Смотрящая в окно

– Возможно, ему этого хватило, чтобы узнать главное. Он ведь зрячий.

Она нахмурилась, не понимая, куда он клонит. Но ей это уже не нравилось.

– Ты о чем?

– О том, что слепой и зависимый я тебе больше нравлюсь.

– Больше, чем что? – с вызовом уточнила Юля. – Мы уже однажды обсуждали это, Влад, помнишь? Я тебя другим не знала. Ты не можешь нравиться мне больше или меньше. Ты мне просто нравишься! С первого дня, как я тебя встретила.

– О том и речь, – он снова усмехнулся, и в этой гримасе ей почудилось столько презрения, что стало дурно. – Чего ты боишься, Юль? Того, что я прозрею и изменюсь? Или того, что изменятся мои чувства, когда я тебя увижу? Боишься, что не понравишься мне? Поэтому не хочешь, чтобы я ехал на эту операцию?

Она отшатнулась, словно ее обожгло. Сердце подпрыгнуло к горлу и запульсировало в нем, не давая ни вздохнуть, ни сглотнуть. К глазам снова подступили слезы: слова Влада ударили по больному. В глубине души Юля действительно до сих пор боялась, что их отношения могут рухнуть, если к нему вернется зрение. И тем не менее она искренне ему этого желала, понимая, как Владу этого не хватает. Она бы поддержала его, появись реальная возможность, но не такая. Сейчас все было слишком сумбурно, стремительно и странно. И страшно, потому что всего пару дней назад она видела Влада во сне мертвым. И воспоминание об этом до сих пор оставалось таким ярким, словно она все пережила взаправду.

Но ранило даже не это. Влад знал о ее страхах и сомнениях, потому что она поведала ему их в минуту откровенности. Доверилась, призналась в уязвимости, совершенно не ожидая, что однажды он использует это против нее.

Желание рассказать ему об угрозе, которую она едва осознала, моментально испарилось. Как и намерение просить помощи. Она смотрела в лицо Влада, превратившееся в каменную маску, и не верила в то, что перед ней тот же самый человек, что сегодня утром провожал ее на занятия. Неужели его так изменила возможность вернуть зрение? Или он всегда был таким, просто она этого не знала, не видела?

Надо было что-то ответить. Сказать что-нибудь хлесткое, язвительное. Жалящее так же больно, как его собственные слова. Но ничего не приходило в голову: держать удар она не умела. Особенно в тех случаях, когда удар наносил близкий человек.

Поэтому все, что Юля смогла сделать, – это развернуться и молча уйти, прихватив по дороге из прихожей свои вещи.

Глава 16

17 марта 2017 года, 17.45

На серьезных светских мероприятиях Соболеву доводилось бывать не так уж часто, а потому в костюме он чувствовал себя ужасно некомфортно. В последний раз он надевал его, кажется, еще когда был женат для похода на какой-то спектакль. Жена тогда заявила, что приличные люди в подобные места в джинсах и джемпере не ходят, нужны обязательно костюм и галстук, в которых ему и пришлось промучиться целый вечер. К слову, в театре было полно мужчин в джинсах, а галстуки, напротив, надели единицы, но бывшую благоверную в подобных вещах он никогда не мог переспорить.

Сегодня их тоже обязали надеть костюмы и галстуки. По крайней мере тех, кто оставался среди гостей на все время мероприятия. Соболев гадал, насколько это вообще законно: использовать полицию в качестве каких-то охранников на сходке толстосумов, половина из которых наверняка нажила капиталы не вполне законными путями. Как будто у них других дел нет. Но вслух он, конечно, не протестовал. Кому нужны эти проблемы?

К тому же для себя он решил, что находится здесь не для того, чтобы защищать мажоров от неведомой опасности, а в рамках расследования дела о серийных ритуальных убийствах. Поэтому, слоняясь по залу, где собирались приглашенные гости и накрывались столы с закусками, следил не столько за обстановкой, стараясь выявить любую угрозу, сколько за организатором вечера – Робертом Беккером.

Парень был даже моложе Влада, но занимался очень серьезными делами. Очередной «эффективный менеджер». Да, легко делать карьеру, когда папочка уже построил гостиничную империю! Интересно, чего бы все эти сынки стоили и чем занимались, если бы их родители не урвали жирные куски в мутные девяностые?

Впрочем, даже сквозь накатывающее волнами раздражение и приступы классовой ненависти Соболев понимал, что молодой Беккер, как и младший Федоров в свое время, не просто наслаждается родительскими деньгами, но и делает все, чтобы преумножить семейный капитал. И его «работе» он при всем желании не мог позавидовать. Все те полчаса, что Соболев наблюдал за ним, он юлой крутился в зале, встречая гостей, улыбаясь, разговаривая, шутя и смеясь с каждым, и в то же время без конца раздавая какие-то указания обслуживающему персоналу и время от времени отвечая на телефонные звонки. У Соболева уже голова закружилась бы от такой суеты.

Пару раз поймав его взгляд, Беккер неожиданно направился к Соболеву, улыбаясь ему почти так же дружелюбно и открыто, как и своим гостям.

– Добрый вечер. Вы ведь из полиции? Простите, не знаю, как вас зовут.

– Капитан Соболев, – представился тот хмуро, стараясь выглядеть сосредоточенным и профессиональным.

– А я Роберт, – Беккер протянул ему руку, и Соболеву ничего не оставалось, кроме как пожать ее в ответ.

– Я знаю.

– Хорошо. Вы просто так смотрите на меня, как будто в чем-то подозреваете.

– Совсем нет, – Соболев все-таки решил добавить на лицо улыбку, чтобы не слишком напрягать хозяина вечера. – Просто мне положено следить за обстановкой с подозрением ко всему происходящему.

– О, да, я понимаю. Спасибо, что тратите свое время.

Соболев почувствовал, как против воли проникается симпатией к этому улыбчивому парню. Пусть ему не оставили выбора, но услышать благодарность все равно было приятно.

– Это моя работа.

– Что ж, во время работы не забывайте о себе, – Беккер сделал приглашающий жест в сторону столов с закусками, рядом с которыми уже паслось несколько гостей. – Угощайтесь всем, что приглянется. Тут на всех хватит. Позже еще подадут шампанское, весьма недурное.

Соболев некстати вспомнил о кислой на его вкус шипучке, которую так любила привозить Кристина.

– Я при исполнении.

– Понимаю. Но безалкогольных напитков тоже хватает.

– Да, у вас тут все действительно очень хорошо организовано, – ввернул Соболев, решив, что этот разговор – неплохой способ исподволь выяснить, чем Беккер занимался в прошлую пятницу. – И так быстро вы все сделали. В смысле, оживили эту гостиницу. Наверное, вам пришлось буквально поселиться у нас?

– Конечно, нет, я ведь не сам все это делаю, – скромно отмахнулся Беккер. – Я лишь приезжал сюда пару раз, когда готовили сделку. Но, конечно, пришлось задержаться в последнее время, чтобы подготовить вот это все.

Он обвел рукой зал, давая понять, что имеет в виду презентацию.

– И долго?

– Что?

– Ну, последнее время – это как долго?

– С понедельника, – немного удивленно уточнил Беккер, явно не понимая причины этого уточнения.

– То есть на прошлой неделе вас тут не было?

– Нет. А что?

– Да так, – Соболев попытался улыбнуться так же лучезарно, как и сам молодой бизнесмен. – У нас тут поблизости одно происшествие случилось как раз в прошлую пятницу. Думал, может, вы видели что-то…

– Нет, увы, – поспешно отозвался Беккер, нервно оборачиваясь и как будто ища кого-то взглядом. – Не смогу вам помочь.

– Ничего, мы все равно обязательно выясним, что там произошло.

– Могу вам позже предоставить список сотрудников, которые были здесь в прошлую пятницу. Может быть, они что-то смогут сказать?

– Буду вам очень благодарен, – немного удивленно протянул Соболев.

– Это я вам благодарен за то, что вы так оперативно проверили это немаленькое здание на предмет всяких взрывных устройств, – Беккер снова расслабленно улыбнулся. – Уж лучше сделать это заранее, чем прерывать мероприятие. Теперь, даже если угроза поступит, мы с легким сердцем сможем ее проигнорировать. Правда?

Соболев лишь неопределенно качнул головой. Не ему принимать это решение, но проверяли именно с такой целью.

– Что ж, наслаждайтесь вечером. Я думаю, что все будет хорошо.

С этими словами Беккер кивнул, как бы прощаясь, и пошел к следующему гостю. А Соболев направился к столам с закусками и подцепил с одного какой-то крохотный пирожок, косясь на стойку, за которой бариста проворно готовил для всех желающих разнообразные кофейные напитки.

«Все будет хорошо… Хочется верить», – подумалось Соболеву.

Его взгляд упал на окно, за которым еще не успело стемнеть, а потому пока был хорошо виден мрачный недостроенный дом на другой стороне реки.

17 марта 2017 года, 18.10

– Я хочу есть! – проныл Семка, сидя на полу посреди комнаты и возясь с одним из космолетов, который он то ли решил разобрать, то ли просто обновить, благо детали «Лего» вполне позволяли это сделать.

Еще несколько космолетов охраняли два космических форта, между которыми по воле Семки шла непрекращающаяся война.

– Пиццу скоро привезут, потерпи немного, – вздохнула Юля. Пять минут назад она это уже говорила и подозревала, что вскоре придется повторить еще раз. – Или, если ты прям сильно проголодался, могу налить тебе борща, там еще осталось.

Она улыбнулась, заметив, как брат сморщил нос. Конечно, он не так уж сильно хотел есть, ведь она совсем недавно забрала его от бабушки с дедушкой, а оттуда еще никому не удавалось уйти голодным. Просто бабушка обычно не кормила его пиццей.

– А почему Влад не пришел поиграть с нами? – тут же сменил тему Семка, решив все-таки потерпеть с едой до прихода курьера. – Он ведь обещал! Ты его позвала?

Сердце дрогнуло и забилось быстрее, внутри что-то кольнуло, а горло на мгновение перехватило, словно Юля поперхнулась воздухом.

– Влад уехал, – бесцветным голосом ответила она.

Руки Семки замерли, он отвлекся от полуразобранного космолета и пытливо посмотрел на нее.

– Куда уехал? Надолго?

– Думаю, что да.

Семка вздохнул и понуро опустил голову, прокомментировав очень коротко, но емко:

– Ясно.

В одном слове было сразу все: и понимание ситуации, и тоска, и обида. Юля только засомневалась, на кого именно брат обиделся: на нее или Влада? Так или иначе, а ей стало неловко, словно своим неумением удержать рядом с собой парня она испортила Семке жизнь. Сразу стало понятнее, почему мама больше не знакомит их со своими кавалерами.

Семка больше ни о чем не спрашивал, молча возился со своим конструктором, а Юля бездумно переставляла маленьких человечков по территории космического форта. В голове крутился их с Владом странный разговор, после которого она выбежала в коридор прямо босиком, не желая возиться с сапогами, чтобы не дать ему возможности остановить ее. Впрочем, он явно и не собирался ни останавливать, ни извиняться за резкие слова, ни объяснять, какая муха его укусила.

Первые минуты после размолвки Юля находилась в полной растерянности. Бездумно бродила по квартире, не зная, что делать и за что хвататься. В ушах все еще звучало эхо жалящих слов, но к ним уже примешивался ужас, ведь со своей проблемой – Настасьей – она осталась один на один. Юля так привыкла полагаться в этом на Влада, что сейчас совершенно не понимала, что же нужно делать. Галка вряд ли поможет.