Полдень и Береника

— Вольха-а!

До меня долетело скорее эхо, чем сам крик. Подавив желание припустить в глубину леса, я вслух напомнила себе, что я взрослая женщина и не бегаю от проблем — и пошла на голос, а не от него.

— Я здесь! — мой возглас сорвался на сип.

— Хей! — прозвучало минутой позже.

— Ау! — с притворной беззаботностью отозвалась я, заметив пробирающийся через малинник светлый силуэт.

— Вольха! — встревоженный Лён выскочил из кустов, подбежал ко мне, схватил за плечи и так внимательно оглядел, будто ожидал недосчитаться руки или ноги. — Ты в порядке?

— Да, а что?

— Ты меня испугала, — он облегчённо выдохнул, — у тебя был ужасный вид.

— Неужели?

— Почему ты кричала?

— Так, чтобы энергию сбросить.

Лён крепко обнял меня, и я охотно прижалась к нему, замирая, вдыхая знакомый запах и не собираясь шевелиться в ближайшие несколько часов.

— От кого ты убегала? Я никого не чувствую, кроме птиц.

— Ни от кого, — сообщила я его подмышке. — Я просто… бегала.

— Я услышал вопль, но не понял, откуда, и хотел уже превратиться, чтобы пойти по следу, но потом увидел пульсар.

— Я просто… тренировалась.

Так Лён мне и поверил. Мы около минуты стояли не шевелясь, вцепившись друг в друга, я слушала ровное биение его сердца, и моё собственное тоже начало постепенно успокаиваться. Молчание затягивалось. Лён больше не задавал вопросов, но они висели в воздухе. Я вздохнула и наконец сказала:

— Прости, что сорвала тебе важные переговоры с блондинкой очумительной красоты, и вообще припёрлась на приём не вовремя, не надев шёлкового платья.

— Глупости. Тебя кто-то обидел?

— С чего ты взял?

— Я услышал тебя сквозь амулет, — признался он.

— Правда? — я вынула нос у него из подмышки. — Чары лучших магов опять пробиты твоей телепатией?

Лён не улыбнулся шутке.

— Вольха, это было похоже на предсмертный вопль, только без звука, — он содрогнулся. — Если бы я не увидел тебя в зале, то решил бы, что тебя убивают.

— Ну-у… — протянула я. Не могла же я признаться, чем довела себя до паники. — Это недоразумение.

Лён стоял не двигаясь, продолжая крепко меня обнимать, глядя мне прямо в глаза.

— Вольха?

— Лён?

— Я очень рад тебя видеть.

— Я тоже скучала.

Он так нежно поцеловал меня, что все печали вечера сразу показались мне смешными и глупыми.

— Что-то произошло, я же вижу, — Лён провёл ладонью по моей щеке. — Кроме того, что ты исцарапала руки и лицо малинником.

— А с тобой?

— В каком смысле?

— Ты случайно не влюбился? — вырвалось у меня.

Нет, ну а что? Такие вещи лучше уточнять напрямую, не давая собеседнику времени увильнуть. Лён растерянно заморгал.

— В кого?

Его удивление было неподдельным. Я опустила глаза, понимая, что после «а» нужно говорить «б».

— Ну, в эту прекрасную эльфийку…

— Что?!

— В ту Повелительницу в полупрозрачном платье, плохо прикрывающем её пышные груди, — уточнила я.

Лён слегка отстранился и растерянно спросил после небольшой паузы:

— Со стороны это выглядело слишком фамильярно?

Я задохнулась от возмущения.

— Ну, как тебе сказать… То, как она трогала твоё плечо, брала тебя за руку, поправляла корону, касалась щеки, шептала что-то на ухо? Даже я себе такого на людях не позволяю! Это было настолько интимно, словно вы уже переспали минимум два раза.

Лён криво усмехнулся, но внезапно умолк и уставился на меня, словно его осенило.

— Прости…

— Что? — воскликнула я. — Неужели два раза?

— Конечно, нет. Вольха, я идиот, — он схватил мои ладони. Кажется, до него стала доходить причина моего внезапного помешательства. — Я не думал…

— Что я притащусь, когда тебя будет клеить эльфийская Повелительница?

— Нет, — он сделал долгую паузу, подбирая слова, — что ты так… расстроишься.

— Да было бы из-за чего! — фыркнула я. — И потом, у нас же свобода.

— Да, но не в этом смысле, правда? — с укором спросил Лён.

— Ну… нет. Не в этом, — согласилась я.

— Прости. Я не хотел, — он погладил меня по голове, как ребенка. — Твои эмоции… Я всё время их недооцениваю. Я ощутил твой страх сквозь амулет, но не понял его. Ты простишь меня?

— Это вряд ли, — я неуверенно покачала головой.

Лён вздохнул.

— Эльфы тактильны.

— Что?

— С ними сложно, они общаются не так, как вампиры. Им важен зрительный и телесный контакт, но без пошлого контекста. Они чувствуют намерения собеседника через осязание. То, что ты увидела, всего лишь дань вежливости их манере общения. Сразу видно, что ты плохо знаешь эльфов.

— Но зато я хорошо знаю тебя. Тебе ведь понравились её… пышные груди?

Лён вечно хвалился тем, что говорил только правду, и потому замялся.

— Эм-м, честно сказать?

— Ой, не надо, — испугалась я, подавая ему руку.

Сумерки сизым саваном стали опускаться на лес. Мы с Лёном, взявшись за руки, направились в сторону города. Он искоса поглядывал на меня.

— Хорошо, Вольха, ответь ты мне: кроме меня, на свете есть и другие мужчины, которые тебе симпатичны?

— Да навалом, — ответила я.

— Значит, ты меня понимаешь. Если тебе под нос тычут плохо прикрытым бюстом, это непроизвольно привлекает внимание.

— Моё — нет, — уверенно заявила я. — Просто ты так на неё смотрел…

— Как?

— Как на меня.

Лён поймал мой расстроенный взгляд и крепко сжал мою ладонь.

— Нет. Вольха, с тобой никто не сравнится. Прости, девочка моя. Я не хотел сделать тебе больно.

Когда Келла называла меня девочкой, меня это бесило и вынуждало быстрей доказать обратное. Поскольку подтверждать свою взрослость у меня получалось глупо и по-детски, Келла так и не сменила пластинку. Но слово «девочка» в устах Лёна звучало иначе.

— Никто! — повторил он.

Мы остановились, Лён снова поцеловал меня, и я ему сразу поверила. Может, он и абсолютный телепат, но я ведьма. Я чую, когда мне врут.

— Я думала, что взорву весь ваш банкет, — проворчала я, отрываясь от его тёплых губ.

— Нет, — он грустно покачал головой. — Ты думала другое. И я в сотый раз прошу прощения.

— Лён? — меня вдруг посетила неприятная мысль.

— Что?

— Я надеюсь, мой амулет работает?

— Конечно. Сквозь защиту могут пробиться только самые сильные эмоции. Эмоции, Вольха, эмоции…

— Я буду над ними работать, — пообещала я. — Но только не сегодня, хорошо?

Мы прошли около сотни ярдов, когда нам навстречу из кустов выскочили два вампира.

— Повелитель, всё в порядке?

Это были стражи, поднятые по тревоге.

— Да, наша Верховная ведьма обнаружила в лесу… упыря, — заявил Лён, — и вовремя от него избавилась. Теперь всё в порядке. Возвращайтесь.

Стражи послушно ретировались, крича остальным, что опасности нет. Уже на центральной площади Лён сказал:

— Мне нужно вернуться на приём. Пойдёшь со мной?

— Ну, за два часа я, пожалуй, успею помыться, нарядиться, причесаться и увеличить сиськи на два размера — ненадолго, правда.

— Ни в коем случае, — ужаснулся Лён, бросая быстрый взгляд на мою грудь, едва заметную под курткой.

— Тогда иди один, расскажи им про упыря, если понадобится, а я пойду домой и приму ванну. От меня воняет… болотом. Учти, что я буду всего в десяти ярдах от тебя, совсем голая, — заявила я. Наши с Лёном покои имели отдельный вход, но одной стеной примыкали к Большому залу. — Ты скоро вернёшься?

— Ты не успеешь помыть голову, — ответил он, подмигивая, и мы разомкнули руки.

* * *

Я ждала Лёна, а он всё не шёл. Давно обсохшая, расчёсанная и душистая, я сидела за столом в спальне, подмерзая в тонком шёлковом халате, и рисовала очередной шедевр в тетради для заметок об опасных тварях. Каждый, кто хоть раз видел портрет в моём исполнении, советовал мне больше не браться за карандаш. Вот и на этот раз лицо эльфийки получилось кривым и невразумительным, зато фигура удалась на славу, хоть и казалась слегка карикатурной. Рисование успокаивало меня, а художественная ценность моих произведений не имела значения.

Эмоции… Лёну легко было говорить. Его с детства приучали к достойному поведению, а способность к телепатии воспитала в нём сдержанность и талант не реагировать на чужие мысли. Он умел сражаться, врать, ликовать и обижаться, не шевельнув ни одним лицевым мускулом, даже если внутри него гремела буря. Но и бурю он умел успокоить — в отличие от меня.

Я любила наши бесконечные шуточки и подтрунивания, но сейчас была бесконечно благодарна Лёну за то, что он не посмеялся над моей ревностью. Поразмыслив над случившимся за рисованием уродливых эльфов, я пришла к выводу, что повод для паники был смехотворным, и всё же какая-то часть меня по-прежнему пребывала в страхе: меня пугало, кем и чем Лён стал для меня. Когда-то он был всего лишь лучшим другом и самым прекрасным, красивым и желанным мужчиной на свете… Теперь же он стал чем-то большим. Он пророс во мне, как весенний побег. Как там говорится: муж и жена, да прилипните друг к другу… Мы прилипали, с удовольствием и надолго, но даже когда Лёна не было рядом, я ощущала его присутствие. Расставаясь с ним на время своих путешествий, я каждый день желала ему доброго утра и спокойной ночи. Я вообразила себе, что мой Лён — это нечто незыблемое и вечное, как ветер и небо, и что мы всегда будем вместе, раз судьба свела нас. Однако ветром управлять так же сложно, как Лёном. Он стал мне родным, но при этом в его душе оставалось столько тёмных мест, что хватило бы на миллион беззвёздных ночей.

Долгая рефлексия никогда не была моей сильной стороной, но я попыталась подвергнуть анализу наши с Лёном отношения. Сначала мы так долго и приятно дружили, что я боялась сближаться с ним, не подозревая, какой он подходящий для меня партнёр. Когда-то давно наши перепалки заканчивались тычками в бок, сочинением новых прозвищ или дракой за кусок повкусней, теперь они логически завершались быстрым, горячим совокуплением, иногда в неподходящих местах, отчего спорить хотелось чаще. Если мы уставали от повседневных и государственных дел, то по многу дней отдыхали от страсти, засыпая рядом в коконе из крыльев, и это тоже было замечательно. А ещё были ласки, невозможные со случайным любовником. Например, поглаживание крылышек вампира, который их раскрывает в блаженной неге, а потом резко скручивает из-за щекотки. Или совместное мытьё волос, с выбором ароматных трав и долгим перебиранием прядей. Или особенные поцелуи: в утренние сонные веки, в шрам на ключице или ямочку над ягодицами. Иногда я по его просьбе снимала заворожённый от телепатии амулет, чтобы Лён мог читать мои мысли и чувства, и он как-то в шутку признался, что ждёт этих минут без амулета, как привыкший к дурман-траве вампир — своей дозы.

И всё же большую часть времени Лён был вежливым, сдержанным, непроницаемым, упрямым и себе на уме. Трудно было предсказать, что он сделает в следующую минуту, но я верила, что могу полностью довериться ему, что мои спокойствие и безопасность для него так же важны, как благополучие Догевы. Даже в те минуты, когда мы в чём-то не соглашались и бесили друг друга, я точно знала, что он не причинит мне вреда и поставит мои интересы выше своих — но не государственных, и это мне казалось правильным и справедливым.