Под покровительством

Однажды Тобиас, пребывая в самом дурном расположении духа, поднял на проевшую плешь жену руку и грубо оттолкнул повисшего на рукаве отпрыска. Мгновением позже раздался похожий на рычание раненого зверя возглас Эйлин. Она орала: «Ступай!» — или вроде того — Тобиас не расслышал или не запомнил, потому что, пролетев полкухни, чувствительно приложился затылком об косяк. От неожиданности и испуга он не смог даже толком взбеситься по поводу — куда это он должен «ступать» из собственного дома?! Уже через полчаса, окончательно остыв и протрезвев, дебошир пришел просить прощения. Очень тяжело было тогда смотреть в перепуганные и обиженные глазёнки Северуса. Жена и сын простили буйного главу семейства, как еще не раз после. Но осадок от того случая остался, и в нем очень быстро зацементировались прежде гонимые мысли о неправильности, недопустимости и вреде колдовства. Тобиас объявил войну магии в своем доме. Распускать руки он опасался, если только случалось совсем плохо соображать, а вот скандалить и в наказание не давать денег стало нормой.

Сочувствие к домочадцам и сожаление о собственном поведении он иногда все же испытывал. В такие моменты старался загладить, исправить, помочь. Но случалось такое редко. Чаще же, как сейчас, Снейп-старший испытывал сомнения по поводу целесообразности введенного им же запрета на волшебство. Но признавать свои ошибки вслух с некоторых пор стало не в его правилах.

— Эйлин! — позвал он во второй или третий раз и, не услышав ответа, пробормотал: — Вот где шляется, сука?

— Северус! — задрав голову к потолку в направлении комнаты сына, снова повысил голос Тобиас. — Мать где? — Ни звука. — И этот куда-то запропастился… Как требовать кровно заработанное, они тут как тут. А как пожрать поставить единственному кормильцу — и след простыл! — ворчал недовольный мужчина, громыхая крышками кастрюль.

Убедившись, что ничего кроме овсянки нет, Тобиас плюхнул себе в тарелку черпак жидкой остывшей каши, с громким сопением уселся за стол и, отправив ложку пресной еды в рот, угрюмо уставился в окно. Через чистое, несмотря на облезлую раму и застиранные серые шторки, стекло улица просматривалась хорошо. В жаркий, вопреки сгущавшимся облакам, полдень народу было мало. Прошла с бутылкой молока в авоське соседка. Появились не менее года как безработные Джон с Сэмом. Они то останавливались, чтобы призвать к порядку кидавшуюся на них с заливистым лаем собачонку, то, раскачиваясь из стороны в сторону, пытались идти дальше. Закадычные приятели поочередно чем-то пеняли один другому. Их невнятных реплик Тобиас расслышать не мог, но по прежним наблюдениям догадывался, что немного перебравшие мужики требуют друг от друга не спотыкаться и идти ровнее. Джону и Сэму Снейп симпатизировал. Их пример наглядно показывал, что он сам еще не самый последний неудачник и пьяница. Сэма в очередной раз занесло и, падая в придорожную канаву, тот утащил за собой и нечленораздельно матерящегося Джона. Сцена получилась веселой. Тобиас криво ухмыльнулся. Спустя пару секунд по дороге, подняв столб пыли, проехал автомобиль Фила. Вот этого мудака он предпочел бы не видеть…

В другой раз Тобиас непременно надолго бы задумался над тем, какой нехороший человек его бывший напарник Фил, но сейчас внимание переключилось на появившуюся в поле зрения жену. Эйлин шла нетвердой походкой, цепляясь ногами за сухую траву и придерживаясь рукой за штакетник. Округлив глаза, Тобиас замер, роняя кашу с недонесенной до рта ложки.

«Неужели напилась? Вот ведьма! Меня значит, пилит, стоит чуть горло промочить, а сама!..»

Миссис Снейп тем временем толкнула калитку, бросила невидящий взгляд на мужа и, сделав всего пару шагов к двери, упала ничком.

— Да ёп! — воскликнул Тобиас, подскакивая. — Еще позора перед соседями не хватало!

— И что это еще за новости? — крикнул, выбежав на крыльцо, мистер Снейп, но его слова перекрыл громыхнувший прямо над головой гром. Небо будто враз треснуло, прохудилось и обрушилось внезапным проливным дождем.

Склонившись над женой, Тобиас гневно тряхнул ее за плечо. И тут сквозь шум ливня он услышал ее тяжелое хрипящее дыхание. Резко засосало под ложечкой. Развернул Эйлин на спину. Увидел посиневшие губы и запавшие глаза.

— Что с тобой, Эли? — совсем другим срывающимся голосом спросил он, приподнимая ее голову. — Слышишь? Ответь!

Женщина с трудом сфокусировала на нем взгляд.

— Плохо мне, Тоби, — прошептала она так тихо, что он понял ее скорее по губам. — По-мо-ги…

«Это все дождь или слезы текут по ее щекам?»

— Сейчас. Сейчас, — засуетился Тобиас, подсовывая дрожащие руки под плечи и колени жены. — Потерпи, милая. Сейчас…