Полдень и Береника

Смолка неслась, подогреваемая моим отчаянием, но вскоре я обратила взор вперёд, на дорогу, переключая мысли на то, что меня ждёт. Посплю в поле, благо погода позволяет — давно я этого не делала; позавтракаю в харчевне в Старом Сельце, где меня должны помнить после удачного низведения морока из местной церквушки; проедусь по Чернотравной Куще, промчусь по Витягскому тракту, загляну в Брас, поищу интересную работёнку, да и отправлюсь в Стармин, когда положено — к середине вересклета, набрав новых заметок для консультаций с Учителем. Если повезёт, изведу какого-нибудь банника, полудницу или инкуба, а то и волколака. Лён наверняка не станет долго сердиться и догадается переслать мои конспекты в школу, и тогда моя поездка станет максимально продуктивной.

Я долго скакала, потом поужинала лесной малиной и, напоив Смолку из ручья, улеглась спать в стогу сена, изнурённая сердечными страданиями, но в предвкушении приключений.

* * *

В Старом Сельце ничего не изменилось с тех пор, как я побывала там год назад и изгнала морока, доводившего до отчаяния местного дайна и прихожан. Мороки сами по себе не появляются, а какой маг по злобе душевной навёл столь мощный дух иллюзий на миролюбивых сельчан, я так и не смогла выяснить. Во время и после службы им мерещилась всякая мерзость. Морок одурманивал сознание, доводя кого до исступления, а кого и до агрессивных припадков. Мне всего-то и понадобилось, что побродить по пустой церкви, проверив каждый угол на тёмную магию, а после выявления оной прочитать заклинание по очищению ауры. Местный дайн, молодой и образованный, даже не стал оскорблять меня, называя «поганой ведьмой» и «слугой порока», а прихожане в благодарность расщедрились на десять кладней — правда, потребовав, чтобы я дополнительно изготовила для них защитные амулеты от нечистой силы. Так сказать, для профилактики.

В харчевне меня встретили дружелюбно. Чем ближе поселение находилось к тракту или торговой дороге, тем с меньшей опаской селяне относились к магам и представителям различных рас вроде гномов, троллей, вампиров или эльфов. Что мне не понравилось — так это двое вампиров, завтракавших у стойки. Узнав меня, они привстали и вежливо поклонились. Я хмуро кивнула, предполагая, что Лён, вопреки нашим договорённостям, отправил вслед за мной некое подобие охраны. Однако скоро из их разговора я поняла, что вампиры направляются в сторону Догевы, и решила воспользоваться случаем передать весточку Лёну. Вырвав лист из тетради для записей, я уселась за стол и, заказав травяной чай и бутерброды, принялась сочинять послание.

«Дорогой Лён! Да, я вела себя как полная идиотка, ничего нового. Я уже соскучилась, но вернусь не скоро, потому что, как ты знаешь, я упрямей мула и не признаю своих ошибок», — проговорила я про себя, тихо усмехнулась и написала: «Досточтимый Повелитель! Пользуясь возможностью передать сие послание с одним из Ваших подданных, сообщаю Вам, что мой путь лежит сначала в Брас, затем по Витягскому краю, после чего я прибуду в Стармин. Не соблаговолите ли Вы переслать в Школу чародеев, пифий и травниц немного моей одежды, которая обременила бы меня в дороге, но окажется кстати во время пребывания в городе? Любезно прошу Вас туда же отправить мои записи, дабы оные могли быть использованы мною для обсуждения диссертации. Если Вас не затруднит, приложите также мою зарплату за два месяца, которую я не сочла нужным взять с собой. Ваша верная и преданная супруга Вольха, с благодарностью и приветом».

Я представила лицо Лёна, когда он закончит читать это послание, и снова усмехнулась. Не потрудившись как-то особенно запечатать письмо, я скрутила его и передала одному из вампиров, который заверил меня, что завтра же непременно передаст всё в целости и сохранности Повелителю лично в руки. Очистив таким своеобразным образом свою совесть, я отправилась в сторону Браса — не столько потому, что надеялась найти там какую-то особенную работу для ведьмы, но потому что мне нравился этот край озёр, который я плохо знала.

* * *

— Святой Стасик, яблочный часик, пришёл час, чтоб не было клопов у вас!

Село Бобрецы, куда я въезжала ранним тёплым вечером, встретило меня радостными песнопениями на улицах, неким подобием хороводов и чудесным яблочным духом. Очевидно, в селе было много гостей из соседних деревень и хуторов, поэтому на рыжую ведьму на чёрной кобыле обратили внимание не сразу и даже шарахаться не стали. Я спешилась и прошлась по центральной улице, заполненной ярмарочными обозами.

— Теперь кушай всё, что хошь, а водицы не трожь! — ладно запевали три горластые девицы, идущие в голове небольшого хоровода. Хоровод, состоящий из молодых парней и девок, нестройно вторил.

После праздника Яблоневого Стаса в этих местах начинались праздники урожая — чаще всего, картошки, которая отлично родилась — и запрещалось купаться в водоёмах: якобы водяные становятся злющие и начинают дергать за ноги, особенно баб. Яблоки были повсюду и в любом виде. Я остановилась у лавки с душистой выпечкой и за медяк купила кусок яблочного пирога с корицей.

Впрочем, моё прибытие не могло остаться без внимания. Не прошло и четверти часа, как ко мне подбежала ладная девчонка лет семи с русой косой вокруг головы и попросила «госпожу ведьму до тятькиной хаты». Я не удивилась. Как только я начинала объезжать местность в поисках работы, новость о «рыжей ведьме на чёрной бестии» облетала округу, и иногда селяне даже караулили меня на дороге, чтобы позвать в гости и озадачить выводом какой-нибудь особо ошалелой нечисти.

Девчонка привела меня в приличный дом, на крыльце которого нас уже ждал староста, одетый по-праздничному: в шитый кафтан и чистые штаны.

— Госпожа ведьма, здравствуйте, — улыбнулся он с приветливой опаской, к которой я давно привыкла. — Надолго к нам?

— Как получится, — ответила я, — но планировала хотя бы поужинать и переночевать.

— Ну как же, как же, останавливайтесь у меня, у нас и гостевой домик имеется.

Я знала, что далеко не каждый селянин пустит ночевать ведьму в хату — вот почему староста так любезно предложил мне отдельное жильё, что меня более чем устраивало.

— А проблема у вас какая? — сразу перешла к делу я.

Не просто так же он пригласил меня погостить.

— Ой, проблема, проблема какая! — вдруг запричитал староста. — Знамо, какая — мухожук.

— Что? — удивилась я, ибо магической науке такая напасть была неизвестна.

— Ну, это мы так называем дрянь, которая иногда из болота выходит: то поле накроет, а то и в село заберётся. Роится, жрёт всё, да в мозги некоторым забирается, и они потом долго маются, пока не помрут.

Я недоумённо хмыкнула. Саранча в этих местах не водилась, да и не ходила она туда-сюда по болотам. Жук-всеядник не роится, да и люди ему зачем? Погребушки водятся на кладбищах, но иногда и в хлев к скотине могут залететь, поморить её. Зная, что селяне придумают что угодно, наслушавшись чьих-то баек, я заявила:

— Посмотреть надо.

— Так вот то-то и оно, госпожа ведьма, — староста пригласил меня в хату и за стол, возле которого засуетились две молодые бабы, предварительно перекрестившись, — надо бы вам немного задержаться у нас. Эта пакость, слава боженьке, не каждый день залетает, в прошлый раз неделю тому было, а пастух наш два дня как помер из-за неё, так что и показать вам нечего. Ежели вы возжелаете труп его поднять из могилы да осмотреть, то я могу тайно в этом посодействовать, ибо не первый он был, пастух-то. До этого баба, работавшая в поле, попала в рой мухожуков, да и померла через три дня. А ещё раньше…

— Нет, спасибо, — меня передёрнуло.

Не то чтобы свежие трупы наводили на меня жуть — я и от старых давно не шарахалась, — но для начала нужно было собрать достоверную информацию от живых и ходящих.

— Я лучше поговорю с теми, кто эту пакость видел, а потом сама на неё взгляну.

Удовлетворившись моим ответом, староста пообещал «ничего не пожалеть в награду в меру скромных возможностей» и наилучшее столование до тех пор, пока «мухожук не нагрянет». Столование и правда было неплохим. На столе передо мной постелили чистую салфетку, и появились печёная картошка с грибочками, хрустящими огурцами, салом с толстыми мясными прожилками и яблоки во всех видах: печёные, мочёные, в меду, в пирожках… Откушали только мы со старостой. Он смачно причмокивал и нахваливал село.

— Растём, потому что порядок есть. Если у кого беда, всем миром помогаем. Что сгорит — ладим, скотина сдохнет — проверяем, почему, порча али болезнь какая, и искореняем.

— А порчу как искореняете? — поинтересовалась я, хрустя огурцом.

Староста замялся.

— Да бывший дайн здесь обитает, божью силу имеет. Церкви у нас нет, в соседнее село ездим, если нужно, а дайн этот себе избу сладил и с учениками проживает. Не местный он, из Витягских краёв, но прижился давно. С крестом походит, порчу снимет. Картофельного жука зараз изводит святой водицей. А с этим мерзотным мухожуком справиться не может.

— А можно познакомиться с этим бывшим дайном?

Я предположила, что он мой коллега маг-практик, только, вероятно, не очень сильный.

— Так он завтра на празднике будет. Познакомимся. Зовут его Симеоном. Он вам лучше про напасть расскажет. Он хоть и не служит, но связь с боженькой не потерял. И людские хвори лечить помогает, и скотину лечит. Даёт святой воды попить.

— А где он берёт её, водицу святую-то?

— Родник у нас есть неподалёку, чистейший. Только святой вода не в любых руках становится. Сначала её у алтаря настоять надо, а алтарь небольшой Симеон сам соорудил у себя в доме. Поставит водицу, помолится, она и помогает. Не всегда, конечно, на всё воля божья.

«Нет, всё же травник», — подумала я.

— А учеников много у него?

— Да трое. Грамоте их учит и молитвам всяким. Нам грамотные нужны, у нас тут перекрестье торговое недалеко. Прочесть что или написать — наука всегда пригодится. А ещё голос божий предсказывает Симеону напасти всякие. Пургу или грозу сильную, а то и мор какой. У соседей скотина падёт, а мы от всех огородимся заранее, да и убережёт нас господь, — староста поднял глаза и перекрестился пирожком с яблоком.

«Неужели пифий?» — я терялась в догадках, уже горя от нетерпения встретиться с «бывшим дайном».

Оказия представилась мне наутро. Ночь я провела в «доме для гостей», сильно напоминавшем бывший сарай, но постель была чистая и удобная, посторонних запахов не ощущалось, мыши не пищали, ведро с водой и ушатом имелось — а что ещё надо ведьме для ночлега?

Симеон был приглашён старостой на завтрак. Меня сразу впечатлили его глаза — умные, пронзительные. Возраст — не больше сорока. Худой, высокий, темноволосый, с короткой бородой с редкой проседью и не в рясе — в простых деревенских штанах и льняной рубахе навыпуск. На шее и на запястьях — дюжина ремешков с амулетами. От такого можно чего угодно ожидать. Поставив на всякий случай щит от телепатии, я села напротив Симеона за столом, и мы несколько минут уделили вежливой беседе и блинам с яблочным вареньем. На этот раз с нами завтракало всё большое семейство старосты — мал мала меньше — но дети, быстро поев, убежали на Стасовы игрища, а жена и сестра старосты, собрав котомки, отправились на ярмарку. Староста достал мутный бутыль и не собирался никуда уходить, но мы с «дайном», отказавшись от утренней выпивки, вежливо откланялись и изъявили желание побродить по селу.