Под покровительством

* * *

— Хватит, сынок! Хватит, — голос родной, ласковый. И рука так нежно гладит по волосам.

Северус почти забыл это прикосновение. Почему она так давно не обнимала, не утешала?

Потому что не позволял. Выворачивался, возмущался. Решил в какой-то момент, что рассказывать о неприятностях, позволять жалеть себя унизительно и достойно презрения. Возможно, он и остался при том же мнении. Но ее больше нет. И все не на самом деле. А значит, можно прижаться щекой к жестким коленям, теребить пальцами складку длинной широкой юбки и просто слушать:

— Все хорошо. Только зачем ты отверг предложенную помощь?

«Она была так высокомерна и брезглива. Как будто я — грязь», — он не говорил, только думал, но мама слышала и отвечала:

— Но что важнее, какая она или что ты мог получить? Ты ведь не забыл моей просьбы?

Он вспомнил. Ее бледно-серое изможденное лицо на салатовой больничной подушке и тихие слова: «Об одном тебя прошу, сынок. Чтобы ни случилось, постарайся стать счастливым. Обещай, что не позволишь обстоятельствам испортить твою жизнь, что используешь любую возможность добиться того, чего сам хочешь». — «Обещаю, со мной все будет хорошо, мам. Ты не волнуйся. Тебе нельзя».

— Вот видишь! — он не видел, но откуда-то знал, что она улыбается. — Поэтому, если леди Блэк снова предложит тебе свою поддержку, не отказывайся.

«Но я не поеду жить к Блэкам. Не могу!»

— И не нужно. Просто не будь столь категоричным.

Он мысленно кивнул.

— А теперь просыпайся, Северус, — голос оставался спокойным, но в нем появились требовательность и предостережение. — Только осторожнее. Не выдай себя!

Хотел спросить, придет ли она еще, но вместо этого открыл глаза.

Очнуться и обнаружить себя лежащим в позе эмбриона посреди кладбища — сомнительное удовольствие. К тому же он озяб. Однако узлы, стягивавшие грудь, ослабли, и сырой воздух, наполняя легкие, уже не причинял прежней боли.

Ветер шумел в кронах деревьев и гнал по темному небу рваные облака. Ветер принес приглушенные мужские голоса. Северус посмотрел в их сторону. Между могильных плит плясал свет электрического фонарика.

«Осторожнее!»

Перекатился к соседнему надгробию. Оно массивное, чуть покосившееся и увито плющом. Подобрался. Присел, прижавшись к камню.

Люди шли за светом, что не оставляло возможности разглядеть их, пока не поравнялись. Но можно было слышать. Сначала отдельные слова:

— Труп…

— Кремирована…

— Хрень…

Потом стали различимы обрывки фраз, хруст камешков под ногами и даже дыхание. Идущих, судя по всему, было двое. Шли быстро.

— Козырную работенку, скажи, нашел? — бодро спросил один, проходя совсем близко от того места, где прятался Северус.

— Работа не кислая, — согласился второй, — но если ты ведешь к тому, чтобы получить большую долю, то вспомни…

Теперь говорившие удалялись, и Северус осторожно посмотрел им в след. Первый, который суетливо оправдывался, заверяя, что ни о каких особых условиях для себя и не помышлял, был сутулым и дерганым. Вторым оказался Боб Хейг — предводитель одной из местных молодежных шаек. Предоставленные сами себе, подростки рабочих окраин сбивались в стаи, промышляли кражами и часто устраивали драки стенка на стенку. Доставалось от них и таким одиночкам, как Снейп. В детстве он нередко становился объектом насмешек, бывал и битым. Отпор давал всегда, но что одному сделать против толпы, когда магия под запретом? К счастью, впоследствии от него отстали. Однако он все равно предпочитал держаться подальше и от встречи ночью на кладбище ничего хорошего не ждал. Палочка на своем месте, заткнута за пояс, но семнадцати ему еще нет и дракклов Статут никто не отменял. Что за работу нашли себе маггловские отморозки, его не интересовало. Поэтому, выждав для верности еще с минуту, Северус с максимальной осторожностью, прислушиваясь и озираясь, пошел домой.