Гром над Тьмой Часть 4

Это конец — сердце набатом стукнуло в моей груди. Наше сопротивление, наша борьба здесь — всего лишь агония умирающего, последняя попытка ухватиться за жизнь того, кого уже цепко держит в своих когтях смерть.

Это конец.

Первым пал Даждьбог. Отшвырнув меня прочь, словно надоевшую игрушку, она схватила его поперёк туловища. Так малыш хватает ненавистную куклу. Безвольно и почти беспомощно бог в её руках обратился в изломанное, исковерканное тело. Она была замысловата в своих жестоких фантазиях — вопли несчастного навсегда впились в подкорку моей памяти.

Она надвигалась на меня самой неотвратимостью. Потом случилось то, чего я никогда не смогу себе простить.

Девчонки вынырнули из ниоткуда, угрожающе двигаясь на нее. Словно до того прятавшиеся в тени, они спешили на выручку — мне. Я помню, что даря мне нежность своей любви вечерами, одаривая бесконечными ласками, они видели во мне защиту. Ту самую пресловутую каменную стену.

А сейчас они готовы были заслонить меня собой.

Напрасно.

Она схватила парящую в воздухе Дуську обеими руками. Визг призрачной богини прорезал гул боя, разломил собой весь мир, острым ножом ударил по ушам.

Её хрупкое тело затрещало, словно старая тряпка.

— Нет! — отрицание случившегося поразило меня первым. Я не желал верить, что то тающее, исчезающее во мгле этого проклятого мирка нечто — и есть Дуська. Она же богиня, не верил глазам здравый смысл. Богини не умирают! Она связана со мной. Пока я жив, жива и она!!! Сейчас она поднимется, взмоет в воздух, ответит обидчице потоком призрачного ветра. Нет, я же сам дал ей свободу, отвязав о себя!!!

Не поднимется. Осознание первой утраты лишило меня сил и внутри образовалась пустота. Будто часть души была разом уничтожена. Едва вскочивший на ноги, я вновь рухнул — всё тело чувствовалось ватным, до бесконечного непослушным.

Кружившая вокруг меня мгла не унималась в самодовольном наслаждении. Она вкушала мою боль, словно деликатес. «Смотри, Бог, — говорила она. — Что ты сделаешь? Удавишь? Сдерёшь шкуру, вывесишь во всех мирах? Чтобы каждая тварь — знала? Тогда смотри...»

Селена вынырнула перед прародительницей Мрака. Из широко раскрытого рта копьём ударил столп яркого, ослепляющего света. В крик она вложила всё — себя, свою печаль, своё горе.

«Как жаль, — шепнула мне мгла, — что этого недостаточно, правда? Смотри, Бог, не смей закрывать глаза...»

Мать Тьма закрылась от света рукой, сдерживая его ладонью.

— Как я ненавижу ваш Свет. Но я накормлю тебя им до отвала! — грозно оскалившись, выругалась мать Тьма. Взревев, закачав головой, будто дикий вепрь, она толкнула свет от себя прочь. Не ожидавшая подобного Селена вдруг нелепо вздрогнула. Поток божественных — и её же собственных — сил пронзил ей горло. Темноволосая богиня обмякла, повиснув в воздухе. Я видел — даже отсюда, как стекленели её навсегда погасшие глаза.

— Ты был слишком беспечен, Бог, — пророкотал надо мной голос матери Тьма. Следующей своей жертвой она избрала близняшек.

Они все были одного с ней размера, но в то же время я видел лишь то, как капризная девчонка топчется по игрушкам, рвёт и швыряет их прочь.

— Нет! — на этот раз уже куда уверенней взревел я. Слёзы бежали по моим щекам, а мне казалось, что я бесконечно далеко, что каждый мой шаг пожирается растущим расстоянием.

Словно факел вспыхнула Вика — огонь, что она всегда и легко держала в руках, теперь беспощадно ел красоту её тела, обращая в почерневшую, изуродованную тушку. Ника лишилась головы. Вот так просто и без затей, как самая простая смертная. Мать Тьма будто не замечала комариные укусы ударов других девчонок. Я кричал им, чтобы они бежали, спасались, уходили прочь — пустое. Мои слова тонули во мгле, рассыпаясь в крошево ещё до того, как прозвучат. Будто дикие кошки, они бросались на неё — из одной лишь мести, став недавним подобием меня. Бить, рвать, драть — невзирая на потери!

— Тебе всё и всегда давалось слишком легко, Владислав. Силы, могущество, девки — ты брал, не ведая меры. Тебе ли судить меня за то, что я хочу того же?

Я бежал к ним по битому стеклу чужих, изувеченных надежд. Люди, орки, эльфы... нечисть. Какая теперь разница? Я летел к ним — на выручку? Три раза «ха» и одно сверху. Будто жадный до денег старик, я лишь спешил спасти то, что ещё осталось.

Тех, кто ещё остался...

Я не видел впереди себя ничего. С ног меня сбило горячим, влажным снарядом — в обнимку с ним мы покатились по волнам пожирателей душ.

В смерти людей мало красивого.

В смерти богинь красивого ещё меньше.

Я держал на руках то, во что поверить попросту невозможно. «Что ты запомнишь? — спрашивала у меня память. — Её самобытные танцы, красивые бёдра, жар первого поцелуя, горячку первой ночи? А вспоминать лишь будешь вот это!»

Эйлен перебирала мокрыми от крови культями рук. Изогнутые от переломов ноги обвисли плетьми. Не помня самой себя, она окидывала взглядом израненное небо, прежде чем увидела меня.

Я стоял перед ней на коленях. Во рту ацтекской богини булькала кровь — с каждым выдохом она сплёвывала её ручьями вместе с белой, почти молочной пеной. Сердце той, кому приносили сердца врагов в жертву, билось едва ли не чудом.

— А... Она... а... мы... победи — им?

Я нашёл в себе силы только для того, чтобы улыбнуться и утвердительно кивнуть головой. Закрывал глаза я уже покойнице.

Она не хотела умирать без мыслей о победе, подсказал мне здравый смысл. А я, не в силах удержать рвущийся из меня плач, покачал головой.

Нет. Она просто не хотела умирать.

Тень противницы нависла надо мной сзади. Словно куропаток, она швырнула мне бездыханные тела остальных.

Будто говоря мне, что это моя плата за то, что осмелился выступить против неё.

Это не плата. Это моя кара.

— Ты дрожишь, Бог. Почему?

Она смела издеваться надо мной. Я встал, едва держась на ногах, сделал ей шаг навстречу. Я вложил всю силу в свой кулак, но она лишь отразила мой удар, сызнова швырнула мордой в грязь.

— Ты дрожишь, Бог. Ты не боишься, иначе бы я это чувствовала. В тебе не осталось места ярости и злобы. В тебе не осталось ничего, только пустота. Ты дрожишь. Почему?

— Убей меня. Ты убила их, убила всех, ты победила. Теперь просто... убей меня, как и их. Закончи это.

Она лишь расхохоталась мне в ответ, и тогда у меня кровь похолодела в жилах.

— Ты просишь у меня пощады, Бог. Ты забавный, Владислав. Смерть — это не то, чем я хочу наслаждаться, а я ведь обещала тебе место своей любимой игрушки.

Она выдохнула и менторски покачала пальцем прямо у меня перед носом.

— Но ты не прав. Я убила ещё не всех.

Один за другим за моей спиной открывались порталы.

Тьма решила уйти во внешние миры. Но прежде она закончит здесь. Я это видел, шансов не осталось. Пришла пора открыть портал в Серый мир и уничтожить тут все. Заготовленное плетение открывающее пролом в мир злобных духов было готово. С последним ударом моего сердца, оно активируется и тогда падут все. Но пока я мог сражаться. Тяжело поднявшись я смотрел на ту, что уже праздновала победу...