Дело о пропавшем векселе, выписанном на предъявителя

Белов. Дошло, Василь Василич. Не извольте… Буду на месте. Вы ж знаете, что я места здешние с закрытыми глазами…

Шилов. То верно… То верно… А что же вы, намедни — на берег собирались сойти?

Предваряя стуком в дверь вошёл Струмилов. Передал чайный прибор Хохлову. Стюард быстро налил и смешал ингредиенты чая и передал назад Струмилову. Буфетчик поднес и поставил кружку подле Белова. Показал ему аптечную склянку тёмного стекла. Белов согласно кивнул. Струмилов по кивку щедро отлил из пузырька в чашку чего-то терпко-душистого. Все находящиеся в салоне, оторвавшись от чая и пирожных, с интересом стали наблюдать за манипуляциями Струмилова.

Корчагин. (принюхавшись, заинтересованно) Это боярышник у вас?

Струмилов. Так точно-с…

Белов. Хорошо помогает… От пережитого.

Лепехина тихонько фыркнула в платок. Русов заливисто засмеялся. Лепехин и Шилов понимающе улыбнулись.

Шилов. Не лишка вы ему отмерили, Иван Егорович!?

Струмилов. Не извольте беспокоиться, Василий Васильевич, сей же час в форму придёт! Не в первый раз… Понимаем-с!

Белов. (смущённо, от нахлынувшего всеобщего внимания) Иван Егорович в травках толк знает!

Шилов. Василий Ильич! И всё же — мне доложили, что вы вчера на берег рвались вопреки моему известному вам приказу… Позвольте узнать — зачем?

Белов. (смущённо) Дак я, Василий Васильевич, это… Как все?

Шилов. Кто — «все»? Команда на своих местах оставалась… За исключением тех, кто пассажиров удерживал…

Струмилов незаметно вышмыгнул из салона, подталкивая Хохлова и тихонько притворив дверь.

Шилов. Не вяжется что-то у вас, Василий Ильич! На лоцмане ответственность за проводку судна первейшая! Вы ведь не передо мной — перед Пароходством ответ за правильную проводку судов по реке держите!

Белов. (бессмысленно шаря взглядом по салону) Так я это…

Шилов. Вчера недосуг этим вопросом было заниматься, разве что вот попросил вас письменно свои мысли насчёт аварии изложить…

Белов. Малограмотен я, не обессудьте!

Шилов. Как же «малограмотен», Василий Ильич! А! Пасквили на меня в Пароходство писать грамоты хватает, а как дошло дело до объяснительной — «малограмотен»!?

Белов. Так я перед Пароходством…

Шилов. Знаю, знаю — перед моим дядей лично ответственность несёте! На судне капитанскую власть… Авторитет мой подрываете! А случись что — в кусты!? Струсили? (прохаживаясь за спиной Белова по салону) Как это вы там говаривали!? «Мы-то коренники… С мальчишек на судах… У нас это в крови… И отцы наши и деды наши, значит, бурлачили… Мы, понимаешь, из матросов в лоцмана-то пошли… И командирами сделались…» В командиры хотите? Вместо меня!?

Лепехина. Господа… Господа! Посмотрите — у него же удар!

Шилов. (выдохнув и внимательно вглядевшись в синеющее, распухшее багровое лицо Белова) Боцман! Фельдшера сюда! Живо!

Корчагин. (громко, недоумённо) Это что же его так, с боярышника што-ли!?

Княгиня порывисто поднялась из-за стола и зайдя за спину задыхающемуся Белову сильным резким движением разорвала на нём ворот рубахи. Мило улыбнулась супругу и вернулась на место.

Лепехина. (насмешливо, усаживаясь за стол) Мужчины…

Лепехин поднялся и отвесил несколько увесистых пощёчин Белову.

Лепехина. Воды на него плесните!

Русов. (нерешительно оглядываясь) Разве что чаю…

Маликов. А вот я сейчас… (привстав схватил стоящий в центре стола графин и щедро из него плеснул на лицо лоцмана) Из графина!

Белов, покачиваясь, заваливается на бок и падает вместе со стулом. Все присутствующие вскакивают. Вбегает в салон фельдшер Чепчугов. Оценив обстановку, сразу кидается к Белову. Макаревич и Зверев останавливаются в дверях.

Чепчугов. (Шилову) Василий Васильевич! Куда бы нам его положить?

Шилов. (боцману) В каюту его мою тащите!

Шилов обошёл стол и копошащихся возле Белова фельдшера, боцмана и матроса, подошёл к своей каюте и открыл дверь. Макаревич и Зверев, кряхтя затащили лоцмана в капитанскую каюту. Следом туда прошёл Чепчугов.

Шилов. (фельдшеру) Что с ним, Григорий Дмитриевич? Удар?

Чепчугов. Что вы, Василий Васильевич… Похмелье у него… Не могу понять, что с ним… Выглядит так, как будто седативных наглотался и… Знаете, и как будто бы коньяка хорошего выпил много…

Корчагин. Его сейчас Струмилов боярышником потчевал…

Чепчугов. Это я разрешил… Чтобы лоцман наш не буйствовал… (Шилову) Василий Васильевич! У вас в салоне таза какого-нибудь не найдётся?

Шилов. Разве что бритвенный… Вам подойдёт?

Чепчугов. Любой подойдёт!

Шилов. (скрываясь за дверью умывальной комнаты) Сейчас…

Маликов. А зачем вам таз, Григорий Дмитриевич!? Желудок ему чистить?

Шилов. (возвращаясь с небольшим медным тазом из умывальника, Малову, покосившись на Лепехину) Пом. мех! Оставьте ваши подробности!

Маликов. (смущённо) Простите…

Шилов. (отдавая таз боцману и кивая в сторону каюты) Александр Илларионович, передайте доктору…

Чепчугов. Сейчас попрошу всех расступиться…Василий Васильевич, можно я в каюте открою окно?

Шилов. (пропуская мимо себя пятящихся задом Макаревича и Зверева) А что вы с боцманом делать то собираетесь!?

Чепчугов. Можно я вашим умывальником воспользуюсь?

Чепчугов прошёл мимо Шилова в умывальную комнату, побрякал рукомойником и вышел, вытирая руки полотенцем.

Чепчугов. Вы простите, Василий Васильевич… У вас тут полотенце с монограммой… Я в спешке собирался — своего не взял… (отдал полотенце Шилову и повернулся к присутствующим) Кровь я ему пустил…

Лепехина. Господи, какое варварство!

Чепчугов. Что вы, княгиня! В случае с нашим записным пьянчужкой — это благо! Ведь не спускай я периодически у него дурную кровь — давно бы уже взаправду удар хватил… И хватит когда ни будь… (Шилову) Четверть часа мне нужно будет проследить за нашим лоцманом, так что я, с вашего позволения, Василий Васильевич, где ни будь здесь, в уголке посижу?

Шилов. (растерянно комкая в руках полотенце) Вы нам не помешаете, Григорий Дмитриевич — наоборот! Мы бы хотели послушать о том, чем вы занимались вчера, с того момента как прозвучал выстрел и до момента аварии? (обращаясь к присутствующим) Вы не против, господа? Чай наверняка остыл… (покосившись в дверь своей каюты) Да и аппетита как такового уже не найти…

Лепехин. Скажите, Григорий Дмитриевич, а вы, выходит, часто так лоцману кровопускание делаете?

Чепчугов. Рейс от рейса не сравниться… Но да! Часто.

Лепехин. Получается буфетчик его травками потчует, вы от застоя крови спасаете… А что ещё интересного с господином Беловым во время ваших путешествий происходит?

Шилов. (Чепчугову) Да вы располагайтесь вот в креслах, Григорий Дмитриевич…

Чепчугов. Нет, спасибо, мне лучше здесь, наблюдая за пациентом… (Лепехину) А отвечая на ваш вопрос, князь (немного дурашливо) — пьёт-с!

Шилов. (дойдя до стола и взяв стул вернулся к дверям каюты) Ну тогда вот вам мой стул… А я, пожалуй, всем вам, господа предложу своих папирос!? (показывая рукой на поставец) Пожалуйста, угощайтесь.

Шилов подошёл к поставцу и раскрыл папиросную коробку, взял одну папиросу, закурил и уселся в угловое кресло у шахматного столика. Встали Корчагин и Лепехин. Подошли к поставцу. Закурили. Лепехин уселся во второе кресло, Корчагин остался стоять. Маликов отодвинув чайные приборы водрузил на стол папку с бумагой и принялся карандашом бегло писать. Русов достал сигару и разжёг её, не вставая с места. Лепехина встала, подошла к недавно отремонтированному окну и с натугой открыла его, запустив в салон клубы оседающего тумана.

Шилов. (озадаченно, посмотрев на старательного Маликова) А ведь я как-то совсем забыл о своём пароходе! (Звереву) Матрос, будьте добры направить к нам стюарда для уборки стола… (Макаревичу) Александр Илларионович, любезный! Сходите и вы попить чаю. Наверное в рубке найдётся? Да заодно попросите вахтенного сообщить сюда о состоянии этого треклятого тумана!

Макаревич и Зверев выходят из салона.

Лепехин. (внимательно наблюдая за супругой у окна, фельдшеру) Так чем вы говорите, занимались после того, как принесли Екатерине Дмитриевне цветы?

Чепчугов. Вернулся к себе и стал работать дальше над статьёй… Я, видите ли, иногда пишу… Газета у нас в К. до недавнего времени издавалась. «Сибирские врачебные ведомости». Вот туда писал… А сейчас попросили коллеги высказаться по поводу вышедшей в прошлом году утопии «Красная звезда» Богданова о путешествии на Марс.

В книге, в числе прочего, интересно описываются практические воплощения идеи трансфузиологии… Прошу прощения — переливания крови. Так вот Богданов описывает общество, где социальные идеи и знания распространяются через обмен кровью между жителями Марса…

Русов. Это не тот ли Богданов, что в шестом году издал в Женеве рукопись «Эмпириомонизм»? Как же, читал… (Лепехину) А ведь я с ним, Алексей, общался… Даже спорил! Он был одним из идеологов Рабочей Партии в шестом году… Вместе с Ульяновым и инженером Красиным… (посмотрел на собравшегося и потушившего папиросу Корчагина) О! О! Посмотрите, господа, как вахмистр наш подсобрался! Крамолу ищейка унюхала!? (Корчагину) Расслабьтесь, вахмистр! Летом этого года большевики его сняли со всех постов и исключили из партии…. И правильно, я считаю! Учёный должен заниматься наукой и не лезть ни в какие «революции»!

Лепехина. (с иронией) И это говорит сидевший за «политику» учёный-философ!

Лепехин. (Русову) Богданов фигурировал в деле об убийстве Саввы Морозова в пятом году… В нашем консульстве считали, что он вместе с Красиным организовали этот акт…

Русов. Пф! Он же кабинетный червь!?

Лепехин. Идеологию убийства и насилия зачастую твои «кабинетные черви» и осуществляют… (Чепчугову) И как же вы оцениваете эту идею с переливанием крови?

Чепчугов. (бросив взгляд в каюту капитана) Я с сомнением отношусь, что через кровь возможна передача какой бы то ни было информации… (встал и начал расхаживать по салону) Кроме, разве что наследственной. Однако сама идея такого социального явления как донорство меня восхищает! Американец Джордж Крайль в прошлом году описал свои опыты по переливанию крови от здоровых людей больным, притом с учётом совместимости, что резко снизило риск осложнений… Шестьдесят одно переливание он провёл — и все пациенты выздоровели! Это прорыв! Вот настоящая фантастика, господа! В прошлом же году Людвиг Хектон обосновал и через опыты доказал правильность подхода к сепарации донорской крови через перекрёстное сопоставление! Мы стоим на пороге удивительных открытий, господа! Скоро вся социальная иерархия в обществе затрещит по швам… (смотрит на Русова) Князю, что бы спасти его от почечной недостаточности, перельют кровь конюха, идеально подходящую ему по показаниям…