Явь на кончиках пальцев

В трактире

Пригнувшись к луке седла, Янча яростно пришпоривал своего скакуна, с каждым шагом отдаляясь от Цитадели, от Тани и несбыточных грёз, что ядовитой отравой растекались внутри. Ведь стоило ему чуть притормозить — и воспоминание мгновенно возвращались, принося с собой горькое чувство бессилия и всё нарастающего гнева. На себя, за то, что ослабил бдительность и позволил вообразить запретное. На Таню — за то, что так свободно читала все его мысли, вплоть до сокровенных желаний. На молодого господина Сайю — тщеславного сына Тагона — за то, что тому отныне позволено многое, особенно свободное общение с Великой в любое время дня и ночи. И снова на себя — за проявленную слабость, за несдержанность и неугасаемое желание обладать той, что до сих пор стояла перед глазами.

Куда нёс его конь, Янча даже не думал. Ветер свистел в ушах, дождь хлестал по лицу, а стук копыт эхом отдавался в голове, перемешиваясь с чехардой мыслей и выстраивая их быстро меняющимися картинками: испуганные глаза Тани, её вцепившиеся в покрывало длинные пальцы, обнажённая белая грудь, приоткрытый влажный рот — и опять она, и только она. Янча рыкнул от злости и ещё сильнее вцепился в поводья.

Внезапно конь взвился на дыбы и застыл. Но Янча не был бы лучшим воином Текхан, если бы не смог удержаться в седле. Переведя дух, он огляделся. Его конь, видимо, чувствовал, что именно сейчас необходимо хозяину, поэтому прискакал к трактиру, где любили пропустить стакан-другой все воины Текхан.

Янча поднял голову к тёмному небу и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Холодные капли дождя, падающие на его лицо, немного охладили пыл и Янча, резко соскочив на землю, привязал коня и шагнул в открытую дверь трактира.

В зале как всегда было шумно, что неудивительно, ибо за столиком в углу Янча увидел Китоху с Мугваном. Казалось, эти двое не вылезали из трактира в свободное от службы время, непрерывно уничтожая все запасы спиртного и съестного.

Увидев Янчу, Китоха радостно взмахнул рукой, подзывая его, а Мугван, не сводящий внимательного взгляда с лица товарища по братству, пока тот подходил, первым спросил:

— Видать, не по душе тебе служба у Великой?

Последнее слово он будто выплюнул, презрительно осклабившись.

Янча молча сел за стол.

Мугван между тем продолжил:

— Я так и думал. Потому что ты не из тех, кто готов служить кому попало. Но я тебя не виню. Я бы тоже не хотел служить этой ведьме, что наслала на меня проклятие.

— Так то Великий Тагон приказал, — вмешался Китоха, опрокидывая в себя очередную порцию выпивки.

— Я бы всё равно не согласился охранять её, — заявил Мугван.

— Ослушался бы приказа? — недоверчиво поинтересовался Китоха.

Мугван в ответ лишь состроил презрительную гримасу и отхлебнул прямо из горла кувшина.

Но Янча не отреагировал на их перепалку, сохраняя привычную внешнюю невозмутимость, будто бы ему было глубоко плевать, хотя внутри всё кипело от гнева.

— Ты покинул свой пост? — неожиданно тихо спросил Китоха, что для него казалось крайне необычным. Но сейчас здесь было многолюдно, особенно полно стражников, недолюбливающих Братство.

Янча молча обвёл тяжёлым взглядом зал трактира.

Китоха с Мугваном переглянулись и, зная характер Янчи, решили не доставать его больше расспросами. Но дурное настроение, как и мысли, не желали отпускать, и от этого раздражение только разрасталось.

Заметив, что взгляд Янчи то и дело останавливается то на одной, то на другой трактирной девке, Мугван первым не выдержал:

— Эта Великая — да кто она такая вообще? Девка безродная. — Он презрительно сплюнул на пол. — Её бы отодрать хорошенько, а потом бросить на съедение собакам. Ведьма!

Янча перевёл тяжёлый взгляд на Мугвана. Гнусное трепло. Врезать бы ему да выбить всю дурь из башки, чтобы не чесал языком попусту.

И хотя тот сразу осекся и чуть не поперхнулся, но тут же, наклонившись к вперёд, зашептал:

— Знаешь, как успокоиться? Вон, — он кивнул на одну из девок, — видишь ту? Со спины чем-то эту суку напоминает. Я как вспомню её пророчество — такая злость берёт! Так я сразу сюда, эту девку в охапку, раком ставлю и дрючу со всей злостью. Она орёт, как резаная, а мне в радость. Представляю, что это та ведьма, и знаешь, как хорошо становится? Ни с одной шлюхой так хорошо не было.

Грубые слова Мугвана всколыхнули в Янче воспоминания о Тане сильнее прежнего. Он вновь ощутил кипящую ярость вперемежку с желанием. Можно было спровоцировать стражников и устроить хорошую драку, чтобы выплеснуть накопившийся гнев, но тогда Тагон устроит выволочку всему Братству за то, что позорят гордое звание воина Текхан. Вот только подобное всё равно вряд ли избавит от гнетущих мыслей.

С одной стороны, Янча понимал, что уподобляться другу не в его характере, но злость на самого себя была настолько сильна, а желание обладать Таней столь велико, что Янча, впервые пожертвовал своей рассудительностью, решив поддаться эмоциям. Он снова окинул оценивающим взглядом каждую из девиц, задержавшись на той, про которую говорил Мугван.

И где он увидел сходство с Великой? Хотя, если приглядеться...

Рядом самодовольно усмехнулся Мугван, но под пронзительным взглядом Янчи уткнулся в огромную кружку с выпивкой, сделав вид, что ничего не произошло.

Янча рывком поднялся со скамьи и направился прямиком к кокетничающей с одним из стражников девице, хотя и сам не знал, что он будет дальше делать. Не обращая внимание на изумленные взгляды, Янча подхватил девицу, закинул на плечо, хлопнув ладонью по заду, чтобы не брыкалась, бросил несколько монет трактирщику и под одобрительные возгласы Мугвана и Китохи рванул вверх по лестнице в поисках свободной комнаты.

Девица попалась смышлёная, брыкаться перестала сразу и даже подсказала, куда идти.

Едва они оказались в комнате, как девица толкнула Янчу к стене и потянулась к маске на лице. Но он рефлекторно перехватил протянутую руку и отвёл в сторону — трактирная девка точно не та, перед кем он согласился бы снять маску.

— Нет так нет, — пожала плечами девица и одним движением опустилась вниз, проворно развязывая его штаны. — Хотя бы скажи, как тебя зовут.

Янча ткнулся затылком в стену — он уже успел пожалеть, что поддался на провокацию Мугвана. Да и прежний запал угас — злость утихла вместе с желанием, едва Янча понял, что ни о каком даже внешнем сходстве девицы с Великой не может быть и речи. Он уже собрался было оттолкнуть изрядно усердную девку, но та, похоже, твёрдо вознамерилась отработать уплаченные деньги — просто высвободила вялый член Янчи из штанов и сразу целиком взяла в рот.

Янча невольно дёрнулся, когда прохлада воздуха сменилась влажным теплом, и обеими руками схватил девицу за голову. По головке члена дразняще мазнул проворный язык, девица сделала несколько сосательных движений и с пошлым звуком выпустила член изо рта.

— Ну вот, сейчас дело пойдёт как надо, — довольно произнесла она, рукой размазывая слюну по твердеющему стволу. Затем провела языком вверх, медленно облизала головку, собирая выступившие капли, и снова вобрала в рот всю длину, пропуская глубоко в горло и ритмично двигая головой. Пухлые губы плотно обхватили член, и Янча рефлекторно толкнулся бёдрами. Сквозь шум крови в ушах он услышал собственный несдержанный стон — его медленно и верно накрывала липкая и жаркая волна удовольствия, накатывающая снизу. Янча бросил вниз мимолетный взгляд — девица свободной рукой нырнула под юбку, без всякого стеснения лаская себя, — и стиснул зубы, издав глухой шипящий звук. Он был почти на грани, правда, не чувствовал ни капли удовлетворения от таких ласк. Только злость. Поэтому надавил обеими руками на затылок девицы, задавая темп и толкаясь в податливый мягкий рот. Наслаждение стало столь острым, что Янча почти потерял ощущение реальности. Его потряхивало от возбуждения, перед закрытыми веками снова замелькали картинки соития с Великой, и Янча ощутил очередную накатывающую волну жара, который грозил сжечь его изнутри.

Ему казалось, что он находится где-то далеко, а всё происходящее с ним — всего лишь сон. Но ощущение неги быстро отступило, оставляя за собой влажную, липкую грязь. Янча открыл глаза и увидел, как девица, стоявшая на коленях, с гримасой отвращения вытирает губы тыльной стороной ладони. Он чувствовал себя немного обессиленным, хотя его член ещё продолжал стоять.

— Хочешь иначе? — догадалась она, снова придвинувшись и продолжив ласкать Янчу свободной рукой.

Янча так и не понял, что его разозлило больше — то, как самодовольно и развязно улыбалась девица, утирая ладонью блестящий от влаги рот, или её абсолютная непохожесть на Великую: эта распутность в каждом движении и неприкрытая похоть в горящем взгляде, который она то и дело бросала на его торчащий член.

Гнев закипел в нём с новой силой.

Янча бегло оглядел комнату. Не особо церемонясь, он резко дёрнул девицу за локоть, рывком поднимая на ноги. Толкнул её животом на стол, что был гораздо ближе кровати, так, что она едва успела выставить вперёд ладони, и задрал широкую юбку, под которой заведомо не было нижнего белья.

Девица призывно рассмеялась и лишь сильнее прогнулась в пояснице, подставляя оголившийся зад. Янча сунул руку меж разведённых бедёр и ощутил обилие влаги на пальцах — трактирная шлюха текла от желания. И это разозлило его ещё больше. Потому что она не была Великой, Таней, о которой он так бесстыдно и неосмотрительно грезил.

— Ты чего медлишь? — поинтересовалась девица, обернувшись через плечо. — Может...

И Янче тут же захотелось заткнуть ей рот, чтобы не слышать ее голоса и слов, совсем не похожих на те, что заполняли его мысли

Он не дал ей договорить, с размаху шлёпнул по заднице так, что девица невольно дёрнулась и ойкнула, правда замолчала. Тогда Янча приподнял её бёдра и, направив член рукой, резко толкнулся вперёд.

Внутри было горячо и влажно.

Девица громко стонала и умело подмахивала бёдрами, насаживаясь на член в заданном Янчой темпе. Теперь растущее удовольствие снова распирало изнутри, разливаясь по телу жидким огнём. Сейчас Янча двигался словно обезумевший, то наращивая темп, то перемежая длинные и короткие толчки, то судорожно комкал пальцами собранную на пояснице юбку, а иногда замедлялся, полностью покидая лоно девицы, будто пытался уйти от нежелательного контакта.

Янча зачем-то открыл глаза и вдруг заметил, что тёмные волосы девицы разметались по взмокшей спине, и это открытие словно сорвало оковы, сдерживающие его. Янча только сейчас осознал смысл слов, сказанных Мугваном. Он резко остановился, сдернул маску вниз, а затем намотал на кулак волосы девицы, заставляя ту выгнуться сильнее и запрокинуть голову. Жарко выдохнув ей в шею, он зажмурился и резко толкнулся вперёд, вгоняя член на всю длину. Девица, лишенная возможности двигаться, вцепилась руками в стол и хрипло застонала.

А Янча почувствовал, что под натиском собственных воспоминаний почти потерял контроль над своим разумом и собственным телом. Его уже ничто не могло бы остановить, он продолжал вбивать податливое тело шлюхи в хлипкий раскачивающийся стол, выдыхая хриплые стоны. Перед зажмуренными веками мелькали яркие всполохи, но кончить почему-то не получалось. Хотя Янча то менял угол проникновения, то ритм толчков. Девица же сотрясалась от удовольствия и вскрикивала, двигаясь навстречу, а влага текла у неё по бедрам.