Гром над Тьмой Часть 4

Эпилог

Эпилог

Пик, пик, пик... До меня доносится тихий, монотонный звук. Веки тяжелые, будто налитые свинцом. Во всем теле жуткая слабость. Где я, что со мной? Сделав огромное усилие, разлепляю глаза. Надо мной белый потолок с длинной лампой. Чуть скосил взгляд в сторону, туда, откуда шёл звук — рядом капельница, соединенная с моей рукой, которая лежит на специальном креплении, зафиксированная липучкой.

Я в больнице? Очень похоже. Но как я тут оказался? Последнее, что я помню, это как мое тело распадалось от взрыва источника. Меня уничтожило, мою душу разорвало на мириады осколков. Ее нельзя восстановить. Я умер окончательной смертью. Я должен был умереть, но все-таки я жив?!! Радость от осознания этого тут же сменилась паникой — эфира не было. Вообще. И тело было не мое — хрупкие руки с истонченной кожей, сквозь которую просвечивали вены. Опять попал в другое тело? История повторяется?

Не сразу я различил писк, что издавал кардиомонитор, стоящий рядом. Во рту назогастральный зонд, видимо, для питания. В палату, распахнув дверь, стремительно влетела медсестра. Короткий взгляд на монитор — и потом ее глаза встретились моими.

— Пришел в себя? —казалось, она не могла в это поверить. И тут же нажала на кнопку смарт-браслета, находящегося у нее на руке. После чего села рядом со мной, не сводя с меня взгляда.

Буквально через пару минут к нам в палату вошел доктор. Приветливо кивнув медсестре, он пристально посмотрел на меня.

— Прекрасно!!! —он прямо лучился довольством. Раскрыл мне глаза, посветил в них, пощупал руки. —Вы меня слышите? Понимаете, где находитесь? Если да, шевельните пальцем. Прекрасно, просто замечательно! Снимайте зонд и приводите его в порядок. Я позже загляну.

Еще два дня мне понадобилось, чтобы горло пришло в норму. Медсестра буквально не отходила от меня. Я открыл рот, чтобы спросить у нее, где я, но смог лишь захрипеть. Во рту было сухо как в пустыне. Вообще, рот очень быстро пересыхал, и жидкости я пил очень много. Практически сразу к моим губам был поднесен стакан, из которого в мое тело стала вливаться сама жизнь. Да, от обезвоживания умираешь быстрей, чем от голода — факт.

— Ну-с, больной, как себя чувствуем? — врач, узнав, что я могу говорить немедленно появился в палате. — Что-то беспокоит? Головные боли? Головокружение? Не тошнит?

Произнося все это, он проделывал обычные манипуляции — светил мне в очередной раз в глаза, проверял чувствительность нервных окончаний на руках и ногах. Бесцеремонно откинул одеяло, пощупал грудь, перевернул меня сначала на один бок, потом на другой, поводил рукой по спине.

— Что последнее помните? -продолжил он, видя, что я молчу. — Совсем ничего? Ну, а имя-то свое хоть помните?

— Владислав Громов, -с трудом разлепив губы, просипел я.

— Громов, говорите, еще и Владислав? Интересно. Вы вот что, любезный, поспите пока, а завтра мы вернемся к нашему разговору.

Глянул на медсестру, что ожидала его распоряжений.

— Наташа, ему десять кубиков реланиума. Пусть отдыхает. И подготовьте его к переводу в отделение интенсивной терапии. В реанимации ему больше делать нечего. И так ради него уже столько лет целый бокс отдельный держим, -уже гораздо тише пробормотал он, выходя из палаты.

— Наташа, — я схватил слабой рукой край халата девушки, что поднесла ко мне шприц. —Где я нахожусь, ты можешь сказать?

— В центе онкологии Блохина, -пожала она плечами.

— И как долго я тут? Пожалуйста, ответь! —укол уже начал действовать, и я чувствовал, что начинаю уплывать.

-Больше четырех лет, -успело выхватить мое сознание её ответ, прежде чем свет погас.

Следующее пробуждение было более мягким. Не знаю почему, но чувствовал я себя не в пример лучше. Вот только... Я в Блохине, что находится в Москве, в моем старом мире без магии. Я никакой не Владислав Громов, не князь, высший маг и бог, а обычный парень с опухолью в голове. Я — Сергей Синицын, и это мое старое тело, которое давно должно было умереть. В доказательство этой теории говорит маленький шрам на среднем пальце руки, оставшийся у меня с детства, когда я загнал в него большую щепку и пытался вытащить ее самостоятельно.

То есть, все эти миры, мои жены, Ириска, вся моя жизнь — всё это мне просто приснилось, пока я находился под действием лекарств в коме?!

Глаза невольно защипало от горьких слез разочарования, что медленно покатились по моим щекам. Все выдумка, ложь, неправда. Я вновь в своем мире, из которого некогда ушел. Лучше бы я не приходил в себя и умер счастливым.

Мое состояние не осталось незамеченным, и на реакцию приборов прибежала уже другая медсестра, а следом за ней вошел и доктор. Так, снова говорить ему, что я Влад, нельзя — это прямая дорога в психушку. Значит, вспоминаем старую жизнь и забываем о том, что мне снилось. Ну, по крайней мере, пока я не выйду отсюда.

— Как себя чувствуем, господин Громов? Что вас так встревожило, что наше оборудование едва не сошло с ума?

— Ничего такого, доктор. Просто я все вспомнил. И конечно же, я никакой не Громов.

— Да? И как же нам вас теперь величать?

— Сергей Владимирович Синицын. Можно просто Сергей, -слабо улыбнулся я.

— Прекрасно, замечательно! -обрадовался он. —Обычно длительное пребывание в коме крайне негативно сказывается на мозговой деятельности пациента, а вы, я смотрю, стали счастливым исключением, коллега. Я ведь могу вас так называть? Все-таки четвертый курс медицинской академии — это уже почти врач. Тем более, насколько мне известно, вы были более чем прилежным студентом, что не может не радовать. Как и то, что от вашей опухоли, которая, собственно, и вызвала кому, не осталось и следа. Невероятный факт, который нам бы хотелось внимательно изучить.

Вчера, пока вы спали, мы сделали снимки, и вуаля — вы чисты! Хотя буквально месяц назад она была внутри вас, правда, не росла, что странно, -задумался он. — По всем показателям она должна была вас давно убить, но не сделала этого. Видимо, пожалела, -рассмеялся он над своей шуткой. Вообще, у врачей юмор весьма специфический, поэтому обижаться на него смысла не было.

— Итак, мы, конечно же, проведем еще пару-тройку анализов, сделаем тесты, но предварительно могу сказать, что вы совершенно здоровы, хотя и ослаблены. Но это как раз нормально. Все-таки столько лет лежать...

— Доктор, простите за прямой вопрос, но кто оплатил мое лечение и нахождение здесь? Я ведь понимаю, что у парня — сироты, у которого нет денег, нет даже малейшего шанса попасть к вам, да еще и в VIP — палату.

— О, эта история полна загадок и счастливых совпадений, -он с видимым удовольствием присел ко мне на кровать. —Вашим случаем заинтересовался фонд «Вторая жизнь», занимающийся как раз онкологическими больными. Они и оплатили для вас курс лечения и последующей реабилитации. Ну, и взялись присмотреть за вашей квартирой, дабы она не досталась никому другому.

— Это с чего же такая щедрость? —прищурился я, помня о бесплатном сыре и мышеловке.

— А вот это вы у них сами и спросите. Их представитель уже поставлен в известность, и думаю, в ближайшее время вас навестит. На этом, считаю, нам стоит завершить столь прекрасное общение и перевести вас в другую, не менее комфортную палату. С этого момента вами будет заниматься другой врач, так что мы с вами больше не увидимся. Поправляйтесь.

Осторожно пожав мне руку, он вышел, и к нам сразу зашли санитары, которые переложили меня на каталку и повезли к грузовому лифту.

Спустя буквально пять минут я оказался в своем новом временном обиталище. Что ж, палата точно была не хуже предыдущей, о чем говорил личный санузел с душем и огромный, почти на всю стену, телевизор со спутниковыми каналами....

Так и потекли мои дни. С утра до вечера я занимался восстановлением организма. Физиопроцедуры следовали одна за другой. Когда я смог уже нормально вставать, началась лечебная физкультура и массаж. Усиленное питание — меня кормили как на убой. Мышцы потихоньку приходили в норму, причем очень быстро, что вызывало научный шок у моих истязателей.

Навестил меня и представитель фонда, визит которого оставил больше вопросов, чем дал ответов. Как выяснилось, за меня заплатил некий меценат, пожелавший остаться неизвестным. Более того, будучи уверенным, что я приду в себя, он положил на мой счет в зеленом банке крупную сумму денег, которой я смогу воспользоваться по выходу из больницы. В общем, мне пожелали всего доброго, и на этом фонд считает, что выполнил все свои обязательства и более меня не потревожит. За квартирой продолжат присматривать до тех пор, пока я не выпишусь. Кто этот меценат, зачем он это сделал и почему именно я, он не знал, ну, или не захотел отвечать.

Так я и жил, хотя нельзя было это назвать жизнью. Днем я был Сергеем, а вот ночью ко мне приходил Владислав. Он звал меня, кричал, что-то хотел сказать. Но я-то знал, что он умер, там, во сне, и считал, раз покойник зовет за собой, значит, я тоже скоро умру.

Иногда мне снились девчонки — они плакали, глядя на меня — и от этого хотелось выть. Эти кошмары снились мне каждый день, пока я не попросил лечащего врача дать мне снотворное, чтобы начать спокойно спать, иначе я бы точно вскрыл себе вены, будучи не в силах выносить ту душевную боль, что обрушивалась на меня. После того, как я стал принимать таблетки, сны прекратились.

И вот спустя месяц я, к немалому удивлению врачей, полностью восстановился и покинул столь гостеприимное место, пропахшее болью и страданиями людей. Такси везло меня на мою квартиру. Расплатившись наличкой, которая оказалась у меня в кармане, я поднялся на лифте на свой этаж.

Войдя внутрь, я ожидал увидеть затхлое помещение со следами пыли. Ведь в мое последнее посещение этого мира так и было... Черт, какое последнее посещение, я не был тут, а валялся в коме! Забудь уже о Громове! Он — выдумка, галлюцинация, рожденная опухолью. Ты — Сергей, и смирись уже с этим.

Так вот, квартира встретила меня стерильной чистотой и обновленной мебелью. Все было новым, будто только из магазина. Холодильник тоже был девственно чист, как снаружи, так и изнутри. Немного подумав, я заказал себе пиццу и в ожидании доставщика улегся на кровать.

Только сейчас я догадался проверить банковский счет. Почему только сейчас? Да потому, что телефон мне в больнице не давали, поскольку считали, что он может навредить моему психическому состоянию. Его мне отдали уже после выписки, буквально у дверей больницы. Глупое правило, но не мной придумано, не мне и осуждать.

Теперь надо было решить, что делать дальше. На моем счету красовалась цифра с шестью нулями в вечно зеленой валюте. Удивился я? Нет. Уже устал удивляться. Кто бы ни ворожил мне, делал он это хорошо. Не знаю, чем я заслужил такое и не было ли это ошибкой. Но мне было все равно. Максимум, что сделают — убьют. Но умирать мне было уже не страшно. Жизнь потеряла смысл. Я не желал смерти, но и не страшился ее. А значит, буду пользоваться всеми благами, что свалились на мою голову. И отсюда вытекал вопрос — чего же я хочу?

Восстановиться в академии и учиться дальше? Точно нет. У меня стойкое отвращение к учебе, да и забыл я уже все, а начинать заново не хотелось. Отправиться путешествовать? Эта идея мне показалась интересной. Всегда мечтал увидеть всю Гроздь миров Творца... Да что ж такое-то?!! Какая, к черту, гроздь миров?!! Нет никакого Творца!