Самоцветы для Парижа

(1) Камнегорск. Июнь 1988 года

В доме Ладыгиных изредка бывал чудной гость — дед Макар Андреевич Воронков. Летом он жительствовал неподалеку от Камнегорска на небольшом таежном озерце, которое так и называлось — Макарово. Там была срублена охотничья избушка. Когда наступала зима, Макар Андреевич возвращался в город.

Жил он одиноко, замкнуто. В друзьях держал транзисторный приемник и старое двуствольное ружье.

В тайге опытному человеку нет проблем с продовольствием, а хлеб старик печь умел. Поэтому в городе он бывал нечасто, да и то по необходимости, из-за радикулита, и шел сразу к Ладыгиным.

В свитерке грубой вязки, в резиновых сапогах, он напоминал Сане скандинавского шкипера, только бороды недоставало. Но бороду Макар Андреевич не любил, выбрит всегда, как на строевой смотр.

— Сил нет, матушка, — жаловался Саниной маме. — Хоть на печку полезай, разогнуться не могу.

Мама вздыхала: еще бы, старик из озера не выходит.

— Одно для вас лекарство, Макар Андреевич, — тепло. Зимой ведь, когда в городе живете, на боли не жалуетесь. Да бросьте вы это озеро, здоровье дороже.

— Как бросить! — упорствовал дед. — Без меня оно пропадет. Я его и почищу, и водичку свежую пущу, оно и дышит. Как дите малое, нельзя без глазу оставить. Да и привык к природе...

Я ведь после войны и до пенсии пыль глотал — на фабрике, где руду обогащают. Вот и надумал, когда последний расчет получил, в тайгу податься — в Рассохи. Там просторно было, прямо государство лесное, покрупнее Люксембурга. А вот вырубили тайгу под водохранилище, пришлось поближе к городу перебраться...

Получив ниже спины укол смесью из семи препаратов, Макар Андреевич отлеживался на диване под тремя одеялами. Кряхтел, вздыхал, охал...

Когда отец Сани бывал дома, Макар Андреевич любил с ним беседовать. В основном о международном положении, войне в Афганистане и американском президенте. Но вот уже год, как Ладыгин-старший помогает налаживать горнодобывающую промышленность в одной из развивающихся стран. И Макар Андреевич испытывает скуку. Очевидно, думалось ему так: женщины в политике не разбираются, а Саня еще не дорос.

Так, по крайней мере, полагал Саня, наблюдая за стариком. Сегодня ему очень хотелось, чтобы Макар Андреевич обратил на него внимание. Может, он, изучивший тайгу как свои пять пальцев, бывал в том шурфе, что прячется в Нечаевском логу. А вдруг?

Саня придвинулся к деду Макару поближе.

— Хочу спросить вас... Это правда, что у нас находили изумрудные кристаллы величиной с полено, или выдумка это?

Дед Макар ответил не сразу. Он поворочался, словно прислушался к своему состоянию.

— Да как тебе сказать... Ходила молва о таких гигантах, но чего не видел, того не видел. Мне все больше мелочь попадалась. Ну, скажем, с карандаш...

Саня весь подался вперед и почему-то перешел на шепот.

— Вы изумруды искали?

— Ты лучше спроси, кто их у нас не искал. Самое добычливое место было там, где сейчас Никитское кладбище. Нечаевский лог, тот весь перекопан... Самые отважные в Черное болото ходили. Э, да что там!..

Дед Макар закатал левый рукав свитера. Обнажилась поджарая, еще недряблая рука. На самой серединке между локтем и кистью белела застаревшая, едва различимая полоска.

— Видишь? Это следок изумруда. Немец-охранник рассадил, памятку на всю жизнь оставил. У, зверюга был! А мне тогда только десять годков минуло...