Девять смертных грехов

* * *

Начало ночи я встретил на стене. В походе я тренировался на земле, но, как только появилась такая возможность, сразу забрался повыше к небу. Движения меча, стойки, горячая кровь и холодный ветер сплелись воедино, и эта сила наполнила сначала сталь, а потом и мое тело. Мелькнула мысль, что будет, когда к этой паре добавится чистота — и чувство единения пропало. Остался только ночной холод и медленно приближающиеся ко мне шаги.

— Отец Антоний, неужели вы такой старый, что так медленно поднимаетесь? Ни в жизнь не поверю, — поприветствовал я старого священника.

— Вот ты где, — фигура в капюшоне ускорилась. — Потерял тебя из виду. И ведь слышал же, что ты тут с мечом, а заметить не получалось. Кстати, знаешь, что твой дед так же умел прятаться?

Я покачал головой. Дед погиб на последней большой войне, и отец не любил вспоминать о тех временах.

— Он умел… — Антоний задумался, словно сам все это видел. — Говорил, что этот путь должен помочь ему раскрыть истинную силу крови рода Луна, но не успел довести дело до конца. Может, ты сумеешь?

Священник испытующе смотрел на меня. Я кивнул — кто же откажется раскрыть силу крови своей семьи?

— Может, и сумеешь, — ответил сам себе Антоний, а потом его лицо неожиданно изменилось. Стало злым, словно передо мной стоял не человек, а обманувшая всех тварь скверны. — Ману, ты помнишь, что твой отец сказал про мать и лечение, обещанное герцогом Альбой?

Я удержал потянувшуюся к мечу руку.

— Да. Ее вылечили, и скоро она вернется домой. Герцог благодарен за участие отца в охоте на пиратов.

— Не так, — священник покачал головой. — Церковь не вмешивается в такие дела, но я живу в вашем замке слишком долго. Я хочу, чтобы ты понял. Герцог не благодарен, герцог взял твою мать в заложницы, и теперь ее жизнь — это гарантия того, что вы доведете дело до конца. Не захватите пару кораблей, не отступите, увидев превосходящие силы — любой ценой вам нужно убить всех, испугать так, чтобы ни один корабль под черным флагом не смел выйти в море рядом с вашими берегами. И тогда через год герцог вернет твою мать. Если нет…

— Ее убьют, — я все понял. — А отец знает?

— Да. Он все знает и уже принял решение. Он специально позвал вас с собой, чтобы вы до последнего ничего не заподозрили. Вот только на самом деле завтра он уедет еще до рассвета, пока все спят, и сложит голову в последнем бою по приказу своего господина. Потому что в одиночку с парой слуг ему никак не победить.

— Смерть очищения, как в кодексе, — выдохнул я.

— Именно, это даст вашему роду шанс. Даже без учета традиций герцогу после такого не будет никакого смысла приводить в исполнение свою угрозу… Это даст шанс выжить тебе и матери.

— Почему ты мне это рассказываешь? — злость клокотала внутри меня. Даже сильнее, чем когда скверна иелчу пыталась парализовать меня, а длинные белые клыки тянулись к шее.

— Я считаю, что вы можете добиться успеха. Это будет тяжело, но возможно. Не сжигайте корабли, не убивайте всех. Захватите и заставьте отвезти вас на пиратский остров. И вот там вам останется только не умереть и вырезать всех, кто ходит под черным флагом, — на лице священника мелькнул оскал. Словно хищный зверь на мгновение проглянул через маску с кудряшками.

— Ты говоришь это мне, но не сказал отцу, — я смотрел на священника. И мне было плевать на его гримасы.

— Он не верил, что может победить, ты — веришь. Я чувствую твой свет…

Такая знакомая фраза, по спине побежали мурашки.

— Почему ты веришь в меня? — сколько уже было почему за весь разговор, но это самое главное. — Ты не видел меня год, и сегодня мы только парой слов успели перекинуться.

— Важно не то, что я сам верю, а то, что в тебя поверил кое-кто другой. И на будущее: имей в виду, что герб одной из семей старейшин не стоит носить так открыто, — Антоний кивнул на мой пояс и серебряный кошелек, подаренный мне Марией из Братства.

Значит, он тоже оттуда. И все эти годы жил среди нас — как ему можно доверять? С другой стороны, сегодня Антоний мне открылся, а его план точно лучше, чем храбрая смерть.

— Спасибо за помощь, — я кивнул.

— Однажды спящий проснется, успеем показать, чего мы достойны, — отец Антоний развернулся и отправился прочь со стены. Я остался один. Ветер больше не холодил, меч не грел. Я думал только о сердце нежити. Чем бы оно ни было, если у меня не получится самого, я сожру его. Сожру и сделаю все, чтобы спасти отца, мать и отомстить герцогу, который готов нарушить кодекс и наплевать на своих верных баронов. И ради чего?

«Хороший мальчик, я жду…» — впервые с того момента, как я его поднял, сердце снова заговорило.