Трудные дети

Она помолчала.

— Я дам тебе те черные жемчужные бусы.

Чуть сигарету не проглотила.

— Да ладно?!

Она явственно скрипнула зубами.

— Да. Приезжай.

Вспомнив почти одноименную песню Гостей из Будущего и осознав, что жадность все равно сильнее меня, я повздыхала и принялась собираться, чтобы через сорок минут позвонить в знакомую, ничуть не изменившуюся дверь. Открыла чужая и незнакомая женщина.

— Вы Саша? - вежливо улыбнулась она.

— Да.

— Прошу вас.

Вначале заглянула в гостиную. Элеонора Авраамовна всегда сидела в гостиной, на своем излюбленном, чуть потертом стуле - спина прямая, запястья едва касаются столешницы, плечи развернуты, как у настоящей танцовщицы, губы накрашены. Иногда можно было подумать, что старушка такой же элемент меблировки, как стол, стул и картины, потому что она царила здесь. Всегда. Но сейчас на законном месте ее не оказалось.

— Где Элеонора Авраамовна?

— Александра, она в спальне, - женщина, почти касаясь моего локтя, приглашающе указала на дверь из темного дерева. - Пройдемте.

Она лежала. За пять лет мне не удавалось увидеть, как она лежит в постели. Ни разу. А сейчас вот лежала. Ни осанки, ни плеч, ни прямой спины, и даже не видно запястий. И губ. Нарисованных ярко-красных губ тоже не было.

— Соизволила-таки, - заворчала она и приподнялась на локтях. Сиделка с проворством обогнула меня и взбила подушку, подтянув ее повыше. - Замужество пошло тебе на пользу.

— Спасибо. Не жалуюсь.

— Любовника, поди, уже завела?

Я осторожно присела на стоявшее у кровати глубокое кресло и сложила руки на коленях.

— Есть один.

— И кто?

— Свободный художник. Из Питера.

— Тю, Александра, что так мелко?

— Он только для постели.

— А муж?

— Муж работает. Влился в семейный бизнес, теперь мотается по стране. А Россия - страна большая.

— Все понятно, - по-старому усмехнулась бабулька. - Сплавила паренька.

— Да.

— Молодец. Хорошо устроилась.

— Я знаю. Все, как вы учили.

Мы замолчали, рассматривая друг друга. Она - изучающе, я - с суеверным ужасом. Мне пришлось наблюдать множество смертей на своем веку - абсолютно разных по исполнению и содержанию. В память врезались две - смерть брата и ее смерть, витавшая в воздухе. Смерть брата до сих пор не вызывала ничего, кроме отвращения. Он сам себя сгубил, сам был виноват и выбрал свою дорогу сам. Не хотел жить, предпочел другой мир, иллюзию, мечту, если хотите.

И Элеонора Авраамовна. Более жизнелюбивого человека, чем она, мне так и не удалось встретить. Пережила всех - детей, мужей, родителей, друзей. Помнится, как-то она неудачно пошутила:

— Те, кого ты видишь в моем доме - друзья второй волны.

— Это как? - недоуменно спросила я.

— Это очень просто, - с улыбкой пояснила старушка. - Друзья первой волны давно гниют в могиле.

И она ни разу не пожалела, что пережила их всех, потому что во главе списка была ее жизнь. И вот теперь Элеонора Авраамовна угасала. Это не зависело от ее планов, желаний и здоровья. Она просто умирала. От старости. Если это называют судьбой, то теперь я буду ее бояться.

— Отвратительно выглядите, - не стала ей врать.

— Знаю, - ухмыльнулась Элеонора Авраамовна. - Спасибо за честность. А то приходят всякие и давай петь о том, как я прекрасна. Я старая, но не слепая.

— Зачем вы меня звали?

— Звала? Ну да, звала. Я нашла тебе домработницу.

— Мне не нужна домработница.

— Нужна, - старушка продолжила с нажимом напирать.

— Нет.

— Да. Ты же хочешь жить в чистом доме.

— У меня есть собственные руки. А платить человеку за то, что он будет смахивать пыль - расточительство.

— Угу. Я была бы безумно рада от тебя услышать эту фразу вместо обычного нытья о том, что тебе мало платят.

— Нашли, что вспомнить.

— Нашла.

Я отнекивалась и приводила сто причин, почему не хочу никакую домработницу. В свой дом мне было неприятно впускать посторонних. Но Элеонора Авраамовна так просила, всячески расписывала достоинства предприятия, что я махнула рукой, решив, что если меня что-то не устроит - я уволю ту женщину.

История до банальности обычна и проста. Женщина пятидесяти пяти лет. Мужа нет, зато есть великовозрастный сынок-оболтус, женившейся на предприимчивой девахе двадцати лет отроду, приехавшей с затрапезной деревеньки из пятой точки мира. А еще у женщины была старенькая однушка, которая очень скоро стала невыносимо тесной для них троих, и новоявленная семейка указала мамаше рукой на дверь, заставив переписать квартиру “на будущих внуков”. Ну а пока внуков не было - на них, молодых и красивых. Проще говоря, выставили ее на улицу и все.

И вот теперь Элеонора Авраамовна просила приютить и дать работу непонятной тетке неизвестно откуда, более того - впустить эту женщину в свой собственный дом.

— Вам-то это зачем?

— Она моя крестница.

— Вы же в бога не верите.

— Не верю. Но крестница все равно есть.

— Ладно, - вздохнула печально и поднялась. - Давайте эту вашу…крестницу. Возьму.

— Спасибо, - бабулька улыбнулась и сползла на подушки. - Не пожалеешь.

Женщина, словно почувствовав, что мы все решили, робко высунулась с кухни, нарисовалась на пороге и робко кивнула.

— Добрый день. Я Зоя.

— Уже не добрый, Зоя. Вещи с собой?

Она выбежала в коридор и притащила два пакета - по одному в каждой руке.

— Это все? - вежливо уставилась на истершееся изображение девушки в бикини.

— Да. Больше нету.

Мы с Элеонорой Авраамовной переглянулась.

— Ладно. Обувайтесь и спускайтесь вниз. У подъезда стоит вишневый ниссан…

— Кто? - непонимающе хлопнула она ресницами.

— Джип, - с легким раздражением уточнила. - Красный джип стоит. Ждите меня около него.

— Могла бы сделать выражение лица подобрее, - подколола старушка.

— Могла бы. Но не хочу. Кстати. Где мои обещанные бусы?

— Какие?

— Из черного жемчуга которые. Вы их мне обещали.

— Правда? - старушка округлила глаза и невозмутимо пожала плечами. - Я обманула.

— Ну вы и…

— Всего хорошего, Александра.

— И вам не болеть.