Любите ли вы кино?

Палач с видом художника, закончившего шедевр, смотрел, как из ран Рабастана вытекает кровь.

— Вот теперь хорошо, — сказал он. — Правда ведь, хорошо? — палач взглянул на Эйлин, а она еще сильнее вжалась в стул. — Finite incantatem! — произнес он, направляя палочку, и Эйлин поняла, что снова может говорить.

Палач, держа в руке кинжал, перемазанный кровью Рабастана, подошел к ней, медленно провел пальцами по ее щеке и снова взял за горло.

— Хорошо, да? Отвечай!

— Да, — кое-как выговорила Эйлин.

Палач убрал руку с ее горла и приставил к нему кинжал. Он поводил клинком по ее коже, а потом опустил кинжал ниже и аккуратно срезал верхнюю пуговицу с блузки Эйлин. Она вздрогнула и почти перестала дышать.

Он поднес кинжал к ее глазам, и Эйлин заметила, что у палача руки довольно пожилого человека — на них были видны пигментные пятна. Он приставил острие кинжала к ее подбородку, провел им вниз, легко царапая кожу, а потом срезал еще одну пуговицу. Эйлин подумала, что если палач захочет полностью ее раздеть, ему придется развязать веревки — в этом мог заключаться ее шанс на спасение.

Эйлин услышала, как сбилось его дыхание — он явно был возбужден. Палач подошел к ней совсем близко, его мантия коснулась ее руки, и тут из кармана на ней Эйлин, моментально сориентировавшись, выхватила его волшебную палочку.

— Stupefy!

Она вложила в это заклинание весь свой страх. Палач отлетел ярда на три и упал на пол.

— Petrificus totalus! — крикнула вслед первому заклинанию Эйлин. — Accio! — она призвала кинжал, который палач так и держал в руке. После она разрезала веревки, встала и подбежала к Рабастану.

— Ты как? — спросила она, освобождая его.

— Больно, — еле-еле простонал он, поднимаясь. — А ты молодец!

Он, пошатываясь и прижимая ладонью рану в левом боку, пошел к палачу. Эйлин принесла их волшебные палочки, удивляясь, как для нее все удачно сложилось.

Рабастан взял свою палочку, направил ее на палача и сквозь зубы процедил:

— Finite incantatem.

Палач вздрогнул, посмотрел на Эйлин, на Рабастана и, даже не пытаясь встать, быстро-быстро заговорил с нотками истерики в голосе:

— Мистер Лестрейндж, мисс Принц, я все объясню, пожалуйста, не трогайте меня! Пожалуйста!

Рабастан наклонился к нему и сорвал с его головы колпак. Палачом оказался седой мужчина лет семидесяти.

— Crucio! — выкрикнул Рабастан.

Палач взвизгнул, и Рабастан тут же прекратил пытку.

— Больно было? — спросил он, а палач кивнул. — Я могу повторить, — Рабастан поморщился, — но не буду, если ты все нам расскажешь. Кто тебя нанял?! Зачем ты хотел нас убить?!

— Я все-все расскажу, мистер Лестрейндж! У меня тут… бизнес. Я… снимаю кино.

— Что?! — удивленно воскликнул Рабастан.

— Кино. Это такое маггловское развлечение. Картинки… двигаются, и звук… есть.

— Да я знаю, что это такое! — возмутился Рабастан. — Ты-то какое к нему имеешь отношение?

— Я придумал кое-что похожее, но принципиально другое. Пытаю одного на глазах у другого, потом извлекаю воспоминания, раны залечиваю, стираю жертвам память и возвращаю их домой в целости и сохранности. Так бы было и с вами! После воспоминания соединяю, редактирую и продаю людям. Картинка, звук и настоящие эмоции от первого лица! Мечта режиссера!

Рабастан зажмурился и потер глаза, пытаясь переварить только что услышанное.

— В голове не укладывается. И на такое находятся покупатели?

— Множество, мистер Лестрейндж, множество!

Рабастан взял палача за ворот мантии и, потянув на себя, заставил подняться.

— Так. А сейчас ты покажешь нам выход отсюда, — зло прошипел он.

— Конечно-конечно, — тихо сказал палач. — Ох… — вздохнул он, сильно побледнев, схватился за сердце и упал сначала на колени, а потом на пол лицом вниз.

— А ну вставай! — крикнул Рабастан и пнул палача по ноге. Тот даже не пошевелился.

— Рабастан, мне кажется, он… умер, — проговорила Эйлин. Она наклонилась и попыталась нащупать пульс на шее палача. Пульса не было.

— Как это? Почему?

— Думаю, у него случился инфаркт. Я уже такое видела.

— Переволновался, наверное, — прокомментировал Рабастан, подошел к столу, на котором его пытали, и оперся на него руками. — Кино, — всхлипнул он. — Кто бы мог подумать! — и он затрясся от беззвучного хохота.

— Вам срочно нужно в больницу!

— В больницу, да, — продолжал смеяться Рабастан, но внезапно замолчал и серьезно посмотрел на Эйлин. — А как ты думаешь, о чем должен был быть его фильм?

— О том, как двое попались маньяку-садисту. Одного пытали, другой — смотрел.

— И все? Это весь сюжет? А, может, наше чудесное спасение тоже было частью сценария?

Эйлин задумалась: действительно, ей как-то слишком легко удалось освободиться от веревок и обезвредить такого, несомненно, опытного мага.

— Конечно, было! — воскликнул кто-то. Черная штора, закрывающая выход, отодвинулась, и в комнату вошли двое мужчин в таких же, как у только что умершего палача, мантиях и колпаках. — А вообще этот фильм об убийстве. И у него несколько сценаристов и режиссеров.

— Stupefy! — тут же крикнула Эйлин. Заклинание было успешно отбито.

Начался поединок. Еле державшийся на ногах Рабастан и Эйлин отчаянно дрались за свои жизни. Заклинания сыпались градом.

— Expelliarmus! — Эйлин почувствовала, как огромная сила выбила у нее из рук палочку.

Бой тут же закончился. Двое нападавших направили палочки на Рабастана, а он переводил взгляд то на одного, то на другого, не зная, что теперь делать.

— Мистер Лестрейндж, позвольте предложить вам выход, — сказал один из нападавших.

— Какой? — спросил Рабастан, тяжело дыша.

— Вы убиваете мисс Принц. Мы забираем ваши воспоминания, лечим ваши раны, стираем память и отправляем домой. Все, как обещал наш коллега. Никакой ответственности, никаких угрызений совести. Будете жить, как жили. Подумайте!

— Нет. Я не убийца.

— Никакой ответственности. Никаких угрызений совести, — повторил нападавший. Всего лишь ваши воспоминания в обмен на вашу же жизнь. А иначе вы оба умрете. Вместо драмы у нас получится бодрый боевик, потому что есть еще и наши воспоминания. Они, конечно, не такие качественные, как у вас, но и на них найдется покупатель.

Эйлин в ужасе смотрела на Рабастана. Его руки дрожали.

— Соглашайся, — решившись, прошептала она. — Хоть какой-то шанс.

Эйлин закрыла глаза. Рабастан поднял палочку, но резко повернулся и, целясь в того нападавшего, который с ним говорил, выкрикнул:

— Avada kedavra!

Тот даже успел что-то крикнуть в ответ, заклинание попало в Эйлин, она упала на спину, ударилась головой о каменный пол и потеряла сознание.

Рабастан тут же снова вскинул палочку, но второй нападавший вдруг растворился в воздухе — кажется, он активировал портключ и не стал ввязываться в еще один бой.

Рабастан, обессилев, сел на пол:

— Мы… победили. Сейчас… я встану. Помощь…

Он не смог закончить фразу и упал рядом с Эйлин.

* * *

Колдомедики из Св. Мунго и авроры практически одновременно прибыли на место разыгравшейся трагедии через десять минут — их привел домашний эльф умершего палача.

Рабастан потерял много крови, но в целом его ранения не были тяжелыми. Уже через два дня его выписали из больницы и отправили домой.

Эйлин же пришлось долго лечить — травма ее головы оказалась очень серьезной, и к тому же в нее попало какое-то неизвестное темное заклинание, от которого она никак не могла оправиться. Три месяца она провела в Св. Мунго. При этом, как выяснилось, все ее воспоминания о том дне заканчивались там, где она зашла в кабинет, в котором проходило собеседование.

Разбирательство случившегося продолжалось год.

Подземелье, куда попали Эйлин и Рабастан, было в доме, который принадлежал палачу и находился всего в двух кварталах от Министерства магии. Палачу было семьдесят три года, когда-то он работал колдомедиком, а потом открыл свою аптеку в Косом переулке. Про то, что человек с такой безупречной репутацией продает чужие воспоминания, склеенные на манер остросюжетного маггловского фильма, никто из тех, кого опросили авроры, не знал.

Убитый Рабастаном нападавший тоже был уважаемым человеком — ему было сорок восемь лет, раньше он был аврором, а после работал в отделе магических перемещений Министерства магии. Он, конечно, мог заколдовать камин и перекрыть аппарацию, но раньше ни в чем подобном он не был замечен. Камин, через который Эйлин и Рабастан попали в подземелье, был абсолютно исправен.

Третьего «режиссера и сценариста» так и не нашли.

Рабастану вроде верили, но как-то неохотно. Пара десятков боевых заклинаний, два непростительных проклятия, два трупа, покалеченная Эйлин со срезанными с блузки пуговицами и какая-то совсем уж неправдоподобная история про кино-из-воспоминаний… Рабастан не выглядел жертвой, хотя и другую историю, включавшую в себя все обстоятельства, никто предложить не мог. Ходили слухи, что Лестрейндж-младший устроил некий темномагический ритуал, который закончился не так, как он планировал.

Его допрашивали снова и снова, копались в воспоминаниях, перепроверяли весь рассказ много раз и, наверное, давно бы отправили в Азкабан, если бы не старания его отца, который всеми силами, задействовав все свои связи, добивался полноценного расследования.

Все это время Рабастан, так мечтавший о начале собственной карьеры, находился под домашним арестом и, мучаясь от безделья и неопределенности, ждал начала судебного процесса.

* * *

До суда оставалась неделя. Эльф пришел в комнату к Рабастану и позвал в кабинет отца.

Рабастан спустился.

— Знаешь, кто я? — вместо приветствия услышал он.

— Да, мистер Риддл.

— Я могу тебе помочь.

— Как?

— Мне все рассказал твой отец. Я нашел того, третьего. Он все подтвердит и расскажет, где, кому и как продавали воспоминания. Тебя оправдают.

— Что от меня потребуется взамен?

— Ты будешь мне должен.

— Я согласен, мистер Риддл.