Полдень и Береника

Через три минуты мы уже скидывали на ходу одежду. Вода в озере нагрелась из-за долгой жары, непривычной для этих мест. Впрочем, в лесу жара не казалась изнуряющей, вот только комарьё расплодилось выше меры. Боясь ещё больше повредить руку, не чувствующую боли из-за заклинания, я спокойно дрейфовала у берега, любуясь небом. Любой, кто купался без одежды, знает, как это приятно, когда мягкое тепло воды обволакивает со всех сторон, и как неприятно, когда кто-то скользкий хватает тебя за зад… Я ойкнула, но это был всего лишь Лён, поднырнувший со стороны камышей.

Мы стали по грудь в воде, обнялись и посвятили несколько минут долгому, привычному, но от этого не менее приятному целованию с поглаживанием попавшихся под руку частей тела. Затем я попыталась утопить его, запрыгнув сверху, и мы вместе скрылись под водой, а потом вынырнули по отдельности и долго отплёвывались, поглядывая друг на друга, словно каждый замышлял неладное. Лён без стеснения глазел на мои груди, выступавшие над водой, будто собирался по памяти писать с меня картину. Представив совершенно голого Лёна у большого холста, с кистью в руке и задумчивым выражением лица, я захихикала и нырнула к берегу. Мне было непросто выносить прямые, пристальные взгляды Лёна, потому что за ними обычно следовали поступки, которые я предпочитала не совершать в общественных местах.

Лён смешно отряхивался от воды, и я вдруг вспомнила его вторую, звериную, ипостась, в которой он один раз чуть не погубил меня. Волк всегда будет с ним и в нём, и мне не следовало об этом забывать.

Лошади ждали нас у тропинки. Я мигом оседлала Смолку, потому что хотела быстрей попасть домой, затащить Лёна в спальню, запереть дверь заклинанием и показать ему, на что я способна, когда проигрываю на мечах.

* * *

В тот вечер в Догеве завершилась большая ярмарка купцов из соседних земель. Мы сидели у костра в окружении вампиров, эльфов и гномов, ели поджаренное на костре мясо цыпленка и слушали местную знаменитость — баюна-лютниста. Певец затянул песнь о печальной судьбе одинокой вампирши, любимого которой в облаве погубили мерзкие, жестокие люди, разрубив его молодое тело на куски и побросав их в реку, так что молодуха не смогла даже погоревать над останками.

Меня неприятно впечатлила не столько сама история, сколько горячий отклик, который она имела среди слушателей. Таких историй противостояния людей с вампирами было великое множество, и почти все они корнями уходили в последнюю войну, в которой погибли родители Лёна. Помнится, мой знакомый тролль Вал когда-то предостерёг меня от общения с вампирами, заявив, что они ненавидят людей. К сожалению, в его словах была доля истины: старые кровные обиды так просто не заживают. Немногочисленные люди и полукровки, постоянно живущие среди вампиров, как правило, бежали от несправедливости и жестокости своей расы. С другой стороны, Вал с не меньшей уверенностью убеждал меня, что Повелитель Догевы ненавидит всех людей без исключения, что он использует дуру-ведьму и выбросит, как ненужный сапог. Или слопает и не подавится. Я внимательно посмотрела на Лена, с аппетитом вгрызающегося в цыплёнка, и улыбнулась. Он неправильно понял мой взгляд и предложил мне доесть его кусочек.

— Нет, спасибо, — отказалась я. — У меня от этих песен пропал аппетит.

К счастью, далее баюн решил не разводить слёзное болото и завёл гномью плясовую, к которой присоединились даже подвыпившие вампиры — мы с Леном ограничились аплодисментами. Глядя на то, как вместе приплясывают эльфы, гномы и вампиры, я надеялась, что в ближайшие годы — ну ладно, десятилетия — к этому танцу смогут присоединиться и люди с магами.

Затем мы вместе с остальными продолжили слушать чарующие песни юной вампирши, дочери лютниста. Она выводила прекрасные мелодии низким, тёплым голосом, вампиры и гости сидели рядом на бревнах и пеньках, поставленных кругами вокруг импровизированной площадки для выступлений. Когда певица затянула популярную балладу, многие вампиры стали тихо подпевать:

«Я был в бою, мой к'яард устал», -

Сказал наш белокурый вождь.

В бою смертельном гворд сплясал —

Следы врага смывает дождь».

Заметив, что я поёжилась от холода, Лён прикрыл меня своей новой, приятно пахнущей кожаной курткой и обнял левой рукой за спину, задумчиво глядя на певицу. Вдруг его правая рука, до этого державшая мою ладонь, забралась сбоку под мой свитер, вытянула заправленную в брюки рубашку и прохладным зверьком легла мне на живот. Ойкнув от неожиданности, я покосилась на Лена, но он и ухом не повел, продолжая слушать песнь о юной любви. Мы долго сидели, соприкасаясь таким необычным образом, пока наконец, согревшись о мой живот, ладонь не ожила и не стала медленно двигаться по кругу, то заползая пальцами под пояс брюк, то подбираясь к рёбрам, а потом, вконец осмелев, не легла на мою левую грудь. Меня накрыло горячей волной желания — отчасти из-за внезапности, отчасти из-за невозмутимости Лена, который продолжал внимательно смотреть на артистку. Никто из сидящих поблизости вампиров не обращал на Повелителя и его супругу никакого внимания. Гадая, что произойдёт дальше, я тоже приняла невозмутимый вид и уставилась невидящими глазами на певицу. Ладонь взвесила и погладила мою грудь, затем перебралась на вторую и продолжила осторожные блуждания влево-вправо, распаляя меня не на шутку. Я закрыла глаза и тут же услышала вкрадчивый шёпот в правом ухе:

— Нравится?

— Прекрати, — неуверенно потребовала я.

— Зачем? Так веселей.

В глазах Лена, игривых и немного пьяных, хотя мы пили только иван-чай, отплясывали отблески костра.

— Наглость какая…

Помучив меня ещё немного, ладонь снова спустилась вниз, загоняя теплый пульсар в низ живота, затем опять поползла к груди, замерла ненадолго, а потом два пальца осторожно взялись за твердую горошинку левого соска и, чуть сжавшись, быстро её скрутили. Пульсар из живота подпрыгнул к горлу, сводя дыхание: это было внезапно, горячо и сладко. Я резко вдохнула, но не повернула головы, пытаясь унять дрожь в теле. Как же я ему отомщу! Во время какого-нибудь приёма заберусь рукой под его дурацкую белую мантию…

Полагая, что во второй раз этот номер не пройдет, я приосанилась и стала прислушиваться к словам песни, но моё тело решило иначе, отреагировав на новое движение двух пальцев как на небольшой разряд молнии. Сидящий впереди вампир чуть не получил от меня сапогом по спине, но удар приняло на себя бревно.

— Лён! — мои глаза тоже готовились метнуть молнии.

Рука выбралась из-под куртки и невинно легла мне на колено.

— Где ты научился таким штучкам? — возмущённо спросила я, приходя в себя.

— Полная импровизация, — ответил Лен и тихо, почти попадая в ноты, подпел: — Когда мы наконец уединимся, ты все узнаешь о большой любви…

— Почему бы и нет, — согласилась я, — только можно я буду сверху?

— Опять? Что за дискриминация? — прошептал он мне на ухо.

— Что значит опять? В прошлый раз сверху был ты! — возмущённо воскликнула я.

И надо ж такому случиться, что за мгновенье до этого певица прервала последнюю ноту в печальной балладе об одиноком дубе, а аплодисменты ещё не успели грянуть. В полной тишине позволил себе засмеяться лишь пьяненький эльф. К счастью, аплодисменты всё же зазвучали, но с какой-то новой силой — или мне показалось?

Мои щёки горели… Дождавшись, когда юная вампирша запоёт снова, Лён встал и вежливо подал мне руку. Я приняла её, и мы неспешно, с достоинством удалились с концерта, ловя со всех сторон понимающие улыбки и вежливые поклоны. Зайдя за ближайшие кусты, мы остановились, посмотрели друг на друга и расхохотались.

— Лён, это было ужасно, — сквозь смех проворчала я.

— Спасибо, что другие подробности нашей интимной жизни остались при тебе.

— О, боги… стыд и позор!

— Да ладно тебе. Они просто порадовались за нас, — Лён взял меня за руку и переплёл пальцы, продолжая посмеиваться. — Но первая часть концерта хоть была ничего?

Я на всякий случай легко шлёпнула его по заду, чтоб не задавался, и призналась:

— Восхитительная…

— Вольха, ну что ты себе позволяешь в людном месте? — проворчала неизвестно откуда взявшаяся Келла, мрачная и вся в чёрном, как водится. — Шлёпать Повелителя не дозволялось даже в детстве! Так и до скандала недалеко.

— Да я же любя, — испуганно выпалила я, пряча виновную руку в карман и снова чувствуя себя неуютно. — В шутку…

— Носитесь за ручки, как дети малые, — продолжила недовольная травница. — Как бы это не подпортило Лёну репутацию.

— Он женился на ведьме, — неожиданно сердито сказала я, так что Келла даже отпрянула. — Что может быть хуже?

— Девочки, не ссорьтесь, — миролюбиво сказал Лён и, чинно взяв меня под руку, повёл в сторону дома.

— Я и без неё прекрасно знаю, что не гожусь на роль супруги Повелителя, — моё настроение резко упало.

— Эй, — Лён остановил меня и посмотрел прямо в глаза. — Годишься, Вольха, годишься лучше всех. Плевать, что они болтают… Я чувствую, нас ждут героические времена и великие дела.

— Правда? — недоверчиво спросила я.

— Да, — Лён кивнул.

— А пока они не наступили, можно мы пойдём домой, — с самым серьёзным видом спросила я, — займёмся любовью, и я буду сверху?

Лён поднял правую руку и церемонно произнёс:

— Повелеваю. Да будет так.