В боях за Октябрь

Население и оставшиеся войска в Агдаме и дальше на юг к Шуше и Араксу встречали нас доверчиво и дружелюбно. Они уже не верили никакой клевете и знали, с чем идет Красная армия.

Но были еще у них думы о грядущем. Вдруг Красная армия не поймет здешней обстановки, обезоружит, помешает предстоящей борьбе, а в горах сидит вековечный враг мусульман — армяне, который использует бессилие татар. Предательская политика царских властей, натравливавших одну национальность на другую и в этой вражде находящих себе опору, сказывалась в этом со всей ясностью и силой.

Веками шла борьба вдоль границы низменного и напорного Карабаха. За камнями, на сопках стояли посты воевавших народов. Вокруг Шуши, как в крепости, ходили часовые-тюрки от всего населения, от кварталов, от улиц. Если взглянуть в бинокль на окружающие тушинскую высоту горы, то за ущельем можно было увидеть таких же часовых — армян. При случае между теми и другими начиналась ожесточенная перестрелка.

Так было многие годы, так было и накануне прихода Красной армии.

Малейшей слабостью противника пользовались для набегов и разгрома. Приход турок при конце империалистической войны немедленно вызвал шушинскую резню армян. Даже наша борьба с Нури-пашой едва не была использована для национальной резни. Во время между бегством Нури-паши и до прихода красных войск начинался разгром армянами Ханкендов. К этому в нагорном Карабахе у армян уже были образованы в тылу у Нури-паши, под руководством тов. Амбарцумяна, советы, но все же наши товарищи не смогли удержать армянских крестьян от мести татарам, и понадобился приход Красной армии, чтобы прекратить национальную вражду.

Во время погрома Ханкендов красноармейские части еще не прошли в Шутинское ущелье, где расположен этот город, но при появлении нашего автомобиля, при виде первых красных звездочек на фуражках, армяне горячо приветствовали нас и в ответ на наши упреки обещали помочь Красной армии в прекращении национальной войны. С поразительным единодушием, быстротой и дисциплиной грабеж был прекращен, пожары потушены. Толпы армян, пришедших с женами, детьми, сторожевыми собаками и ослами, потянулись обратно в горы.

С каждым шагом Красной армии и шедшей с ней в ногу революции свертывалась, отмирала национальная война. Красная армия обеспечила мирный труд и тюркам и армянам. Не отнимая у них оружия, Красная армия обезоружила национальную войну.

Началось формирование власти. На границе нагорного и низменного Карабаха было много переплетавшихся хозяйственных интересов: пастбища, оросительная вода. Раньше это вызывало бесконечные споры, питало вражду, разъединяло население. Сейчас эти вопросы, наоборот, объединяли. Самотеком стали возникать смешанные полутатарские, полуармянские ревкомы. Население и обе половины ревкомов начали во многих местах просить в председатели русских красноармейцев, которые могли проявить во всех этих жгучих вопросах полную беспристрастность.

Бойцы Красной армии тут еще больше осознали, как важна их братская помощь и опыт. Кубанские казаки 18-й дивизии, оказавшиеся предревкомами, взялись за работу на совесть, помогая строить власть и сами учась на этой работе. Постепенно все части втянулись в строительную работу и через два месяца работа уже кипела. Войска устраивали субботники, чинили дороги, строили мосты, а в нагорном Карабахе, где была масса нищих, бездомных ребятишек, кубанцы понастроили даже немало детских домов.

Когда 18-ю дивизию пришлось перебросить, а значит и снять красноармейцев из ревкомов, в Реввоенсовет армии поступило немало жалоб армянского и татарского населения, недовольного снятием председателей их ревкомов и просившего их оставить.

Вслед за победой трудящихся в Карабахе — в этом крестьянском сердце Закавказья — весьма быстро и почти бескровно было покончено с контрреволюционным движением в Закатальском округе, и Советский Азербайджан зажил мирной трудовой жизнью.

Силам старого мира не удалось здесь, на границе азиатского Востока, сыграть на темноте, забитости и предрассудках трудящихся масс. Религиозные восстания и национальные побоища превратились в гражданскую войну классов, кончились полным присоединением новых, слоев трудящихся к революции, уничтожением главного бича Закавказья — национальной вражды и началом нового свободного трудового творчества.

Красная армия получила наглядный урок того, какая польза происходит от международной солидарности трудящихся. Она обогатилась опытом работы в сложнейших условиях Востока. Те колебания и сомнения, которые были у красноармейцев в первое время после Ганджи, надо по совести сказать, говорят не против, а в пользу нашей революционной армии. В новой и сложной политической обстановке армия должна была разобраться, распознать классовые основы движения, разглядеть пути, по котором разовьется революция, чтобы только после этого с полной политической сознательностью решать военные задачи.

Красная армия была армией не наемных солдат, а подлинных революционеров-трудящихся. Армия революции и в Закавказье осталась верна, опыту всей гражданской войны за советы, — она шла в ногу с массами и их революционным творчеством.