Туман не любит солнце

Туман не любит солнце

Туман. Он завоевал весь лес своими серыми, влажными и злыми войсками. Запах затхлости повсюду. Пропитал одежду, волосы и, кажется, уже добрался до самого желудка. Этот запах не может перебить даже плебейский, но такой живой аромат костра.

Панси проклинает ту минуту, когда какая-то нелёгкая дернула мисс Паркинсон поддаться уговорам кузена и отправиться на пару дней с егерями по лесам — посмотреть «настоящую войну настоящих мужчин». Отец был только «за» — ему всегда не хватало сына. Мать отправилась на недельку к своей тётке в Ирландию. А Панси, приехавшая на каникулы, умирала от скуки в пустом доме. Только этим можно было объяснить, почему она приняла столь глупое решение. Слава Мерлину! Уже завтра Панси вернется домой — примет ванну, выпьет пару чашек превосходного кофе, приготовленного услужливыми домовиками. И, наконец, барабанные перепонки не будет разрывать громкая матерная ругань егерей.

Туман становится ещё гуще. Эта весна жутко холодная и неприветливая. Листвы практически нет. Деревья уныло-голые, словно жалкие нищие на паперти. Словно те Лишенные палочек, которые теперь побираются в Косом Переулке. Хорошо хоть деревья молчат, только отчаянно хватают за подол плаща своими кривыми ветками, будто скрюченными руками.

«Подайте! Подайте!» — надрывно воет у Панси в голове. И пахнет затхлостью туман.

* * *

Позавчера егерям удалось поймать группу сбежавших грязнокровок, с ними были два гоблина. Все сопротивленцы походили на загнанных диких зверей: пропитанные несчастьем и безумно свирепые. Двое особенно отчаянно сражались, дав возможность сбежать своим подельникам. Сивому распороли зачарованным ножом бедро. А кузен Паркинсон до сих пор не пришёл в себя после стычки. И всё же троих удалось уничтожить: грязнокровок Теда Тонкса и Дирка Крессвелла, ну и гоблина. Они получили сполна за своё неповиновение… за всё сопротивление. Потому что Сивому нравилось, когда кричат от боли, захлебываясь собственной кровью.

Тогда Панси едва справилась с тошнотой и решила — нет, эти карательные рейды не для неё. Они вообще не для леди. Панси не против сражаться, но пусть это будут интриги в пышных бальных залах или «битвы» бумаг и капиталов в Министерстве и Визенгамоте. Чтобы не было запаха крови — только сухие строчки победы да испуганные лица проигравших.

— Слышала, крошка, с тех пор, как установили заклинание Табу на имя Милорда, у нас богатый улов? — Скабиор сплёвывает жвачку и посылает Панси пошловатую улыбочку.

Паркинсон никогда не была избалована мужским вниманием, поэтому его заигрывания одновременно и льстят самолюбию, и вызывают брезгливость.

Словно в ответ на слова Скабиора срабатывают сигнальные чары. Егеря почти мгновенно аппарируют. Что-что, а скорость у них отменная — иначе велик риск упустить законную добычу прямо из-под носа.

* * *

Поттер, Уизли и Грейнджер…

Панси узнает их. Туман утекает сквозь пальцы. А возле рассекреченной палатки уже завязался отчаянный бой. Похоже, они успели подготовиться, словно знали о заклятии Табу. Почему же тогда попались?

Панси стоит в стороне и отрешенно наблюдает за схваткой. Егеря не могут задавить сопротивленцев количеством — банда слишком ослабла после недавней стычки с грязнокровками, те оказались искусными магами.

— Что… ты… застыла?!! — рычит Скабиор, мешая свою речь с отборными ругательствами. — Помогай!

Но Панси словно впала в ступор. Она слышит, как шумит на ветре первая листва и хриплую брань сражающихся. Даже Грейнджер отчаянно матерится. «Наверное, это реакция на стресс», — вяло думает Паркинсон, рука не может поднять волшебную палочку, словно воздух стал тяжёлой могильной плитой и нестерпимо давит.

А потом Панси задевают шальным заклятьем и она валится под ноги Уизли, невольно хватаясь за его щиколотку. В это время Трио аппарирует, и Паркинсон уносит сквозь пространство вместе с ними. Она не пытается отцепиться, напротив, держится крепко-крепко — слишком хорошо вбито в голову правило, что в случае аппарации, вольной или невольной, лучше как следует сосредоточиться, а то свои кости будешь по всей Британии собирать.

* * *

Снова ругань. Панси приходит в себя.

— Если зачаровать ей память… — это, кажется, Грейнджер.

— Искусный волшебник может снять любой блок. Не думаю, что В… то есть Сами-знаете-кого остановит, что он может сломать Паркинсон психику, добывая сведения о нас, — а это уже Поттер.

— И ведь вцепилась мёртвой хваткой — зараза! — вроде голос Уизли.

— Скажи, спасибо, что мы вообще оттуда ноги унесли, — снова Грейнджер.

— С довеском только, — бурчит Уизли. — Вечно от меня проблемы.

«Это уж точно», — злорадно комментирует Панси в мыслях, стараясь не думать о том, во что она вляпалась сама.

— Перестань, Рон. Мне кажется, даже сама Паркинсон не специально прицепилась к нам, вряд ли бы у неё хватило на это смелости и мозгов.

«Но-но, потише, бобриха! Думаешь, ты тут самая умная!» — ругается про себя Панси. Хотя вообще, конечно, Грейнджер права — полезла бы добровольно мисс Паркинсон в самое пекло, держите карман шире.

— Пульс нормальный, — вновь голос Уизли. Тёплые пальцы касаются её шеи, а потом легонько бьют по щекам. — Давай, Паркинсон, приходи в себя. Хватить подслушивать.

Этот предатель крови ещё и лапать её вздумал?!

— Специально или нет — это не решает нашей проблемы. Что нам с нею делать? — опять Золотой мальчик голос подал.

— Зачаровать память и оставить здесь, а сами аппарировать. И пусть тогда ищут ветра в поле, — устало говорит Уизли и убирает свои руки (слава Мерлину!) от Панси.

— Рон! — укоризненно восклицает Грейнджер. — Её же тут никто не найдет!

А какой учительский голосок. Хотя, конечно. Панси совсем не улыбается остаться после Обливейта одной в лесу.

— Эй, — слабо стонет она. — Я вас и так не выдам. Хоть в город или деревню какую-нибудь отправьте. Я же тут околею.

— Гляди-ка, очнулась, — комментирует Уизли. — А то всё в обмороке упорно была.

Какая-то жалкая палатка, вроде тех, что используют всякие нищеброды. Панси, похоже, уложили на жёсткую кушетку, что ж лучше, чем совсем ничего.

— Если мы бы тебе и поверили, — пожимает плечами Поттер, — это всё равно не гарантирует нам защиту от вашего, хм, Лидера. Даже если ты, правда, попытаешься выполнить обещание. Только Непреложный Обет…

— Да ты что! — Панси резко садится. Голова кружится, и Паркинсон невольно опирается на плечо сидящего рядом Уизли.

Тот хмурится:

— Что ты всё время хватаешься за меня, Паркинсон? От этого и все проблемы.

Но не отстраняется, позволяя Панси справиться с головокружением, а потом самой брезгливо отдернуть руку.

— Непреложный Обет?! А если Лорд меня Круциатусом пытать начнет?!

— А ты предпочитаешь, чтобы он пытал нас? — недобро щурится Поттер. — Знаешь что, Паркинсон…

Грейнджер, успокаивающе накрывает его ладонь своею — ох, чудны дела в Датском Королевстве. Интересно, а они все втроем спят? Или делят Бобриху по чётным и нечётным дням?

— Ладно, всё равно другого выхода у нас нет, — неожиданно врывается в неторопливые размышления Панси голос Уизли. — Давайте.

— Что «давайте»?! — Паркинсон даже не пытается скрыть своего испуга, в конце концов, она не безбашенная гриффиндорка, а нормальный, разумный человек.

— Магические наручники, — спокойно поясняет Грейнджер. — Прикуём тебя к Рону.

— Это… это плохая идея, — запинается Панси.

— Неужели? — цедит Поттер.

Сейчас он порою похож до ужаса на… Паркинсон резко обрывает свои мысли — неважно!

— Грейнджер, ты же тоже девушка, ты должна понять, — Панси даже перебарывает брезгливость и вполне дружелюбно обращается к грязнокровке.

— У Гермионы и без тебя хватает проблем, — сухо обрывает её Уизли. Шагает вперед и протягивает руку.

«Проблема» — она для них всего лишь проблема. Неодушевленная, назойливая и плохо поддающаяся разрешению. Панси ненавидит их за свою беспомощность! А больше всех она почему-то ненавидит Уизли. Может, потому что она теперь связана с ним сверкающей нитью магических наручников — теперь расстояние между Панси и Уизли не должно быть больше ярда. Паркинсон со злостью смотрит на сверкающую полоску магии, обвившую её запястье, и думает о мести.

* * *

Пахнет дымом. Туман, несмотря на вступление весны в свои права, покидает леса очень неохотно. Словно старая вдова, медленно убирает с лица такую же старую, густую вуаль.

Панси бесится, злится на грёбаных героев. За то, что они не нашли ничего лучше, как таскать пленницу за собою по лесам. То и дело не выдерживает и начинает перебранку с Уизли. Но, однажды услышав сообщение по колдорадио на волне «Поттеровского дозора» (очень оригинальное название!) о репрессиях Тёмного Лорда по отношению к семьям Упивающихся смертью, резко замолкает и начинает покорно выполнять указания своих тюремщиков. Порою вяло думает о том, что её враги до тошнотворности милосердны… по сравнению с её друзьями.

Туман обычно приходит ночью. И ранним зябким утром. Панси плохо спит. Часто вскакивает с узкой спартанской постели, задыхаясь от неконтролируемого ужаса, и тогда мерное дыхание ещё трёх человек в палатке неожиданно успокаивает её.

Панси не может колдовать с кандалами на руках. Отходить от Уизли больше, чем на ярд, иначе магия просто дергает Паркинсон обратно — к её тюремщику. Панси должна подчиняться. Панси ненавидит Уизли за его вежливое равнодушие к её судьбе, за его ровное, лишенное жесткости и каких-либо эмоций отношение, за его солнечную улыбку, которая ни разу не предназначалась ей.

Панси учится готовить еду вместе с Грейнджер. Учится не обращать внимания на частые приступы Поттера. Учится засыпать в грязной палатке вдали от дома. Это не её война, однажды решает Панси. Тут каждый сам за себя.

А потом она снова видит, как готовы прикрыть друг друга Поттер, Уизли и Грейнджер, и тогда Панси ненавидит их особенно сильно. Яркая ненависть… ярая.

* * *

Тихонько играет радио. Какой-то вальс. Панси поджимает к груди ноги и закрывает глаза.

Традиционно её дебют состоялся в пятнадцать лет. Дорогие мантии и фамильные медальоны. Неожиданно превратились во взрослых дам и кавалеров те ребята, с которыми она играла в детстве. Церемонные поклоны и до напыщенности красивые слова. Старомодные, немного неестественные танцы.

Потом спектакль в маленьком домашнем театре Ноттов. На сцене актёры в золоченных полумасках с напудренными лицами подобно марионеткам создавали совершенно иной мир на утеху зрителей. И всё было для них — для этих выросших и злых детей, которые готовились править страной по праву рождения.

А теперь Панси примостилась на дерюге. И магические наручники то и дело дёргают Паркинсон за запястья — марионетка… Поттер часто сидит у входа в палатку и смотрит в пустоту. Грейнджер нервными и рваными движениями выполняет привычную работу. Уизли крутит ручки радиоприемника. А потом Трио вместе черкают какие-то планы на листе. Каждый отыгрывает свою роль. И вечно пахнет туман. А Панси жадно ждёт апрельское солнце.