Эффект пешки. Книга первая. Долгая дорога домой

Глава четырнадцатая. Сила слова.

— Проснись, пора вставать, — Гриня аккуратно потряс мирно дремлющего на заднем сидении Макса, — все, амба. Время девятый час. Его соседка, Софья Николаевна говорила, что наш приятель, как правило, часам к шести приезжает, когда дома ночует. Видимо сегодня мы Федю не дождемся.

Максим лениво зевнул, протер глаза и поглядел на подъезд. На улице стоял зимний вечер и в грязных окнах хрущевской пятиэтажки над подъездным козырьком в слабом свете электрической лампочки на лестничной площадке виднелись несколько мужских фигур.

— А что там за дяденьки культурно отдыхают? — внимательно изучив картинку живо поинтересовался Максим.

— Местная гопота, — лениво пояснил Саня, — на улице холодно, вот они в подъезде и собираются. Раньше мы их гоняли, Софья Николаевна нам частенько названивала. А сейчас они весь дом запугали, старики и пискнуть боятся, — Саня достал из перчаточного ящика небольшой бинокль и протянул его Максиму, — вон, видишь того рыжего, что на верхних ступенях с бутылкой пива сидит? Так вот, это местный предводитель, погоняло у него Череп. Он же Черепанов Виталий Андреевич. Этот отморозок как-то раз даже попробовал с Гриней подраться, правда, после этого у него долго челюсть заживала.

— Да, было дело, — довольно согласился терминатор местного разлива.

— А тот, что чуть пониже, с права — это Василий Синицын, у него Штырь погоняло, он, кстати, живет напротив твоего приятеля. Этот гадёныш нам как-то раз колеса на служебной машине проколол. В общем та еще публика. Гопники, — резюмировал Саня.

— А вы не думали их порасспрашивать? Может они чего видели?

Гриня и Саня, словно братья близнецы заухмылялись глядя на Максима словно на недалекого Юношу из глухой чукотской деревушки:

— Это гопники, они живут по законам приблатненной романтики, — слегка успокоившись пояснил Гриня, — нас они знают, как облупленных. И с нами они откровенничать никогда не станут. Тем более, по такому пустяковому вопросу. Откажутся от сотрудничества и на этом беседа закончится.

— Хорошо если так, — подтвердил Саня, — а то еще и приятелю твоему доложатся, мол, ищут его. И потом найти его будет в разы трудней.

— Ну давайте я попробую с ними поговорить, — неуверенно предложил Макс, — к тому же Василий Синицын мне немного знаком.

Оба опера повернулись в сторону Максима и внимательно на него уставились.

— Он чего, с тобой в одной камере сидел? — наконец не выдержал Гриня.

— Очень смешно, — саркастически ответил Максим, — и нет, не сидел он со мной в одной камере. Зато я присутствовал на одной попойке в привокзальной забегаловке, где вот этого супчика провожали его теперь уже бывшие коллеги по работе.

— Значит, Васька опять у нас безработный, — без особых сожалений произнес Саня, — и чего этим гопникам не хватает?

— Ладно, сидеть и пялиться на них можно долго, — произнес Максим натягивая пальто, — пойду поговорю. Я, всё-таки, не полицай. Глядишь, может они мне чего и расскажут.

— Ну, ну. Давай смельчак, — довольно ухмыльнулся Гриня, — когда они начнут тебя прессовать постарайся орать как можно громче. И кто знает, может быть полицаи даже придут к тебе на выручку.

— Спасибо за помощь и теплые пожелания, — с язвой отозвался Макс, поглядел на довольные физиономии оперов и захлопнул дверь авто.

— Смотри, сейчас будет шоу! — с предвкушением толкнул в плечо Гриня напарника, — я думаю нашему маньячиле начистят физиономию.

— Да, — с печалью в голосе согласился Саня, — это именно тот случай, когда инициатива имеет инициатора. В таком дорогом прикиде, Макс простым разговором не отделается. Надо его поддержать.

Саня вопросительно глянул на Гриню.

— Поддержим, но не сразу, — согласился напарник.

Пока опера рассуждали в прогретой машине о помощи ближнему сам ближний, кутаясь в пальто шел в сторону подъезда. Сейчас Максимилиан должен был пройти еще одну проверку и проявлялась она в стойкости характера.

Из нравоучительных лекций учителя Семеныча Максимилиан помнил, что самые отмороженные и безбашенные представители криминального сообщества почти всегда были выходцами из так называемой гопоты. Среднестатистический гопник пустым разговорам предпочитал действия. Для начала избранного субъекта стоило запугать несколькими характерными фразами причем в определенной интонации и уже затем, если субъект струхнет и проявит хоть капельку страха можно смело пробивать ему в душу и отжимать добро. В разговорах с подобными субъектами нельзя быть уверенным ни в чем. Для расхождения краями в случае Максима нужно было для начала зацепиться языками и вывести подъездных воинов на диалог, вот только порой гопники предпочитали бить раньше нежели говорить. Именно это сейчас и было слабым местом плана. Боец из Макса был так себе.

— Господа, можно пройти? — немного наглым тоном, без тени смущения или страха поинтересовался хлыщ в дорогом пальто у трех мирно выпивающих ребят сидящих на ступеньках.

— Господа в семнадцатом году в огне революции сгорели, — с гонором отозвался Череп, — у нас тут к честной братве так не обращаются.

— Да побоку, — по-прежнему сохраняя непринужденную интонацию отозвался хлыщ, — мне на верх нужно пройти.

— Куда на верх-то? Поди к Соньке с пятого? — подобрался незнакомый парнишка из гопнического сообщества, — а ты, ущербный, в курсе, что она моя соска?

— Мне твоя Сонька интересна, как щуке велосипед, — с прежним выражением физиономии ответил Максимилиан, — мне Василий Синицын нужен. Поговорить нужно.

— И на кой он тебе? — немного датым голосом живо поинтересовался разыскиваемый Василий, — смотри, у нас тут любопытных не очень жалуют.

— С железки я, — не глядя соврал Макс, — поговорить с ним нужно, на счет его работы.

— А может тебе в бубен зарядить? — неожиданно и несвоевременно вдруг предложил незнакомый участник компании, — пальтишко я у тебя гляжу неплохое.

— Да подожди ты, Леха, — вдруг прорезался нормальный человеческий голос у гопника Василия.

Бывший железнодорожник мельком глянул на Черепа, поднялся со ступенек и спустился на площадку ближе к Максиму:

— Ну я Василий, че хотел?

— Хотел поговорить, — спокойно пояснил Макс, — меня из Саратова прислали железку местную проинспектировать. Вот и проинспектировал, посмотрел, чего у вас тут как. С ребятами поговорил. Они мне про тебя и рассказали.

— Да? И че про меня рассказали? — немного надменно спросил датой гопник.

— Рассказали, что ты неплохой работник, да и парень неплохой, — выдержав небольшую паузу ответил Максим, — рассказали о твоей ссоре с Галиной Ивановной и то, что она перегнула палку.

— Это да, — взгляд Василия сменился с резкого на слегка озадаченный, — Галина Ивановна баба резкая. Нет бы по нормальному, по-человечески отнестись.

— Так я именно по этой причине и прибыл, — согласился хлыщ, — перегнула она палку, а у нас на железке сейчас с достойными кадрами сложно. Ты ведь с отличием технологический техникум закончил. Тебя вообще на должность старшего бригады ставить нужно было.

— Точно, — как-то растерянно согласился Василий.

Растерянность гопника Василия можно было понять, незнакомый человек из управления железной дороги в точности пересказывал те слова, которые несколько дней назад в компании бывших коллег по работе произносил он сам, причем слова прозвучали в привокзальной кафешке-разливайке «Железнодорожник». Для большего понимания скажу, что Максим сидел в паре столиков от этой заливающей утрату такого прекрасного молодого специалиста компании.

— Ты вот что, Синицын, давай приводи себя в порядок, — начальствующим тоном предложил Макс, — завтра отлежись, а послезавтра приходи. Возьми шоколадку, для Галины Ивановны, ну и возвращайся. Подаришь ей шоколадку, повинишься, мол, был не прав. Ну и вернёшься к себе в бригаду.

— Этой твари шоколадку! — возмутился Василий.

— Понимаю, — смягчив тон до дружеского согласился Макс, — человек она сложный, но я с ней провел разъяснительную работу. Да и существа бабы гордые, особенно если они еще и начальницы. А Галина после разговора так и сказала, мол, погорячилась и, если он придет и извинится все прощу. Но ты тоже ее попробуй понять, она много лет начальницей трудится, у неё профессиональная гордость взыграла.

— Ну так-то да, — согласился Василий, почесав коротко стриженную голову, — а точно назад возьмет?

— Никуда не денется, — авторитетно подтвердил Макс, — она уже и так получила за самоуправство, да к тому же хорошего работника поди поищи в этом городе.

С лестницы поднялся бугай Леха, парнишка пошатывался и неприветливо пялился на незваного гостя:

— Че-то рожа мне твоя не нравится, ты точно не к Соньке пришел?

— Да успокойся ты, Леха, — попросил у собрата Василий — это с железки, знакомый мой.

— Кент что ль твой?

— Да, кент, — нервно согласился Василий, — по поводу работы с железки.

— Ну живи тогда, — нагло, но в то же время милостиво разрешил Леха и вернул свою задницу на все ту же ступеньку, что покинул несколько мгновений назад.

Еще минут десять Макс уговаривал молодого специалиста вернуться в лоно покинутой компании. Описывал различные ситуации глазами простых тружеников и поведение зажравшегося местного начальства. Причем описывал ситуации наш герой теми словами, которые пару дней назад слышал от подвыпившей компании путейцев.

В слова присланного начальника Василий поверил довольно быстро, возможно сказались разговоры в купе с выпитым спиртным, но через какое-то непродолжительное время гость влился в компанию подъездных гопников настолько, что перед расставанием гопник Леха даже предложил зайти вместе с ним в гости к известной на весь подъезд Соньке и там ее по очереди… За оказанную честь Максим нового знакомого от души поблагодарил и перед тем как оставить компанию, словно невзначай вспомнил про еще одно очень важное дело:

— Блин, чуть не забыл, братва, вы ведь тут в округе всех знаете, не подскажете, где-то в соседнем доме должен проживать Зарубин Федор? Он примерно нашего возраста.

— Федька Зарубин, — задумавшись произнес Леха, — так он здесь, в нашем подъезде живет, мерзкий тип. А на кой он тебе?

— Мы с ним вместе служили, — соврал Макс тут же осознав, как сильно он прокололся.

— Так он вроде не служил, — произнес череп и приложился к почти пустой бутылке с пивом.

Учитель не единожды говорил Максиму, ложь — это крайне сложная лексическая система, не каждый умеет правильно и самое главное красиво врать. Слабо подготовленных лжецов всегда выдает язык тела и мелкая моторика мышц лица. Вот, только сейчас подъездным войнам было самую малость не до разоблачений, да и знали о Феде эти деятели не так уж и много.

— Может это не тот Федя? — предположил Василий, — однофамилец.

Максим только непринужденно пожал плечами:

— Может и не тот, у моего знакомого матушку звали Татьяна, — принялся судорожно поднимать из памяти воспоминания о Федоре Макс, — у него у двоюродного брата погоняло Юсуп.

— Тогда тебе точно этот Федя нужен, — авторитетно заявил Леха, — знаю я Юсупа. Вот только, я тоже не слышал, чтоб Федор в армии служил.