Чертова баба

Глава 4

Это были всего несколько фраз, записанных на автоответчик в квартире писательницы Погребижской.

«Мария Иннокентьевна! Лидия Евгеньевна! Это Галина Сафонова из турагентства „Санвояж“. Ваши документы готовы. Вы можете приехать за ними в любое время с одиннадцати до восьми вечера. Кроме воскресенья». Светлова взглянула на часы.

— И как раз не воскресенье… — пробормотала она.

Галина Сафонова, сотрудница агентства «Санвояж», модная девушка с приятной внешностью, с улыбкой профессиональной и нежной, раскинув перед Светловой каталоги, заливалась соловьем:

— Самое прозрачное, по выражению Кусто, море в мире… Вот этот отель — четыре звезды, а на самом деле-то все пять…

Светлова только простодушно кивала, слушая эти трели: «Надо же, какие милые люди — отель пять звезд, а берут как за четыре! Бессребреники… Мать Тереза просто отдыхает».

— А ваше агентство «Санвояж» довольно популярно… — заметила наконец Анна, подустав от этого упоенного рассказа.

— Да? — не успев перестроиться, удивилась столь неожиданному заявлению Галина Сафонова.

— Да. Я слышала, вы работаете с очень известными людьми. Вот, например, писательница Погребижская… Кстати, куда она собралась ехать отдыхать? — взяла «быка за рога» Светлова.

Нежная улыбка покинула приятное, с тщательной косметикой лицо Галины Сафоновой.

— Во-первых, я не могу разглашать такую информацию, — неожиданно сурово заметила она, — Эта информация конфиденциальна. А во-вторых… Не понимаю, зачем вам это нужно?

— Понимаете, Галина… — Светлова стыдливо потупилась. — У меня есть одна слабость…

— Вот как? — с возрастающей тревогой уставилась на нее непробиваемая Галина.

— Ой, это не то, о чем вы подумали! — бросилась успокаивать ее Светлова. — То есть, это тоже своего рода недостаток, но другого рода. Мне, видите ли, очень льстит общество популярных, известных людей. Я не только собираю автографы, я коллекционирую знакомства со знаменитостями. Понимаю, что это ребячество, но так приятно бывает обмолвиться: а я вот отдыхала с такой-то!

— Вот как? — снова повторила с еще большим сомнением в голосе недоверчивая Галина.

— Ну, что тут такого, в самом деле? Некоторые турагентства даже используют эту человеческую слабость для привлечения клиентов. Например, если круиз, специально бесплатно сажают на теплоход какую-нибудь знаменитость, чтобы пассажирам было приятно: они плывут в компании с известным человеком!

— Ну, в общем, в этом что-то есть… — призадумалась Галина Сафонова.

— Ну, конечно, есть? — с жаром бросилась убеждать ее Светлова.

Галина Сафонова пожала плечами. Очевидно, это недоумение означало: ну ладно, шла бы речь о Филиппе Киркорове… Но добиваться так общества какой-то писательницы Погребижской?! Странные все-таки люди эти клиенты!

— А то я обращусь в другое агентство! — уже не стесняясь, пригрозила Светлова.

— Ну, хорошо, хорошо! Что вы так волнуетесь?.. — Сразу отбросив сомнения, согласилась Галина Сафонова. Перспектива лишиться комиссионных за наклевывающийся заказ явно устраивала ее меньше, чем разглашение служебной информации. Сезон только начинался, и клиентов было не то чтобы слишком много…

— В конце концов, хотите с Погребижской, езжайте с Погребижской. — Галина щелкнула клавишей своего компьютера. — У нее Хорватия, Дубровник, отель «Адриатика». С третьего июня.

— Я успею?

— Успеете, успеете… Виза в эту страну пока не нужна.

Выйдя из турагентства «Санвояж», Светлова остановилась у книжного лотка, разглядывая разноцветную продукцию. Книги Погребижской она обнаружила сразу…

«Приключения львенка Рика в Звездной стране», Мария Погребижская!

Светлова полистала шикарно изданную красивую книгу. "Купить, что ли, ребенку?

Может, это как раз то самое, «доброе и светлое»? Без психологического террора?

На обложке — довольно симпатичный львенок…"

Светлова купила книжку и, потихоньку размышляя о свалившемся на нее «деле Селиверстова», направилась к своему дому.

«Все-таки, может, не ездить так далеко? — думала Анна. — Пожалеть кошелек Майиного папы? Ну, мало ли, что Погребижская не хотела прежде ни с кем разговаривать о Селиверстове, а вдруг у нее, Светловой, получится?»

И после некоторых размышлений Светлова все-таки сделала «честную попытку номер один» — встретиться с писательницей в Москве…

Происходило это так. По доступному простому смертному номеру телефона ее довольно подробно расспросили — некий женский голос! — кто она, что она и зачем ей так нужно увидеться с писательницей Марией Погребижской.

После того как из нее вытрясли эту информацию, женщина, представившаяся секретарем, объявила ей, что с почитателями своего таланта писательница Погребижская не встречается, а для журналистов есть особый порядок: нужно письмо от газеты с просьбой об интервью — на официальном бланке за подписью главного редактора и печатью. А то, мол, сейчас столько проходимцев, которые ничтоже сумняшеся выдают себя за журналистов.

Поняв намек, Светлова ретировалась. Кстати, женщина-секретарь и оказалась той самой Лидией Евгеньевной. Так она, во всяком случае, в ответ на настойчивую просьбу Светловой представилась.

А что, если просто «постучать у порога», подумала Светлова, и снова рассказать ту же бесконечную «сказку о белом бычке»? Перед вами, мол, преданная почитательница таланта писательницы Погребижской: не откажите хотя бы в автографе…

Не прогонят же ее?

«Попытка номер два» заключалась в том, что Светлова без всяких договоренностей и приглашений уселась в машину и поехала в дачный поселок Катово, где находилась дача Погребижской, на которой, по словам Кронрода, писательница постоянно и проживала.

Раньше шутили про «страну вечно зеленых помидоров». Теперь впору было говорить о «стране заборов», за которыми зреют все те же вечно зеленые помидоры… Светлова очень долго пробиралась по узкой улице дачного поселка, похожей на коридор с глухими трехметровыми стенами.

По безлюдности улица способна была соперничать с поверхностью Марса.

Однако ясно было, что за заборами кипит жизнь: когда Светлова останавливалась и выходила из машины, чтобы разглядеть номер дома, слышно было, как из-за этих заборов доносятся покашливания, голоса, тявканье собачек и запахи сортиров типа «выгребная яма».

Наконец Анна нашла нужный номер дома, но попытка номер два не удалась.

Светлова и звонила, и стучала, однако никто ей не открыл. Даже и звуков никаких из-за забора Погребижской не доносилось — ни человеческих голосов, ни даже лая собаки.

Для очистки совести Светлова посидела еще в машине, наблюдая за домом — вдруг кто появится?

Но никто так и не появился ни у ворот этого дома, ни вообще на этой безлюдной улице. И Анна уехала.

Кронрод был прав.

Более замкнутую, закрытую для посторонних, жизнь как у этой Погребижской, трудно себе представить.

Однако Светлова не сдалась.

В отделе культуры, где прежде работал Максим и где про писателей, о которых писала газета, знали если не все, то много, Ане не отказали в консультации. Правда, затруднились назвать хотя бы несколько фамилий людей, через которых к ней можно было подобраться…

Более других, однако, как источник информации, на взгляд сотрудников отдела культуры, мог бы тут Ане пригодиться знаменитый детский писатель Малякин. * * *

Писателю Малякину явно было скучно. Его «алло» в трубке было вялым, апатичным, лишенным жизненного тонуса. Тем заметней был контраст, когда Малякин услышал в трубке молодой женский голос.

Писатель Малякин сразу оживился и, в общем, отнесся к Аниной «легенде»

— студентка, пишет дипломную работу по детской литературе! — совершенно не критически.

— Что ж, голубушка, хотите навестить старика — приезжайте! И жена будет вам рада…

— Правда?

Оказалось, правда…

Жена Малякина оказалась просто чудом дрессуры.

Все манипуляции, которые были ею произведены за то время, пока Аня находилась у них в гостях, были направлены на то, чтобы писателю Малякину в этой жизни было хорошо и удобно, светло и тепло — в общем, чтобы ему Абсолютно не на что было жаловаться.

Она принесла ему «покушать салатик» — диетическая порция, «крошечка в плошечке». Но каково было искусство сервировки! Цветочки, салфеточки, тарелочки, вазочки, корзиночки… На то, чтобы обставить столь изящным образом это действо — «писатель Малякин ест салатик», — было потрачено, как минимум, час времени этой трудолюбивой женщины.

Она подавала ему очки и книги и укрывала ему колени пледом. Хотя, на Анин взгляд, Малякин отнюдь не выглядел инвалидом, не способным дотянуться до пледа. А, напротив, смотрелся бойким сангвиником довольно плотного телосложения — особенно плотного, кстати сказать, на фоне его худосочной жены.

Кроме того, жена Малякина все время молчала, открывая рот, только когда писатель обращался к ней: «Ну, скажи, Танечка, скажи, что ты думаешь». И вообще, была она как-то совершенно незаметна, очень удачно сливаясь с сероватым оттенком ткани, которой была обита мебель в писательской гостиной.

В общем, Светловой показалось, что цирковые дрессировщики животных — просто дилетанты в сравнении с писателем Малякиным. Светловой все время хотелось спросить: как ему удалось достичь такого потрясающего результата? Ведь не родилась же его супруга на свет сразу такой бессловесной и выдрессированной?! Наверняка это был итог планомерной работы…

Но отвлекаться было некогда. Главное разговорить «классика», вывести его на сплетни о соратниках по литературному цеху.

Нельзя было сказать, что Светловой пришлось для этого слишком стараться.

— Горчаков? Ну, как же… очень известный писатель… Классик! — восхищенно заметила Светлова. — Я главного героя его книжек, собачку Кутю, с детства люблю. А мультфильмы по его сказкам…

— Классик?! — Малякин вдруг втянул воздух и побагровел от негодования… И вдруг возмущенно выдохнул:

— Так вот знайте, милочка: эту собачку Кутю, свой лучший образ, Горчаков у меня украл!

— Да что вы?!

— Точно! — Малякин хмыкнул. — Поделился я как-то в его присутствии своими замыслами, а он, стервец, возьми да и…

— Использовал вашу идею?

— Именно!

— Не может быть! — ахнула Светлова —А я вам говорю: может! Еще как может! А этот стервец Кравинский?! Вы только спросите у меня про этого стервеца Кравинского — так я вам все расскажу!

— А что Кравинский? — покладисто спросила Светлова.

— И он украл! Ах, сколько он у меня украл!..

— Да что вы!

— Точно!

— А Погребижская? — вдруг спросила Светлова, все время целеустремленно придумывавшая, как бы половчее подрулить в разговоре к нужной теме.

Малякин втянул воздух и при этом имени замер, широко раскрытыми глазами глядя на Светлову.

Пауза было такой длинной, что Светлова уже всерьез опасалась, что старика сейчас хватит кондратий… По-видимому, то, что украла у него Погребижская, не шло ни в какое сравнение даже со знаменитой собачкой Кутей…

— Она-то что у вас украла? — забеспокоилась Светлова.