Цепная Реакция "Liberandum"

Глава 3

Киллиан

Выйдя из душевой, сел в кресло и, закинув ноги на стол, закурил. Эби! Красивая. Невероятно красивая и сексуальная девушка. Но мне нельзя даже думать о ней. Девчонка почти не человек. Кто знает, на что способен мутант, созданный Шенкиным? Да еще и самый опасный из всех Liberandum. Хотя... Трахнуть разок эту девушку я мог себе позволить. Более того, я могу заставить её стать моей на короткое время. Странный импульс, что прошел сквозь мое тело после прикосновения к синеглазой, до сих пор посылал вибрации под кожу, в кровь, в самое сердце. Что это было?

Несколько лет я не чувствовал женской ласки. Если не считать медсестер, что работали на правительство. Самой опытной была Харпер, но ее я не рассматривал, как претендентку на постоянные отношения. Да и не был я создан для этого.

Затянувшись, закрыл глаза и погрузился в пучину болезненных воспоминаний.

***

Полуразвалившийся домик и маленькая комната. Несколько старых игрушечных машин. Тех, что дарили сердобольные соседи, жалевшие несчастного ребенка.

Плюшевый заяц. Грязный, истоптанный, с обгоревшим ухом.

Я нашел его на улице, в грязной луже. Ребятишки с соседней улицы облили его бензином и подожгли. Бросившись на зайца, я закрыл его от пламени собственным тощим тельцем и чувствовал себя героем. Мне было всего пять. Я тогда обжег живот и руки.

Мать работала в грязной закусочной старика Роба. Потный, с огромным пивным животом, Роб часто появлялся в нашем доме по ночам. Однажды я выглянул на кухню и увидел, как он задрал юбку матери, сунув руку ей между ног. Она виляла задом и, закатив глаза, кричала, чтобы он не останавливался.

Тогда мне было двенадцать. Я уже знал об отношениях между женщинами и мужчинами. Моя мать, была обычной шлюхой!

Каждую ночь в доме появлялся новый мужик, а иногда даже несколько. И снова постоянные стоны и крики. Похотливая сука, которой было плевать на меня. Моя мать!

Мне пятнадцать. Я ворую на улицах Портленда кошельки у прохожих. В доме шаром покати. Мать больше не работает и мужчинам она не интересна.

Потасканная, грязная и вечно пьяная Меган Льюис больше не вызывает ничего, кроме отвращения. Но она моя мать. И люблю я ее сильно, несмотря ни на что. Сотни раз я просил её не пить, и она плакала, стоя на коленях передо мной. Каждый раз клялась, обещая, что завтра это прекратится.

Учился я неплохо, мечтал о Колумбийском и понимал, что хорошие отметки не дадут мне билет в прекрасное будущее. Нужны деньги. Точнее, очень много денег. Именно тогда я узнал о том, кем был мой отец.

Мать достала с чердака старую шкатулку. Два письма и фото.

Моим отцом был некий лейтенант Гордон Харрис. Симпатичный молодой человек в военной форме обнимал молодую маму на старом фото. Они выглядели счастливыми. Мать рассказала мне историю их любви, которая закончилась сразу же после того, как лейтенант узнал о беременности матери.

Забрав старое фото, я вышел из дома и впервые напился. Я злился на жизнь, презирал отца и ненавидел мать. В полночь, вернувшись домой, вошёл на кухню. Мать лежала на полу с открытыми глазами и не дышала. Отравилась палёным пойлом. Вызвав копов и скорую, спокойно смотрел, как увозят её тело. В ту же ночь меня забрали из дома и отправили в интернат, где я провел три года. Интернат семейного типа. С приемными родителями и кучкой недоразвитых братьев.

В приемной семье мне жилось гораздо лучше, чем с матерью. Чистая постель, свежая еда, компьютерные игры и занятия спортом с приемным отцом.

Окончив школу, я решил пойти служить в армию и найти настоящего отца.

И я его нашёл. В то время он был уже майором и работал в секретной лаборатории, которая занималось разработкой биологического оружия. Каким-то чудом мне удалось попасть именно туда. Потому что я стал беспринципным, и готов был шагать по трупам, дабы достигнуть поставленной цели.

Я следил за каждым шагом Харриса, в тайне мечтая отомстить. За мать, за мою проклятую, никчемную жизнь. В 2022 году мне исполнилось двадцать, и я попал в специальный элитный отряд, который охранял объект под кодовым названием "Liberandum".

Каждый день в лабораториях появлялись криогенные капсулы. Казалось, я попал в некий фантастический фильм, но это было реальным.

Четверо парней добровольцев стали первыми объектами Liberandum. Позже привозили девушек. Каждая из них была сиротой. И после того, как они соглашались на эксперимент, их погружали в капсулу и замораживали.

Семь капсул и семь молодых ребят, которые, устав от жизни, согласились стать мутантами. Настоящими машинами для убийств.

В ноябре Харрис отправился в Тель-Авив. Некто Шенкин сообщил о том, что нашёл подходящую девушку для самого важного и ответственного эксперимента.

Выкрав документы, я прочёл, что эта девчонка не давала согласия на участие.

Харрис нарушал все законы. Шел против системы и ломал стереотипы.

Девочку доставили в лабораторию без сознания и поместили в отдельную капсулу. Более того, её капсула находилась в отдельном блоке. Объект получил название "Somnum Exterreri". Страшный сон или кошмар. Эта девушка стала самым опасным оружием "Liberandum". Она получала втрое больше инъекций, чем остальные участники эксперимента.

Я часто наблюдал за тем, как стареющий Харрис смотрит на запотевшее стекло капсулы. Он любил эту девочку, как собственную дочь. Вот только с детьми так не поступают. Если быть откровенным до конца, я жутко ревновал его к этой девчонке, которую ни разу не видел. Лишь на маленьком фото, что было в папке с ее личным делом. И уже тогда она мне понравилась.

Восемнадцатого января 2032 года нам сообщили о том, что в одной из правительственных лабораторий штата Невада произошла утечка опасного вещества под названием "Vivus Mortuus".

И виновным был именно Харрис. Обезумевший от жажды власти, он отдал приказ, который стоил жизни миллионам людей. Вирус распространялся в воздухе, передаваясь воздушно-капельным путём. Люди сходили с ума, мутировали и набрасывались на других. Началась цепная реакция.

Большинство спустились под землю. Но те, что остались на Земле, были опасны и жестоки.

Несмотря на достаточно юный возраст, я стал руководить объектом, получив рекомендации от Шенкина. Именно я отдал приказ о ликвидации собственного отца, выбрав самый изощренный способ. Его любимое творение стало его палачом.

Лишь профессор знал о том, кто именно руководит "Liberandum".

Шенкин знал, что я не лучше своего отца. Я был хуже. Гораздо хуже старого полковника.

***

Из безумного потока беспорядочных мыслей меня вырвал сигнал будильника.

Оповещение о том, что пора делать инъекцию. Я добровольно стал одним из объектов. Сунув тонкую иглу под кожу, закатил глаза. Голубая жидкость растекалась по венам, как наркотик, придавая мне больше сил и уверенности.

Я вышел из комнаты и, заперев её, отправился в блок "Алеф". Кое-что не давало мне покоя. Чертов импульс, что исходил от девушки. И ответ на этот вопрос мог дать только доктор.

Открыв дверь, вошел и, оперевшись ладонями о стол профессора, закрыл глаза. В голове звучал голос девчонки с ярко-синими глазами. Я пытался выбросить из глубин сознания прекрасный образ, но тщетно.

— Киллиан, что привело тебя ко мне? — голос Шенкина всегда звучал мерзко. — Выглядишь неважно. Стоит проверить твои показатели.

— Со мной всё в порядке, док, — отмахнулся от старика. — У меня есть вопрос по поводу Эби. Когда я коснулся её лица, почувствовал сильнейшую вибрацию, словно мощный разряд тока. Что это было, как я сделал это?

Профессор лукаво улыбнулся и протер идеально чистые очки.

— Это сделал не ты. Импульс подаёт Эби. Я говорил тебе, что девушка способна любить, — гаденько улыбнулся Шенкин, потирая руки. — Эта волна и есть то самое чувство. Нечто большее, нежели страсть, похоть и любовь. Она нашла свою пару.

— Пару? Бред какой-то, — отшатнулся я от доктора. — Наблюдая за ней в одну из камер, я отлично видел, что она так же реагировала на одного из парней. Майкл, кажется.

— Значит, вы оба подходите ей на молекулярном уровне. Замечательно. Эби открывает нам свои новые грани, — профессор радовался, как ребенок, записывая полученную от меня информацию в открытый файл.

— Исправьте это. Выбейте эту блажь из её головы. Мне не нужны влюблённые мутанты! — рявкнул, ударяя ладонями по столешнице. — Эби - вещь. Пустышка. Она не имеет права на любовь.

Профессор опустил глаза.

— Она человек, Киллиан. И имеет право любить и быть любимой. Так же, как и ты, — обиженно пробормотал старик. — Позволь себе любить, и жизнь заиграет новыми красками.

Выбежав из блока, я поднялся в свою комнату. Объекты сейчас находились в столовой, но мне было плевать. Набрав номер одного из своих ребят, я громко крикнул в трубку:

— Приведи ко мне Эби! Срочно!

Любви я не хотел, а вот от секса не откажусь. Сейчас я хотел эту девчонку. А я всегда получаю то, что хочу.

Достав бутылку Скотча и сигареты, я услышал тихий стук в дверь. На пороге стояла Эби, пряча руки за спиной.

— Проходи, — тяжело сглотнул, указывая на комнату. — Чувствуй себя, как дома.

Девушка с интересом окинула взглядом мою спальню и присела на край кровати. Взглянув на сигареты, протянула руку к пачке.

— Можно? Давно не ощущала горький вкус сигаретного дыма, — девчонка улыбнулась. — Раньше это было единственным спасением от одиночества. Каждая затяжка была чем-то важным.

Протянув ей пачку, чиркнул зажигалкой и случайно коснулся её руки. Снова мощный импульс пробежал по телу, заставляя согнуться пополам от боли. В брюках стало тесно. Дыхание сбивалось. Девушка затянулась и выпустила в потолок колечко сизого дыма. Глаза Эби стали ярче. Она резко сорвала с себя майку, обнажив шикарную грудь. Словно хотела меня также сильно, как я ее.

Руки сами потянулись к ней. Перехватив их в воздухе, она осторожно накрыла свою идеальную упругую грудь моими ладонями.

Я включил музыку и, поддавшись импульсу, запустил руку в её волосы.

Прижимая к себе нежное, податливое тело, целовал её шею и плечи. Возможно, всё это неправильно, но нам обоим чертовски хорошо. Стягивая с себя одежду, уложил её на огромную кровать. Эби стащила с себя форменные брюки и кружевные трусики. Обвив ногами мою талию, она укусила меня за плечо.

Больно и приятно одновременно. Мощным толчком ворвался в слишком узкое девичье лоно и задрожал. Как же хорошо!

Тела сплелись и ритмично двигались под медленную мелодию Peder B. Helland – «You & Me».

— Не останавливайся, — голос Эби звучал где-то далеко.

Словно она находилась за сотни километров от меня.

Но её тело с готовностью отвечало на ласки и боль. Я терзал её.

Перевернул на спину и, ударив по плоскому животу, заставил подняться, широко расставив ноги. Входя в нее под другим углом, теребил пальцами возбужденную влажную плоть девушки. Она не сопротивлялась. Наоборот, мне казалось, что ей этого мало. В последний раз натянув прекрасное тело до упора, я излился в неё, совсем забыв о защите.

Девушка громко вскрикнула и прижалась ко мне сильнее.

Я не хотел сегодня отпускать её. Не хотел, чтобы она спала в казарме. Закурив, протянул ей сигарету. Налил стакан Скотча и сделал большой глоток. Вспомнив о том, что в холодильнике стоит бутылка вина, достал и откупорил пробку. Протянул бокал девушке и больно сжал ее бедро.