Истинная пара

Наступил миг откровения. Лицом к лицу, глаза в глаза.

Джаред видел свое отражение в зрачках Дженсена и понимал, что зеркалит наслаждение, искажающее его черты. А потом мир рассыпался звездами и собрался воедино уже другим.

Джаред думал, что он одержим Дженсеном? Наивный! Он просто не ведал, что такое одержимость! Они стали одним целым, сплелись телами и душами, слюной и спермой, соединились разумами. Джаред мог чувствовать все, что ощущает Дженсен. Знал, где у него чешется и где болит, чувствовал тяжесть собственного лежащего на Дженсене тела, давление в прямой кишке и щекотно стекающую по промежности влагу.

Он все еще продолжал изливаться в Эклза, испытывая отголоски собственного оргазма, но уже принимал его же как бы с другой стороны, выходя на новый ментальный уровень связи со своей омегой.

Что-то острое неприятно кололось Дженсену в бедро. Джаред не видел этого, не мог сам чувствовать, но знал, что это так. Протянул руку и вытащил из сбившейся в складки простыни свою запонку.

Это был импринтинг. Самый настоящий, завершающий союз истинной пары: альфы и омеги. То, чего навеки лишены безэмоциональные беты, что является наградой, величайшим даром природы, предметом зависти и одновременно проклятьем веров.

- Джен, - глядя на Эклза совершенно иначе, по-новому, с бесконечной любовью и нежностью, тихо позвал Джаред. – Джен, скажи что-нибудь.

Дженсен облизал кровоточащую губу и молча дернулся вверх. Глаза у него стали совсем пустыми, а лицо отрешенным.

Джаред взвыл. Они все еще были соединены сцепкой, и узел по-прежнему сидел глубоко внутри Дженсена, продолжая выплескивать семя, а Дженсен, словно рехнувшись, уже пытался куда-то отползти.

- Нет-нет-нет! Джен, прекрати немедленно, - не понимая, что происходит с партнером, заорал Джаред, притягивая Эклза к себе и фиксируя ему руки. – Джен!

Дженсен, словно бездушный робот, не реагирующий на посторонние программы, долбанул ему головой в лоб, вывернулся, едва не ломая себе запястья, и снова попытался разорвать сцепку. На этот раз почти успешно. Джаред взвыл от дикой, невыносимой боли, попытался ухватить Дженсена за бедра, но тот, вцепившись руками в подлокотник, судорожными толчками принялся срываться с распирающего его узла.

Через пару секунд все было кончено.

Обезумевшему от боли Джареду оставалось только смотреть на раскуроченный анус Дженсена, на потоки крови с прожилками белесой спермы, стекающие по внутренней стороне его бедер, и непонимающе шептать:

- Зачем? Зачем, Джен?!

Бледный и решительный Эклз повернулся к нему:

- Все, как договаривались, Джаред. Я дал тебе то, к чему ты так стремился. А теперь уходи…

- Что? – Падалеки показалось, что он бредит.

Этого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда! Он знал, знал наверняка, что Дженсен теперь чувствует то же, что и он. Знал, что их связь нерушима – легче было отрезать себе руки или ноги, чем расстаться с истинной парой. Но при этом Эклз ясно и недвусмысленно его отвергал. И это было гораздо мучительнее той физической боли, которая продолжала терзать Джареда.

- Джен, пожалуйста, - жалко прошептал он, борясь с накатывающей тошнотой и головокружением.

- Убирайся! – как-то устало и обыденно повторил Дженсен и на подкашивающихся ногах, покачиваясь, побрел куда-то в глубину дома.

Чтобы не упасть, ему дважды пришлось останавливаться и придерживаться за мебель.

Джаред смотрел ему вслед затуманенным взглядом, пока Дженсен не скрылся из вида, а потом заскулил, сполз на пол и на четвереньках пополз следом, как побитый пес. Он собирал губами капли крови, багряной дорожкой отмечающие след Дженсена, глотал их вместе со слезами, непроизвольно текущими по щекам, и думал только об одном – добраться до Эклза живым. Сердце колотилось в сумасшедшем ритме, грудь сдавливало железными тисками, а сознание отказывалось ему повиноваться, то и дело куда-то уплывая.

- Дженсен, - прохрипел Джаред и остановился возле ярко освещенной, сверкающей белоснежным кафелем ванной.

Дженсен сидел на бортике бледный до синевы, намертво вцепившись пальцами в гладкую акриловую поверхность, и, кажется, почти не дышал. Кровь, по-прежнему текущая по его ногам, уже собралась на полу в приличную лужицу и резко контрастировала с ослепительной белизной обстановки. Джареду хватило одного только взгляда, чтобы понять: Дженсен умирает, умирает по-настоящему, медленно и мучительно, и сердце его бьется все реже и глуше вовсе не от физических повреждений.

И тут же стало понятно, что Эклз никогда его не примет и не простит.

Джаред перекинул непослушное тело через порог, подполз ближе и свернулся клубочком в кровавой луже у ног Дженсена, согревая напоследок горячим дыханием его ледяные ступни. Умирать, так вместе. В один день.

========== Эпилог ==========

Первой, кого увидел Джаред, открыв глаза, была симпатичная медсестра, поправляющая иглу у него в вене.

- Где Дженсен? – тут же спросил он.

- Как замечательно, что вы очнулись, мистер Падалеки! – энергично защебетала девушка. – Я немедленно позвоню вашим родителям. Ваша мать просидела здесь всю ночь, но…

- Где. Дженсен. Эклз? - четко и членораздельно повторил свой вопрос Джаред, вцепляясь в хрупкое девичье запястье.

У маленькой беты не было против него ни единого шанса. Пару минут спустя Джаред уже знал, что обоих привезли в больницу в критическом состоянии, что Донна Эклз намеревается подать на него в суд, и что из Нью-Йорка ранним утром прилетел какой-то важный мужик и поставил на уши всю больницу.

Дженсен лежал в реанимации. К нему не пускали даже родственников. Но он все еще был жив.

Содрав с себя непонятные датчики и выдрав из руки две иглы от капельниц, Джаред слез с высокой больничной койки и, не обращая ни малейшего внимания на панические крики медсестры, как был в смешной больничной распашонке с открытым задом, заковылял к выходу из палаты. В дверях с легкостью отодвинул мешающего ему выйти врача и направился в сторону реанимации. Нет, он понятия не имел, где она находится, но чувствовал Дженсена, как самого себя и шел, следуя внутреннему зову.

Кто-то пытался его задержать, но Джаред тупо отмахивался. Кто-то рядом плакал – кажется, мама? Нет, Шерон здесь не было, но это не имело никакого значения.

На повороте его занесло, и Джареду пришлось остановиться. Он прислонился к стене, чтобы передохнуть, узнал Донну Эклз и постарался ей улыбнуться. Женщина почему-то отшатнулась, принимаясь звать дежурного, и куда-то убежала. Джаред несколько раз моргнул, пытаясь настроить фокус, но предметы расплывались перед глазами, и он побрел дальше на чистой интуиции.

Напротив большой застекленной двери сидел вальяжный бородатый дядька, похожий на крупного банкира или мирового судью, и читал толстую газету. До Джареда донесся запах свежей типографской краски, и ему почему-то стало смешно. В мир повального засилья интернета и передовых технологий никто не читает бумажных газет, все пользуются айфонами, планшетами, электронными книгами, нетбуками и прочей ерундой. А мужик листал обычную газету и почему-то не выглядел при этом нелепо. Тут бородач поднял голову, и Джаред каким-то образом сразу догадался, что он и есть тот альфа-тип из Нью-Йорка, который всполошил больничный персонал и имеет виды на Дженсена.

Собрав последние силы, он попытался принять угрожающую позу, всем своим видом показывая, что никогда и никому Дженсена не отдаст, но странный вер только хмыкнул, глотая улыбку, и кивнул на застекленную дверь.

- Он там. Иди.

- Но как же… - почему-то растерялся Джаред. – Даже родственников не пускают.

- А ты не родственник, ты теперь половина вашего общего организма. Если кому и удастся вытащить мальчика с того света, то только тебе.

Джаред благодарно кивнул и толкнул дверь. Все вокруг по-прежнему расплывалось, один Дженсен выглядел четким и ясным. Он лежал на слишком большой для него кровати, по самую шею укрытый простыней, и от этого казался совсем худым и хрупким. На бледном лице отчетливо выделялись веснушки, ресницы трепетали, отбрасывая густую тень.

- Джен, - сорванным голосом выдавил Джаред, хлюпнул носом и сам не заметил, как преодолел несколько разделяющих их шагов. – Я так люблю тебя, Джен. Я буду беречь тебя всегда-всегда, даже если ты никогда больше меня не захочешь. Даже если не посмотришь в мою сторону и уедешь со своим банкиром. Я тогда поеду следом и все равно буду любить и защищать тебя. Ты только живи.

Он взял в руки узкую ладонь Дженсена и тихонько ее пожал.

- Пожалуйста, живи.

Дженсен как-то особенно глубоко вдохнул, и неровная пляшущая линия на темном экране выправилась, становясь ритмичней и четче. А на Джареда вдруг нахлынула такая великая благодать, что он не удержался и плюхнулся прямо на край койки. Потому что понял – его упрямая омега поправится. И даже никуда не уедет. А уж в этом случае Джаред точно найдет способ заслужить прощение, пусть на это придется потратить целую жизнь. Все равно эту жизнь ему делить на двоих с Дженсеном.

Октябрь 2012