурд! Он что, не присутствовал на похоронах? Ведь по его же словам, он в эти годы был там же — в Моздоке, где жили его мать и отчим. Поразительно, но даже после этих объяснений в автобиографии от 17 апреля 1939 года Андропов вновь указывает год смерти матери 1930[16]. Дальше еще хуже. В октябре 1940 года Андропов пишет в автобиографии о матери: «Умерла в 1929–30 году (точно не помню)»[17]. И через десять лет, в автобиографии от 18 октября 1950 года та же неприглядная картина — пишет о матери: «С 16 лет учительствует, умерла в 1928 [зачеркнуто. — Н. П.], в 1929 году»[18]. Память напрягал. Написал сначала «в 1928», и… поразмыслив, зачеркнул!

Относительно смерти отца Андропов чуть более тверд. Из автобиографии в автобиографию и из анкеты в анкету он четко записывает 1919 как год его смерти. Но и тут он не сразу пришел к окончательной версии. В 1932 году при поступлении в техникум писал о потере отца в 2-летнем возрасте (то есть в 1916 году). Через четыре года — еще интересней. В сентябре 1936 года в анкете комсомольского работника Андропов указывает сведения об отце: дежурный по станции Беслан Северокавказской железной дороги, умер в 1915 году[19]. Там же в автобиографии дает подробности: «Отец мой сначала телеграфист, а потом дежурный по станции. В 1915 году отца переводят коммерческим ревизором на ст. Беслан С[еверо]-К[авказской] жел. дор. Весною он умер от сыпного тифа (в этом же году)»[20]. И лишь начиная с 1937 года уже постоянно пишет в анкетах о смерти отца в 1919 году. И как же понимать эти разночтения? А никак. Андропов по этому расхождению в датах объяснений вообще не давал.

Евгения Карловна Флекенштейн

[НА РК. Ф. П-5915. Оп. 1. Д. 1. Л. 4]

Владимир Константинович Андропов

[НА РК. Ф. П-5915. Оп. 1. Д. 1. Л. 2]

Но стоит отметить и запомнить — первоначальные сведения, указанные Андроповым в марте 1932 года при поступлении в техникум, скорее всего, самые точные и верные. Кстати, именно тогда, собирая документы, он получил в горсовете и копию свидетельства о своем рождении. А вот потом пошла чехарда и чересполосица в датах и фактах во множестве заполненных Андроповым бумаг. Но ведь о чем-то это говорит. Как будто он сознательно путает следы, пытается сбить с толку желающих копаться в его биографии и искать подробности о его матери и отце. Несомненно — было что скрывать!

Наконец, третье — но это уже мелочь. Год вступления в комсомол. Пишет — 1929 год. Но между тем в комсомольском билете его стаж указан четко — принят в ВЛКСМ в мае 1930 года.

В одной из автобиографий Андропов сообщает скупые подробности о матери: «Мать родилась в семье прачки (или горничной). Отца она не знает. После смерти матери (моей родной бабки) она была взята на воспитание в семью Флекенштейн. Сам Флекенштейн был часовых дел мастер. По документам числился как купец. Умер он в 1915 году. Жена его сейчас живет в Москве. Пенсионерка»[21].

Получалось так. Происхождения Андропов самого простого — сын прислуги, а богатей Флекенштейн лишь воспитал его мать, оставшуюся сиротой. Но он обходит стороной важнейший вопрос — его мать с малолетства воспитание получила самое благополучное и была Флекенштейнами не просто воспитана, а удочерена, что в корне меняет ее родственный статус. Выросла в семье владельца магазина, использовавшего наемную силу. Вот в этом весь вопрос! По большевистским меркам его дед — эксплуататор.

В конце 1938 года за Андропова взялись всерьез. Инструктор ЦК ВЛКСМ Антонина Капустина пишет, что еще при приеме Андропова в партию «поднимался вопрос о его социальном происхождении, якобы отец тов. Андропова был офицером царской армии, мать происходила из купеческой семьи»[22]. В декабре 1938 года Андропов в присутствии секретарей Ярославского обкома ВКП(б) Шахурина и Ларионова давал объяснения. Он рассказал: «Отец его железнодорожный служащий, никогда в армии не служил, происходил из семьи учителя, работал на ст. Моздок, умер в 1919 г. Мать происходит из семьи мещан Рязанской губернии, была подкинута маленьким ребенком в семью часовых дел мастера Финляндского гражданина Флекенштейн, проживавшего в Москве, где воспитывалась. С 17-ти летнего возраста работала в качестве учительницы»[23]. Кроме того, Андропов пояснил: «…в данное время на иждивении его живет тетка, сестра родной бабки (по матери)»[24]. Это интересно — живая родственная связь. Запомним.

Что тут скажешь, звучит благородно — «часовых дел мастер», а вот о том, что Флекенштейн торговал еще и ювелирными изделиями — ни слова. Часы и мастер — ну почти пролетарий, имевший дело со сложными и точными механизмами. А вот золото и бриллианты — символ богатства и торжества «желтого дьявола», дух торгашества и ростовщичества.

Тот, о ком Андропов пишет как об отце, — был ли его отцом? Год его смерти Андропов указывает — 1919, но последнее место его работы в заполненных Андроповым документах разнится — то Беслан, то Моздок. Опять сбивает с толку.