Последний эльф

Глава пятая

Их разбудили солдаты с алебардами — патруль Далигара.

Оказывается, пребывание не только в Далигаре, но и в его окрестностях запрещено для всех, кроме проживающих в городе, родственников проживающих, гостей проживающих или хотя бы персон, угодных проживающим. Они же не относились ни к одной из этих категорий.

Патруль осведомился о средствах их существования, общей сумме возможного состояния вообще и о доходах в частности, и от полученного ответа — ни кола ни двора, кроме потрёпанной одежды и трёх грошей, — приветливость солдат ещё больше уменьшилась.

Патруль пространно расспросил их о состоянии здоровья: есть ли у них вши, блохи, клещи? Имели ли они контакт с больными чумой, холерой, проказой, гнойными прыщами, золотухой, поражёнными рвотой, поносом, лихорадкой, пятнами любого типа, язвами, гноящимися глазами, глистами? Потому что в этом случае их бы прикончили на месте во избежание какой-либо формы заражения. Их ребёнок тоже здоров? Почему же мать держит его на руках, закутанного в шаль, если он здоров? Потому что он маленький, плачет и не держится на ногах от усталости? Да нет, маленькие, плачущие и уставшие дети не запрещаются.

Потом наступила очередь оружия. Имеют ли они холодное, огнестрельное, метательное, артиллерийское, воспламеняющее, тупое, пронизывающее, режущее, обжигающее оружие, оружие для охоты, для пешего боя, для конного боя, для боя на ослах, на четвереньках, ползком, для дуэли, для открытого боя, для траншейной войны, для осады, для контратаки, для стрельбы по мишени или стрельбы для собственного удовольствия? Да-а-а? Лук, кинжал, топор, небольшая алебарда и хлебный нож? Всё конфискуется. И два металлических шара тоже — это воспламеняющее оружие.

Не они ли срубили две здоровые зелёные ветви, являющиеся собственностью Далигара, и вырвали четыре куста папоротника для своего шалаша? Это входит в разряд «преступлений против государства» и подвергается особому суду. Не могли бы они придержать собаку, пока её сажают в клетку? Любые животные запрещены, и дикие, и домашние, а их собака входит в обе категории.

Теперь можно было отправляться в город.

Их ввели в Далигар под конвоем солдат. Маленький эльф и не представлял себе, что бывают такие странные и невероятные места. Везде полно людей: больших и маленьких, мужчин и женщин, вооружённых и безоружных, в одежде самых всевозможных окрасок.

Голоса не смолкали ни на минуту. Казалось, каждый чем-то торгует. Лепёшки, кукурузные початки, румяные яблоки, кухонные горшки, дрова для очага, доски для скамей. Под ногами копошились невиданные птицы — большие и толстые, с маленькими крыльями, которые никак не годились для полёта, птицы всё время издавали чудные звуки, повторяя постоянно «ко-ко-ко».

Конвой довёл их до центра городской площади, где возвышалось нечто вроде огромного балдахина, покрытого сверху донизу красными и золотыми тканями. Внутри сооружения находился некто, тоже укутанный с ног до головы в длинные белые одежды, расшитые золотом. Всё это напоминало огромную колыбель с таким же огромным младенцем внутри.

Огромный младенец объявил, что он СУДЬЯАДМИНИСТРАТОРДАЛИГАРАИПРИЛЕГАЮЩИХЗЕМЕЛЬ, что, конечно, звучало не так красиво, как Йоршкрунскваркльорнерстринк, но всё-таки было неплохим именем.

СУДЬЯАДМИНИСТРАТОРДАЛИГАРАИПРИЛЕГАЮЩИХЗЕМЕЛЬ осведомился об их именах, возрасте, виде деятельности, роде занятий вообще и в частности, о том, что они делают в Далигаре, если не являются ни проживающими, ни родственниками проживающих, ни гостями проживающих, ни даже персонами, угодными проживающим.

Охотник ответил, что ему нет никакого дела ни до Далигара, ни до в нём проживающих, родственников проживающих, гостей проживающих или сочувствующих проживающим или как их там, и всё, что они хотят, — это убраться из Далигара и его окрестностей, чем скорее, тем лучше.

СУДЬЯАДМИНИСТРАТОРДАЛИГАРАИПРИЛЕГАЮЩИХЗЕМЕЛЬ, казалось, очень огорчился от такого ответа. Лицо его потемнело, да и толпа вокруг недовольно забормотала. Невежливо говорить кому-то, что его дом тебя не интересует, — это объяснила эльфу ещё бабушка.

СУДЬЯАДМИНИСТРАТОРДАЛИГАРАИПРИЛЕГАЮЩИХЗЕМЕЛЬ заметил, что если им не нравится Далигар с прилегающими к нему землями и с его проживающими, включая родственников, гостей и угодных персон, то они могли бы и оставаться у себя дома, где бы это место ни находилось, и избавить стражников от такого тяжкого труда, как их нахождение, допрашивание и арест, а его, СУДЬЮАДМИНИСТРАТОРАДАЛИГАРАИПРИЛЕГАЮЩИХЗЕМЕЛЬ, от необходимости их видеть, судить, приговаривать и изгонять, не говоря уже о таком преступлении против государства, как сруб целых двух веток и вырывание с корнем четырёх кустов папоротника — варварски нанесённый ими ущерб обществу.

Толпа вокруг одобрительно загудела. Тут снова заморосил дождь, не улучшая этим общего настроения.

Приговор, который вынес им СУДЬЯАДМИНИСТРАТОРДАЛИГАРАИПРИЛЕГАЮЩИХЗЕМЕЛЬ, заключался в штрафе размером в три монеты — как раз столько (вот повезло!) у них и было — и в конфискации оружия и огня. Собаку им оставили.

— Ну, — пробормотала женщина, направляясь к воротам, — ещё легко отделались, могло быть и хуже.

— Как это хуже? — спросил охотник.

В это время на площади его превосходительство СУДЬЯАДМИНИСТРАТОРДАЛИГАРАИПРИЛЕГАЮЩИХЗЕМЕЛЬ начал слушание следующего дела. Одну из странных птиц, возившихся под ногами, делающих «ко-ко-ко» и, как оказалось, называвшихся «курица», придавила телега. Хозяйка держала птицу на руках и показывала всем сломанную шею. Когда она проходила мимо Сайры, из-под серой шерстяной шали показался сначала крошечный пальчик, а вслед за ним из характерного жёлтого рукава появилась маленькая рука. Рука дотронулась до мягких перьев и замерла. Сломанная шея птицы вдруг приняла нормальный наклон, и курица медленно открыла глаза.

Потом началась полная суматоха: курица убегала, слово «эльф» раздавалось со всех сторон, толпа кричала и металась, и они втроём оказались в кругу солдат, направляющих копья алебард прямо на их шеи.

— Вот так, — ответила женщина, — теперь будет хуже.

После воскрешения курицы обстановка, действительно, накалилась.

СУДЬЯАДМИНИСТРАТОРДАЛИГАРАИПРИЛЕГАЮЩИХЗЕМЕЛЬ на этот раз взялся именно за Йоршкрунскваркльорнерстринка, который, несмотря ни на что, всё-таки находил его доброжелательным и приятным, тем более что у этого человека было такое красивое имя. Конечно, охотник был грубоват, когда говорил с ним. Ну нельзя же говорить человеку так напрямик, что его земля тебя не касается и не интересует. Это невежливо. Разве так можно!

— Ты эльф, — строго заявил Судья.

Он произнёс эти слова медленно. Голос его был торжественный и решительный. Он помедлил на слове «эльф», произнося его по буквам: «Э-ль-ф». Буквы эти камнями падали на онемевшую толпу.

— Да он всего лишь детёныш, — сказал охотник.

— Ещё совсем ребёнок, — добавила женщина.

— Недавно родившийся, — с готовностью уточнил малыш.

Он тоже хотел показать, что носит красивое имя, и, сделав небольшой поклон, представился:

— Йоршкрунскваркльорнерстринк.

— Запрещается отрыгивать перед судом, — заявил, нахмурившись, Судья, — и я, Судья-администратор Далигара и прилегающих земель, также запрещаю тебе лгать.

Произнося эти слова, Судья поднялся с ещё более торжественным видом.

Малыш растерялся. Эльфы всегда говорят лишь то, что у них в голове. Ну, за исключением ситуаций, когда требуется небольшая вежливость: например, нужно соврать, что всё понятно, даже когда разговор выходит за пределы разумного, — ведь невежливо говорить глупцу, что он глуп. Но не более того. То, что в голове, то и на языке. Растерянность эльфа сменилась разочарованием: несмотря на красивое имя, человек оказался таким же глупым, как и остальные.

— И я требую, чтобы ты обращался ко мне с полагающим уважением, — сказал Судья.

Какая там уважительная форма обращения у людей? Маленький эльф начал нервничать:

— Придурок!

Нет, кажется, не то.

— Превосдурство, нет, пресхватительство!

Нет, всё не то! Ну как же?

— Молчать! — завопил Судья на ухмыляющуюся толпу. — Ты должен называть меня СУДЬЯ-АДМИНИСТРАТОР ДАЛИГАРА И ПРИЛЕГАЮЩИХ ЗЕМЕЛЬ, — закончил он, обращаясь к эльфу.

— Да-да, конечно, — с готовностью ответил малыш, и широкая улыбка осветила его лицо. — СУДЬЯАДМИНИСТРАТОРДАЛИГАРАИПРИЛЕГАЮЩИХЗЕМЕЛЬ — прекрасное имя, мы можем дать его собаке! — с радостью добавил он.

Толпа разразилась хохотом. Какой-то старик чуть не подавился от смеха, а один из солдат так хохотал, что уронил алебарду себе на ногу. Это ещё больше подзадорило людей. Малыш тоже смеялся со всеми — когда люди смеялись, они были так хороши!

Единственный, кто оставался серьёзным, был Судья.

— Отвечай, — сказал он, обращаясь к эльфу, — ты знаешь этого мужчину и эту женщину?

— Да, — решительно ответил малыш.

— Кроме тяжёлого преступления — путешествовать с эльфом — и ещё более тяжкого преступления — с помощью обмана привести этого эльфа в наш любимый город, — совершили ли они какие-то другие преступления?

— О, да-ааа! Человек-мужчина кушает трупы и зарабатывает, продавая их шкуру, а человек-женщина продала свою маму и старших братьев, нет, младших… Э-э-э… да, сначала младших… Я не очень хорошо помню.

На площади стало необычайно тихо. А потом разразился адский шум и гам: невозможно было понять ни слова.

— Я говорила тебе, что беды ко мне так и липнут, — сказала женщина охотнику, — и чего ты не пошёл своей дорогой?

— Наверное, в прошлой жизни я продал отца, — ответил он.

Когда их уводили под конвоем, маленький эльф увидел спасённую курицу: она сидела в нише у окна, где находилось что-то вроде гнезда с двумя яйцами внутри. Взгляды птицы и эльфа скрестились на мгновение — они прощались, ведь на некоторое время они были единым целым, а это связывает навсегда.

Малыш подумал, могло ли Курица стать хорошим именем для собаки. Они были разными по форме, но всё-таки кое-что их объединяло: цвет перьев на хвосте курицы немного походил на окраску хвоста и задних лап собаки. Но потом он вспомнил, что собака не несёт яиц, а курица не лижет тебя в щёку, когда бывает грустно, — значит, это имя псу тоже не подходило.