Ангелы постапокалипсиса: Голод

Профессор ждал нас в своем кабинете и, должен заметить, это был самый большой кабинет из всех, в каких мне доводилось бывать. Он занимал весь второй этаж, за исключением той его части, которая отсутствовала над холлом. И почти всё это пространство заполняли книги.

Нет, это не было библиотекой. Книги не стояли чинно на полках, выстроенные по каталогу. Многие были открыты, другие топорщились рядами цветных закладок. Огромный письменный стол был просто завален раскрытыми книгами. Над столом висела какая-то сложная схема. Под схемой стоял сам профессор Леданков.

Высокий, бледный и худой, с впалыми щеками и в черном халате, таком длинном, что его полы лежали на полу, он больше походил на Кощея, чем на профессора. Хотя, первое впечатление бывало и ошибочным. Когда профессор заговорил, я сразу отметил его четкую дикцию:

— Здравствуйте, господа. Я очень занят, поэтому попрошу вас максимально кратко изложить цель вашего визита.

— Культисты, — сказал Факел, и задумчиво уставился на профессора.

Повисла пауза.

— И что культисты? — спросил профессор.

— На этот вопрос кратко ответить не получится, — ответил Факел.

Профессор криво усмехнулся и попросил его быть настолько кратким, насколько это возможно. Даже сесть не предложил, хотя кресла тут были. Впрочем, на них тоже лежали книги. Из того, что я успел рассмотреть, все они были о ботанике. На полях виднелись карандашные пометки. Буковки были мелкие, но очень четкие, хотя я все равно ничего не понял. Это больше походило на формулы.

История с культистами, которую Факел поведал действительно кратко, не произвела на профессора никакого впечатления. Он только спросил, не подозревают ли господа инквизиторы его самого в принадлежности к культу. Когда выяснилось, что нет, профессор утратил к нам всякий интерес. Факел еще говорил, а он уже взял со стола книгу и, заглянув в нее, что-то пометил себе в бумагах на столе.

— Но мы подозреваем, что культ проявляет интерес к тебе, профессор, — закончил инквизитор.

— Исключено, — сразу заявил профессор, не отрывая взгляда от книги. — Мои исследования не представляют для наших врагов никакой выгоды.

— Вот как? — произнес Факел. — И что же это за исследования?

Профессор-таки оторвал взгляд от книги и вперил его в моего товарища.

— Прошу прощения, господин инквизитор, но это строго конфиденциальная информация и раскрывать ее прежде времени я не имею права. Должен также указать вам, что само мое присутствие здесь является государственной тайной.

— Уже не является, — сказал я.

Профессор бросил на меня хмурый взгляд, как на таракана, который внезапно выполз посреди экзамена и, прежде чем его успели пришибить тапком, дал абсолютно верный ответ.

— Да, я вижу, — произнес профессор.

— Культисты проникли в наши структуры в Петрозаводске, — добавил Факел. — Очевидно, что там они пронюхали про тебя и твою работу. Больше им тут в Дубровнике ловить нечего.

Профессор посмотрел на него как на нерадивого таракана. Хорошо хоть тапком по лбу не шлепнул.

— В таком случае, они попросту теряют время, — заявил профессор.

— Да как сказать, — отозвался я. — Всё, что нам на пользу, им — во вред.

Некоторое время профессор изучающе смотрел на меня, словно бы решая, доверить ли мне такое знание или нет. Должно быть, мой недавний верный ответ убедил его, что студент не безнадежен.

— Да, это может пойти им во вред, — произнес профессор. — Большего я вам сказать не могу.

— Этого достаточно, — сказал Факел. — Культ здесь и у них достаточно оснований помешать твоей работе.

— На такой случай у меня есть телохранитель.

Профессор взглядом указал в сторону дверей. Там стоял Павел. Когда мы с Факелом оглянулись, он немедля подтянулся. Мол, готов исполнить свой долг.

— А сейчас, если позволите, я бы хотел вернуться к работе, — добавил профессор. — Эксперимент вступает в решающую фазу. Время дорого.

— Последний вопрос, — сказал Факел. — К этому эксперименту имеют отношение деревянные брусья в профиль пятиугольником?

— Нет. Не знаю, о чем вы говорите.

Мне показалось, что тут он врет. Очень уж быстро стрельнул взглядом в моего товарища. Думаю, Факел это тоже заметил, но вслух он сказал, что мы не смеем больше отвлекать профессора от работы. Тот облегченно вздохнул — причем на мой взгляд сделал это несколько демонстративно — и, пожелав нам всего хорошего, немедля зарылся в свои бумаги. Мы покинули кабинет. Павел вышел последним, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Как я и говорил, беспокоить его… — он кивком указал на закрытую дверь. — Это попусту тратить и свое, и его время.

— Вовсе нет, — ответил Факел, в такт словам ступая вниз по ступенькам. — Мы услышали достаточно, чтобы считать наши предположения верными. Культисты нацелены на эксперимент профессора. Скажи, Павел, когда должны были привезти брусья?

— Брусья?

Мне удивление Павла показалось искренним.

— Деревянные части для эксперимента профессора, — спокойно уточнил Факел.

Он уже спустился в холл и глядел через окно в сад. Тот густо зарос и какого-то строительства, да хотя бы и просто расчищенной площадки, там не наблюдалось.

— Мне он ничего про это не говорил, — сказал Павел. — А если он кого-то ждет, то предупреждает за день. Сегодня мы никого не ждали.

— Странно, — медленно протянул Факел. — А как же решающая фаза?

— Об этом он тоже не предупреждал, — спокойно ответил Павел. — Но если меня это не касается, то он и не говорит ничего. Моя задача — его безопасность, а он сидит здесь.

— А его эксперимент? — спросил Факел.

Над ответом Павел размышлял аж с полминуты. Факел его не торопил. Понятное дело, у нас свой устав, а у него свой. Я прошелся по холлу, разглядывая обстановку. Лучше бы этого не делал, право слово. Расписные тарелочки в серванте тотчас напомнили о тех блюдах, которыми меня потчевали в недолгую мою бытность раненым героем в Петрограде. Самым заслуженным пациентам в госпитале сервировали стол в отдельной столовой и там были такие же расписные тарелочки. Рисунок я в точности не запомнил, но кормили нас отменно.

— Если где-то что-то и есть, то не здесь, — наконец вполголоса произнес Павел. — Отчеты ему курьер привозит почти каждый день, — говоря "ему", телохранитель мотнул головой вверх, в сторону дверей кабинета. — Иногда он пишет ответ, но если всё по плану — то нет. Всё-таки почта денег стоит.

Вообще, да, хотя и дорогим удовольствием я бы ее не назвал. Впрочем, если каждый день пользоваться, копеечка к копеечке и набежит.

— Так вы не на бюджете? — спросил я.

Павел вздохнул и махнул рукой.

— Да куда там, — сказал он. — На академическом довольствии, и на том спасибо. Зарплату профессор мне вообще из своих платит.

И наверняка не такую, какая по тарифу положена. Ну да это заботы Павла. Я мысленно прикинул, как бы поненавязчивее перевести разговор поближе к ужину, раз уж мы так удачно про довольствие заговорили, но судьбе сегодня было угодно еще подразнить меня.

— Господа, — позвал Павел.

Тон его голоса изменился, и мне он сразу не понравился. Мы с Факелом дружно обернулись к нему. Павел указал за окно. Там по-прежнему был сад. Павел указал, куда смотреть. Это было пространство между двумя яблоньками, заросшее, как и все остальное в саду, по самые кроны.

— Оттуда удобно наблюдать за домом, — негромко, словно бы из сада могли нас подслушать, произнес Павел. — И окна видно, и улицу немного, и черный ход. Только ветка мешает. Сейчас она отодвинута.

Похоже, свое дело он действительно знал. Хотя никого меж яблонями я не разглядел, но в таких зарослях да в сумерках это и не мудрено.

— Мы сможем пройти туда незаметно? — спросил я.

— Нет, — ответил Павел. — Калитка в сад заперта и тоже на виду. Если наблюдатель клювом не щелкает, то должен нас заметить еще на подходе.

— Это нам знак, — сказал Факел, поправляя раструб огнемета. — Что служителям Господа таиться не пристало. Павел, где ближайший выход в сад?

— Прямо перед вами, — ответил Павел, указав на окно. — Но лучше выйти через черный ход.

Я его поддержал. Знаки знаками, но в этих окнах мы будем, скорее, мишенями. Факел посмотрел на окно, наверное, представил, как он будет перелезать через высокий подоконник, и неохотно согласился на черный ход.

Мы протопали узким коридором мимо кухни. Коридор освещала газовая лампа, висевшая над входом в нее. Павел на ходу вынул из кармана ключи и негромко обратился ко мне:

— Вы, пожалуйста, погасите ее по моему сигналу. Вначале я дверь отопру.

Я кивнул и встал под лампой. Из кухни вкусно пахло копченостями. Павел сделал еще шаг к двери и резко вскинул руку, призывая к осторожности. Факел остановился на месте. Я положил руку на чехол с винтовкой. В наступившей тишине стало слышно, как тихонько побрякивает металл о металл. Кто-то копался в замке.

Павел беззвучно шагнул в сторону, прижимаясь спиной к стене. Убрав ключи, он вынул из-под пиджака "Бульдог". Эти короткоствольные револьверы были популярны у наших полицейских. Я аккуратно вытащил из чехла свою прелесть. Факел потянулся было за раструбом огнемета, но я жестом остановил его. Дом, конечно, каменный, но стены обшиты деревом. Факел едва заметно кивнул и остался стоять, расправив плечи и перекрывая собой весь проход. Я снял винтовку с предохранителя и нацелил ее на дверь.

Кто-то по ту сторону продолжал копаться в замке. Факел жестом указал на лампу, предлагая ее погасить. Я в ответ помотал головой. Яркий свет ударит в глаза входящему и одновременно осветит его для нас. Если он, конечно, справится с замком. Что-то для взломщика он слишком долго копался. Павел криво усмехнулся, но револьвер держал наготове.

Наконец, замок громко щелкнул. Наступила полная тишина. Тот, за дверью, вслушивался в звуки из дома. Мы — наоборот. Никто ничего не услышал.

Дверь открылась. На пороге стоял мужчина в черном. Его лицо было скрыто маской, а сверху его прикрывала кепка с широким козырьком. В правой руке взломщик держал револьвер. Модель я не разглядел, но ствол у нее был длинный.

— Брось оружие! — рявкнул Павел.

Прозвучало страшно. Взломщик вскинул револьвер. Мы с Павлом выстрелили одновременно. Взломщик рухнул на спину. На улице кто-то крикнул:

— В атаку!

Тут уж Факел решительно шагнул вперед, поднимая раструб огнемета. В дверях появился коренастый бородач с обрезом в руках. Струя пламени вынесла его прочь. Факел специально подкрутил помощнее струю, чтобы на пол горючка не попала. На улице бабахнул выстрел. Не знаю уж, кто куда стрелял, но в открытую дверь он точно не попал. Павел торопливо захлопнул ее и задвинул засов.

Из холла донесся звон разбитого стекла. Мы поспешили туда. Пробежали едва ли полпути, когда из кухни раздался треск дерева. Не иначе, там кто-то высаживал раму. Я оглянулся. Павел револьвером махнул вперед, а сам нырнул на кухню. Мы с Факелом выбежали в холл.

Крайнее слева окно вместе с рамой валялось на полу. Осколки стекла разлетелись по всему холлу, и тускло отсвечивали на зеленом ковре, словно бриллианты в траве. Через подоконник внутрь лез какой-то совсем уж заросший мужик. Борода, усища, густая копна на голове — за волосами одни глаза да кончик носа видны были. Глаза сверкали бешенством.