Цепная Реакция "Liberandum"

Глава 4

Эби

Киллиан уснул, закинув на меня руку. С наслаждением закусив нижнюю губу, всматривалась в прекрасное лицо этого странного угрюмого мужчины. Начальник службы безопасности трахает охраняемый им объект. Какая ирония. Но почему мне не смешно? Почему мне хочется прикоснуться к его лицу, убрать со лба прядь тёмных волос?

Дотронулась рукой до обнаженного плеча и облизнула шею мужчины. Тело пронзила жгучая, всепоглощающая и в то же время невероятно сладкая боль. Между ног горело голубоватое пламя, поднимаясь выше, задевая каждое нервное окончание.

Я отодвинула белую простыню и коснулась рукой его живота. Возбужденная плоть мужчины оживала. Я наклонилась и провела влажным языком по всей длине, но этого было мало. Обхватив тонкими пальцами, буквально запихнула себе в рот. Странное ощущение. Словно его плоть была частью меня самой. Втягивая щеки, посасывала влажную головку.

Тяжелая ладонь легла на мой затылок. Ритмично двигая ртом, я услышала, как щёлкнули мои зрачки, и комната стала голубой. Ускоряясь, я доставляла удовольствие не только Киллиану, но и самой себе.

Сильно схватив за распущенные волосы, мужчина резко потянул мою голову на себя.

— Нет, Эби, так не пойдёт, — рычал он. — В эту игру играют двое.

Накрыв губами мой рот, Киллиан провёл языком по нёбу и моим зубам. Тело снова пронзила острая боль. Я не знаю, что со мной. Почему его прикосновения вызывают столько противоречивых эмоций? Наслаждение и боль. Нежность и ярость. Плевать, что это значит. Мне определённо нравится. Мужчина прокладывал себе путь ниже. Сначала ласкал грудь, потом провел тёплым языком по животу, спускаясь к влажному, ноющему центру. Он словно был голоден. А я именно то, что ему сейчас нужно, чтобы насытиться. Унять искрящуюся жажду. Погасить то самое пламя, что обжигало, сводило с ума, вознесло на вершину безумного наслаждения, а затем бросало на дно несуществующей пропасти.

Рисуя языком круги вокруг нежной кожи, он накрыл теплыми губами розовые складки. Кровь бурлила в моих венах, как раскаленная лава. Язык скользнул в мое влажное тело, и я изогнулась, как огромная дикая кошка.

— Ну же! Больнее, жестче, глубже! — выкрикнула, закатив глаза.

Он пил меня в буквальном смысле. И как только я почувствовала, что взорвусь, резко отодвинулся и заглянул мне в глаза.

— Я не смогу остановиться, — хрипло выдохнул он в мои приоткрытые губы.

Я почувствовала легкие толчки, пульсирующие во всем теле. Он входил осторожно, медленно, сантиметр за сантиметром. Будто намеренно издевался надо мной. Я чувствовала его кожей. Каждую венку. Каждую маленькую выпуклость. Паззл сложился.

Раздвинув ноги, он заполнил меня до краев и продолжил эти муки. Толчок. Еще один. И снова. Я совсем близко. Хочу взорваться и разлететься по его комнате крошечными атомами. Ещё раз вонзившись в меня, он снова накрыл мой рот губами. Я вскрикнула и закрыла глаза, содрогаясь всем телом. Кусая его губы, ощутила привкус металла во рту. Ногти впились в его спину, оставляя глубокие царапины. Последний толчок! Теплая жидкость растеклась внутри горячего тела, стекая по бедрам.

Пытаясь выровнять дыхание, я гладила свежие рубцы на его спине. Те самые, что оставила сама. Губы потянулись к его шее. Каждое прикосновение к этому мужчине было особой пыткой. Сладкой мукой. И я, как мазохистка, требовала новую дозу этой боли.

Киллиан резко отстранился и надел черные боксеры. Оперевшись на локоть, я наблюдала, как играют мышцы на мокрой от пота спине мужчины. Ноги опустились на холодный пол. Подошла и обвила руками его шею, слизывая бисеринки пота с невероятно красивой спины. И вдруг увидела, что кожа Киллиана идеально гладкая. От огромных царапин не осталось и следа.

Резко развернувшись, начальник безопасности схватил меня за кисти рук и больно сжал.

— Одевайся. Через минуту за тобой придут, — грубо оборвал необходимую близость. — Остаток этой ночи проведешь в казарме с себе подобными.

Он говорил со мной так, будто не было этой ночи. Словно не он целовал моё тело и наслаждался вкусом моей плоти. Он говорил со мной, как с вещью, которой только что воспользовался и вдруг понял, что ему не подходит размер, цвет и состав ткани. Самое гнусное, что всё именно так и было.

Я вещь. Оружие, которое однажды придётся применить. Тогда почему мне больно слышать ледяные нотки в его грубоватом, но приятном голосе?

— Значит, всё это всего лишь игра? — мой голос дрожал, а глаза наполнились предательскими слезами.

Это не правда! Я не вещь! Вещи не плачут! Проглотив обиду, я надела форму и, скрестив руки за спиной, встала у двери. Киллиан стоял сзади.

Я чувствовала, как его взгляд прожигает две огромные дыры в моей поникшей спине. Рука коснулась моего плеча. Снова волна непонятного желания вихрем пронеслась по венам, касаясь пальцев, обжигая кожу. Но я смогла противостоять ей. Больше не стану его игрушкой.

В дверь постучали, и я сама открыла её. Четверо парней в чёрном, вооруженные до зубов, оцепили меня со всех сторон, сжимаясь в плотное кольцо. Они вели меня по коридору, словно дикое животное, заставляя опускать глаза в пол, если нам навстречу шел кто-либо из работников лаборатории.

В этот раз меня бесцеремонно толкнули у входа в казарму. Зацепившись за старенький ковер, я упала и услышала дикий смех конвоиров за спиной. В памяти возникали образы из прошлого.

Бат-Ям. Красивый город на берегу Средиземного моря, всего в трех минутах езды от Тель-Авива. Будучи ребёнком, я часто проводила время на пляжах этого города с отцом. Именно там и находилась психиатрическая лечебница. Я вспомнила, как санитары вели меня в палату. После чудо-уколов моё тело становилось свинцовым. Язык не помещался во рту, а слюна тонкой струйкой стекала по подбородку.

Для усмирения "буйных пациентов» применялся так называемый "сульфазиновый крест". Либо четыре укола в сутки, либо инъекции сульфазина под обе лопатки и в обе ягодицы. Особое извращение докторов. Словно маленькая казнь, которой я жутко боялась. Я не была больной. Просто очень сильно мешала своей бабке. Она сдавала родительскую квартиру, но для вступления в полноправное наследование нужно было доказать мою недееспособность.

Я с радостью подписала отказ от всего имущества, но этого старухе оказалось мало.

***

Крепкие руки обхватили меня за талию. Я сильно зажмурила глаза, пытаясь понять, точнее, вспомнить, где нахожусь.

Воспоминания и реальность путались. Стиралась тонкая и прозрачная грань между ними. Тело снова ожило, посылая странные импульсы похоти и страсти. Киллиан? Нет, он остался в комнате и даже не смотрел, как меня уводят. Я медленно повернулась и увидела перед собой прекрасное лицо Майкла. Парень смотрел на меня глазами, полными тоски и сострадания. Как ребенок заплакала и опустила голову на его плечо.

Он отвел меня к старенькой неудобной кровати и, осторожно уложив на подушку, принялся снимать берцы с моих холодных ног. Волны, которые я сейчас ощущала, сильно отличались от тех, которые посылало шикарное тело начальника безопасности. Я протянула руку и коснулась кончиками пальцев щеки парня.

— Спасибо, — прошептала, рисуя узор на его лице. — Посиди со мной, Майкл.

Ребята молчали. Все смотрели на меня с невероятной жалостью и тоской. Лишь рыжеволосая девушка, имени которой я пока не знала, фыркнув, отвернулась к стене и накрылась зеленым одеялом.

Майкл присел на краешек кровати и гладил мои волосы дрожащей рукой. Это странно. Но я хотела ощутить на коже его прикосновения. Попробовать, каковы на вкус его губы. Только что стонала под накачанным телом Киллиана, а сейчас хочу другого. Разве это нормально? Хотя о чём я вообще думаю? Всё, что произошло в моей жизни после смерти родителей, невозможно было назвать словом НОРМАЛЬНО. Безумие!

Майкл лёг рядом со мной и накрыл нас одеялом. Положив голову ему на грудь, вцепилась руками в его форму и прошептала:

— Поцелуй меня.

Парень с готовностью откликнулся на мою просьбу. Его поцелуй был нежным и мягким. Едва касаясь губ, он проводил языком по нёбу. Какие же разные эти мужчины. Но хочу я их одинаково.

***

Киллиан

Сидя за столом, смотрел в экран ноутбука. Парнишка целовал Эби, и она отвечала на поцелуй. Словно не было этой ночи. Будто я пустое место. Нет! Не хочу этого видеть! Захлопнул ноутбук и вызвал парней. Пора вести ребят в пятнистой форме на завтрак.

— Эби! — прохрипел, сжимая кулаки. — В какие игры ты играешь, детка?

Я вышел из спальни и запер дверь. Рядом с казармой, где сейчас находились объекты, была маленькая комнатка. Иногда я захаживал туда. Милая медсестричка по имени Харпер искусно работала руками и ртом. Кроме инъекций, она делала потрясающий минет и с готовностью раздвигала свои ноги каждый раз, когда дверь ее кабинета закрывалась за мной.

Харпер стояла у двери и заигрывала с одним из моих парней. Увидев меня, бросилась на шею и впилась своим ртом в мои губы. Я задрал её халат и придавил спиной к стене. Дверь казармы плавно отъехала влево. Краем глаза увидел выходящие объекты Liberandum.

Последней вышла Эби. Сомкнув пальцы за спиной, так же, как делают заключенные, она гордо вышла из комнаты. Метнув в меня недобрый взгляд, странно склонила голову влево и посмотрела в глаза Харпер. Та мгновенно посинела, хватаясь руками за мою футболку.

Я знал, что именно сейчас происходит. Эби применила силу и нарушила устав, приказав девушке не дышать.

Более того, руки брюнетки охватило голубое пламя. Шенкин прав, она открывает новые грани, невероятные способности. Бросив на пол Харпер, я развернулся к своим парням и поднял руку, показывая четыре пальца. Что означало - стрелять. Восемь человек одновременно ударили Эби мощным электрическим залпом. Девушка закатила глаза и упала.

Харпер начала дышать и бросилась в свой кабинет, а Майкл буравил меня желтыми глазами.

— Кем бы ты ни был, однажды ты пожалеешь об этом! — крикнул парнишка и забежал в казарму.

Остальные молча проследовали в столовую.

Один из моих парней указал рукой на лежащую на полу Эби.

— Куда её, Киллиан?

— Отнеси в мою комнату и укрой. Там прохладно, — с трудом выдавил из себя фразу и помчался к Шенкину.

Больно! Мне больно от того, что я с ней делаю. Больно, потому что больно ей. Какого чёрта со мной происходит? Я сам спровоцировал ее. Сам прогнал. А еще я ревновал ее к мальчишке. Ударил по стене кулаком и заорал.