Крах Третьего рейха

б) При Межсоюзнической комендатуре из персонала каждой из трех держав будет создан технический аппарат, структура которого будет отвечать задачам наблюдения и контроля за деятельностью местных органов Большого Берлина, ведающих его городским хозяйством.

в) Межсоюзническая комендатура будет действовать под общим руководством Контрольного совета и будет получать приказы через Комитет по координации...»

В конце Соглашения о контрольном механизме в Германии определялось, что судьба Германии на долгосрочную перспективу еще не определена и великие державы оставляли за собой право вернуться к решению этой проблемы в будущем:

«Статья 10. Органы союзников по контролю и управлению Германией, указанные выше, будут действовать в течение начального периода оккупации Германии, следующего непосредственно за капитуляцией, то есть в течение периода выполнения Германией основных требований безоговорочной капитуляции.

Статья 11. Вопрос о том, какие органы союзников должны осуществлять функции контроля и управления в Германии в более поздний период, будет предметом особого соглашения между Правительствами СССР, США и Соединенного Королевства».

Будущая судьба Германии обсуждалась не только в Лондоне и не только в рамках Европейской Консультативной Комиссии. Еще за год до конца войны в США появился план Моргентау, который предполагал полное уничтожение немецкой промышленности с целью превращения Германии в слабое сельскохозяйственное государство, которое никогда уже не будет обладать современными вооруженными силами.

В американском политическом руководстве вплоть до последних дней войны на Европейском театре военных действий отсутствовало единство взглядов на будущее Германии. Президент США Франклин Рузвельт до самой своей смерти 12 апреля 1945 года придерживался планов раздела страны, которые нашли свое воплощение впоследствии в разделении Германии на зоны оккупации.

Принципиальная позиция американского президента состояла в том, что «Германии нужно навязать суровый мир мести и наказания». Одна из причин таких жестких взглядов Рузвельта состояла в том, что он с детства крайне негативно относился к Германии и немцам. В девятилетнем возрасте он в течение полутора месяцев посещал немецкую народную школу в Бад-Наухейме и вынес оттуда неприязнь к немцам. Перед Первой мировой войной Рузвельт путешествовал по Южной Германии на велосипеде, однако общение с немцами не только не способствовало перемене его детских взглядов, но, наоборот, сделало их более непримиримыми. С тех пор у него сформировалось мнение о немцах, как о людях высокомерных, грубых, воинственных и агрессивных.

В годы Второй мировой войны, когда достоянием мировой общественности стали многочисленные факты зверств нацистов по отношению к народам других стран, когда Европа покрылась сетью концлагерей и лагерей смерти, неприязненное отношение Рузвельта к немцам только усугубилось. Это не могло не отразиться на его политических взглядах и позициях и на официальной позиции США по вопросу о послевоенном урегулировании политического будущего Европы и Германии, в частности.

Решая вопрос о будущем Германии, военно-политическое руководство США и сам Рузвельт отдавали себе отчет в том, что без активного участия СССР в войне ни о какой победе над Гитлером не приходится даже мечтать.

В этом смысле интерес представляет мнение Д. Юнкера, директора Института германской истории в Вашингтоне:

«Советский Союз был нужен Рузвельту во время войны, поскольку он должен был вести и выиграть американскую войну при огромных материальных затратах и сравнительно небольших человеческих жертвах с американской стороны. Соединенные Штаты Америки нуждались в советских солдатах, чтобы победить немецкие и японские войска...

Учитывая глобальный масштаб событий и необходимость выиграть мировую войну в пользу Америки, Рузвельт, как и его союзник Черчилль, был готов пойти на пакт с дьяволом, со Сталиным. Знаменитое высказывание Черчилля звучало так: «Если бы Гитлер вторгся в преисподнюю, я бы в таком случае дал дьяволу благоприятную рекомендацию в Палате общин». Рузвельт же во время Второй мировой войны имел обыкновение повторять при случае переиначенную старую поговорку: «Дети мои, когда вам грозит большая опасность, дружите хоть с дьяволом, пока не преодолеете ее».

Это означало, что все решения Рузвельта, а затем и Трумэна до Потсдамской конференции и капитуляции Японии учитывали необходимость сохранения союза с СССР. Сегодня мы знаем, что и в Потсдаме Трумэн считал своей главной задачей получение от Сталина подтверждения о вступлении Советского Союза в войну с Японией. Немецкий же вопрос имел второстепенное значение. Первостепенным было стремление преодолеть подозрение Сталина о возможности заключения Западом сепаратного мира с нацистами и его опасения, что сроки открытия второго фронта будут переноситься, чтобы как можно больше русских солдат было уничтожено в качестве «пушечного мяса».

26 апреля 1945 года в США появился новый план действий в отношении Германии. Он содержался в совершенно секретной директиве Комитета начальников штабов (КНШ) вооруженных сил США. Адресованная генералу Эйзенхауэру эта директива была одной из первых, подписанных Трумэном ровно через две недели после вступления в должность президента США. В ней говорилось:

«Германия будет оккупирована не с целью ее освобождения, а как нация разгромленного противника. Главной целью союзников является создание таких условий, которые никогда более не позволят Германии стать угрозой миру во всем мире... Немцы должны осознать, что преступная война Германии и фанатичное сопротивление нацистов разрушили немецкую экономику и неизбежно принесли хаос и страдания и что немцы не могут избежать ответственности за все то, что они принесли сами себе».

Так достаточно цинично, но зато откровенно формулировалась общая политика союзников в отношении поверженной Германии.

Нацистское руководство Третьего рейха, зная о планах своих противников в отношении Германии, принимало все меры к их срыву. Когда военные усилия рейха стали истощаться под ударами с востока и запада, единственной надеждой на спасение было заключение сепаратного мира.

x