Дело об исчезновении графа де Бриенна

Марк снова прошёл в будуар и остановился перед портретом матери. Сколько же силы было в этом нежном создании, чтоб не только с терпением и любовью выдержать все испытания, но ещё и дарить своему мужу и ребёнку столько радости и счастья, что их свет не угас в душе Марка до сих пор?

Он услышал медленные шаги, и к нему подошёл маркиз де Лианкур. Он какое-то время смотрел на портрет своей дочери, а потом спросил:

— Ты помнишь, где она похоронена?

— Да, — ответил Марк. — Мы с отцом каждый год приезжали туда к тому времени, как зацветало грушевое дерево над её могилой. Я и позже бывал там.

— Я прошу тебя, мой мальчик, — произнёс старик, — перевези её сюда. Пусть она покоится рядом со своей матерью.

— Нет, — ответил Марк. — Она была женой моего отца, они любили друг друга и наверняка хотели бы лежать рядом после смерти. Я перевезу их в Ричмонд. Они останутся там, в тихом склепе, рядом, до тех пор, когда я выкуплю Сегюр и захороню их там под одним надгробием, как истинных барона и баронессу де Сегюр.

— Что ж, ты прав, — маркиз вздохнул. — Я до сих пор не могу смириться с тем, что моя девочка уже не принадлежит мне. Это я во всём виноват. Это всё не случилось бы с Марианной и с тобой, если б я исполнил своё обещание и позволил ей выйти замуж за того, кого она выбрала. Лоран де Сегюр был неплохим человеком, только слишком упрямым и гордым. Порой я думал, что лучше б он оказался охотником за её приданым, но он предпочёл забрать только её, как главную ценность, и взвалил на свои неокрепшие плечи все заботы о ней и о тебе. И просто не дал мне возможности всё исправить.

— Уже ничего не изменить, ваше сиятельство, — произнёс Марк. — Как бы там ни было, они сделали свой выбор и следовали ему до конца. И в моём сердце нет обиды ни на них, ни на вас.

— Тогда почему ты не хочешь принять свою участь? — маркиз снова взглянул на него. — Ты такой же упрямый и гордый, как Лоран. Дело в том, что ты всего привык добиваться сам? Не хочешь подарков и милостей?

— Как бы я принял Ричмонд от короля, если б был таким гордым? — усмехнулся Марк.

— Что тогда? Ты привык жить налегке, носиться по свету как осенний лист на ветру, не обременяя себя излишествами? Ты не хочешь брать на себя ответственность за эти земли и принимать те привилегии, что тебе неизбежно принесёт новый титул? Ты станешь одним из самых знатных и богатых людей королевства, и тебе, возможно, придётся занять более высокий пост при короле, чем ты занимаешь теперь? Но ведь это необязательно, Марк. Тебе не придётся самому заниматься делами рудников и имений. Я везде расставил надёжных людей, на которых ты сможешь положиться. Ты волен согласиться на более высокое положение при дворе или остаться там, где ты сейчас. Не думаю, что Жоан будет настаивать, чтоб ты занял место коннетабля или вошёл в королевский совет.

— Я буду делать всё, что он соизволит мне поручить, — заметил Марк. — И меня вовсе не пугает ответственность. Я принял её на себя, когда у меня во владении оказался Ричмонд с прилегающими землями, и намерен расширить свои владения, меня не пугает и то, что придётся уделять время и силы хозяйственным делам. Поймите, ваше сиятельство, вам не удастся убедить меня принять наследство, и дело вовсе не в вас и не в Лианкуре. Дело во мне, в моём прошлом. Вы знаете, что я далеко не ангел и у меня слишком много мрачных тайн. Не заставляйте меня открывать ту, которая мешает мне выполнить вашу волю. Это принесёт новую боль и мне, и вам. Просто примите моё решение и простите меня.

Он развернулся, чтоб уйти, но маркиз взял его за руку.

— Моё положение не менее безнадёжно, чем твоё. Я получил Лианкур и титул от своего отца и обязан передать это всё своему прямому потомку. У меня нет для этого никого, кроме тебя.

— Отдайте всё Теодору, — предложил Марк. — Он благородный и умный человек, в нём, как и во мне, течёт ваша кровь, к тому же он сын вашего старшего сына, то есть прямой потомок по мужской линии. Он больше подходит для того, чтоб после вас стать главой рода. Пусть он бастард, но вы вправе возвысить его, как делают другие. Если вы отдадите ему это право, никто не посмеет упрекнуть его в незаконном рождении.

— Теодор не подходит для этого, — старик выпустил его руку, и в его голосе послышалось раздражение. — Он не просто бастард, он сын нищенки и внук угольщика. И по характеру он лишь слуга, а не господин! Мне нужен ты!

— Знаете, ваше сиятельство, — вздохнул Марк, — я начинаю думать, что гордость и упрямство достались мне не только от моего отца. В этом я тоже ваш наследник, и вполне достойный. И у меня есть более чем веская причина для моего отказа, так что вряд ли вам удастся меня переупрямить.

И поклонившись, он удалился. Старик какое-то время хмуро смотрел ему вслед, а потом пробормотал:

— Это мы ещё посмотрим! — а потом взглянул на портрет. — Не волнуйся, дорогая моя, теперь я смогу позаботиться о нашем мальчике, как бы он ни противился своей судьбе.

Следующий день Марк провёл в Дре. Рано утром он отправился туда с отрядом из сотни рыцарей и стражников, которыми командовал Шарбо. С ними приехали несколько клерков и лекарей в чёрных мантиях с широкими белыми воротниками. У границы с Лормом их уже ожидали два десятка крепких немногословных рудокопов, а также запряжённые тяжеловозами телеги, куда были уложены носилки и тюки мешковины. После этого все они отправились прямо к заброшенной шахте и приступили к своему скорбному труду.

Марк приказал выносить тела из пещеры и тщательно осматривать их при свете дня, записывая подробное описание внешности, одежды и ран в протокол. После этого на тела крепились бирки с номерами, их оборачивали мешковиной и укладывали на телеги.

В какой-то момент эта работа была прервана появлением барона де Дре во главе шайки головорезов, но, завидев стражников и рыцарей, он предпочёл сбежать. Однако его намерение скрыться шло вразрез с планами барона де Сегюра, понимавшего, что легче схватить этих разбойников в лесу, чем брать на приступ замок, если они успеют в нём спрятаться. Потому он тут же вскочил на коня и помчался в погоню, увлекая за собой отборных рыцарей Лианкура. Вскоре шайка была окружена, и барон де Дре предпочёл сдать свой меч и предать себя в руки королевского посланника.

Оставив Теодора следить за работами в шахте, Марк решил препроводить де Дре в его замок. Ворота были открыты по первому требованию, и отряд Лианкура въехал в узкий двор. Марк сразу же доставил себе удовольствие лично спихнуть барона в его колодец, отложив допрос на потом, а сам занялся обследованием замка. Слуги были напуганы и не пытались чинить ему препятствий, и всё же он предпочёл запереть всех мужчин в темнице под донжоном.

Как он и предполагал, в замке тоже нашлось много награбленного добра, хотя не было никакой уверенности, что это доля барона де Дре из трофеев Шательро или его собственная добыча. Потом начали подъезжать телеги с телами из шахты. Их переносили в холодные подвалы замка, где укладывали на пол до того времени, как будет решено, где и как их захоронят. С последней телегой приехал Теодор. Он был подавлен и измотан.

— Сто двадцать семь, — проговорил он, протянув руки к огню растопленного камина в нижнем зале донжона. — Сто двадцать семь невинных душ, среди них есть женщины и дети. Эти малютки убиты мечом. Даже монстры не решились напасть на них. Этот негодяй страшнее самых страшных чудовищ.

— Он ответит за всё, — пообещал Марк и подал ему чашу с вином. — Нашли ли что-нибудь, что помогло бы опознать их?

— Да, у некоторых остались личные вещи, платки с вензелями, есть даже несколько писем. Мы внесли всё в протокол.

— Хорошо, позже нужно будет отправить на юг гонцов, чтоб они известили о найденных телах, чтоб те, чьи родственники и друзья пропали без вести, могли приехать и, сверившись с вашими записями и осмотрев найденные вами предметы, опознать их.

— Я поговорю с его сиятельством. Саржа составит депеши в магистраты городов, а они уже позаботятся о том, чтоб жители южных провинций узнали обо всём, — он печально взглянул на Марка. — Как ни ужасно всё это звучит, но я голоден как волк.

— Мы ещё живы, друг мой, — барон положил руку ему на плечо. — Я оставил на вас самую тяжёлую часть нашей работы. Вам нужно отдохнуть. Я велел слугам приготовить ужин. А после мы ляжем спать.

— Разве мы не закончили здесь? — насторожился Теодор. — Мне вовсе не хочется оставаться на ночь, даже светлую, в этом месте.

— Здесь вполне безопасно. Утром мы допросим де Дре и опишем то, что нашлось в его подвалах, после чего выставим надёжную охрану и вернёмся в Лианкур.

— А если сюда явится де Невер со своими псами?

— Вы меня искушаете, — усмехнулся Марк. — Если он явится, то мне сложно будет удержаться от того, чтоб спустить его в колодец для более тесного общения с бароном де Дре.

Но де Невер так и не явился. Впрочем, наверно он так и не узнал об участи, постигшей его союзника, а, может, не решился идти на открытую конфронтацию с посланником короля и всё ещё могущественным маркизом де Лианкуром.

Утром Марк допросил де Дре и, хоть тот вовсе не расположен был признавать свои преступления, не стал пока прибегать к более жёстким методам допроса, а вместо этого вернул его в колодец. Тем временем клерки описали его имущество, и вскоре Марк и Теодор, оставив в замке Дре надёжную охрану, отправились в обратный путь, надеясь вернуться в Лианкур до темноты.

Они уже подъезжали к дороге на Сен-Марко, когда Теодор вдруг тревожно вскрикнул и натянул поводья, после чего поднял руку, и его всадники тоже остановили коней. Приподнявшись в стременах, Марк смотрел туда, где по дороге с севера на юг двигалось небольшое войско, кони уверенно чеканили шаг, железные кольчуги и панцири всадников блестели, отражая огненные отсветы закатного неба.

— Что это такое? — воскликнул Шарбо, подъехав к нему. — Там не меньше двух сотен воинов!

— И над ними штандарты Сен-Марко, — добавил барон. — Они посланы королём. Интересно, зачем?

Он пришпорил коня и помчался к голове колонны. Его заметили, и тут же от неё отделились два всадника и поскакали ему навстречу. Очень скоро он узнал их, двух своих оруженосцев.

— Какой конь! — восторженно воскликнул Эдам, разглядывая Грома.

— Что вы здесь делаете? — спросил Марк, осадив коня, и юноши с радостными улыбками закружили вокруг, любуясь его скакуном.

— Это та помощь, которую отрядил вам король! — сообщил Шарль. — Ваше письмо, которое я вёз, показали государю, и он тут же отдал приказ, но какое-то время ушло на то, чтоб подготовить это войско рыцарей, стражников и клерков.

— Зачем так много?

— Вопрос не ко мне! — рассмеялся Шарль.

— А ты здесь откуда? — нахмурился Марк, взглянув на счастливого Эдама. — Где твой хозяин?

— В Сен-Марко, — ответил тот. — И он мне больше не хозяин. Он выгнал меня. Совсем!

— И поэтому тебя так распирает от восторга? Что ты натворил?

— Это не я! — возмутился оруженосец. — Это его жена! Она прямо прохода мне не давала и, в конце концов, зажала меня под лестницей, а господин Герлан увидел это. Он чуть кочергу об меня не сломал!

— Не мог же он бить кочергой свою жену, — усмехнулся Марк, — твоя спина покрепче, чем у неё, — и обернулся к третьему всаднику, подъехавшему к ним.