Много шума из ничего

С ног на голову

Четверть часа назад в жилище Невилла Лонгботтома (отлично защищенное, как он полагал, жилище) влетела сова. Он потянулся к письму с опаской, будто к вопиллеру, а развернув — отшатнулся как от пакета с неразбавленным гноем бубонтюбера. Каллиграфический мелкий почерк с левым наклоном он хорошо помнил еще со школы — часто перекатывал эссе, написанные этим почерком. Письмо должно было бы успокоить — судя по нему, Обливиэйт удался на славу. Гермиона жаловалась на ситуацию, в которой оказалась, и просила помощи у единственного человека, вызывающего доверие. Но не скрылся ли в этой фразе подвох? Вдруг у нее все в порядке с памятью и Малфои таким образом пытаются выловить его на живца? Нет, если бы школьная подруга осталась при памяти, его изображением с припиской «разыскивается» были бы обвешаны все столбы в Косом и Лютном рядом с изображениями последних Упивающихся. А раз подобных объявлений до сих пор не появилось, то… Сова оказалась очень назойливой и категорически отказывалась улетать без ответа. Но какой ответ он мог дать? Невилл Лонгботтом ненавидел анализировать, раскладывать по полочкам и делать выводы. Как-то так сложилось, что те решения, за которые ему не было стыдно, которыми он гордился, принимались спонтанно, а стоило начать обдумывать, на выходе получалась какая-то глупость. В данный момент он не просто чувствовал отвращение к процессу обдумывания, в данный момент он адски боялся ошибиться.

Привечать подругу детства было опасно, а если выгнать сову и затаиться, Гермиона начнет о чем-то догадываться или поговорит с кем-то, кто может начать догадываться. Как же он сглупил, забрав у птицы письмо! И как же он от всего устал — каждый следующий поступок толкал его все дальше и дальше в пропасть, а возвращаться на тропинку, огибающую ее, было поздно. Кто бы надоумил его, как поступить? Ответы на любые вопросы имелись у девушки, приславшей ему это письмо. Вот такая вот ирония.

И Невилл решился.

Среди небольшого количества подвластных ему чар достойное место занимали портальные. У экс-гриффиндорца были сложные отношения с аппарацией — владел навыком, но не любил, иногда промахивался на мили, иногда оставлял частички себя в месте старта. Лонгботтом предпочитал порталы и умел делать не только точные, но и ориентированные на прикосновение, а не на время срабатывания или настроенные на конкретного мага. Заниматься созданием порталов было почти так же интересно, как гербологией.

Черкнув, что будет ждать там, куда ее перенесет, и приложив созданный из старой чернильницы портал, Невилл выгнал наглое, загадившее стол животное, из надколотой чашки создал второй портал, чтобы мгновенно исчезнуть, если что-то пойдет не так, и принялся ждать.

Где-то через час раздался хлопок, и давняя подруга обнаружилась лежащей на полу. Ну хорошо, не всегда порталы получались у него безупречными. Слава Мерлину, Грейнджер была одна. Она поднялась и бросилась на шею настороженному парню.

— Невилл! — обнаружив под руками напряженные мышцы, Гермиона отпрянула и взглянула в неспокойное лицо бывшего однокурсника. — Ты не рад меня видеть?

Лонгботтом попробовал растянуть губы в улыбке и изобразить счастье, но у него никогда особо не получалось играть на публику.

— Что не так? Ты что-то знаешь? Ты в курсе, что Малфой сделал со мной? Он угрожал тебе? — посыпались на него вопросы, в ответ он только и смог неуверенно кивнуть.

— Ты убил змею Волдеморта, но боишься жалкого хорька Малфоя?

— Я… да… не боюсь, — стал путаться в словах Невилл, и тут, избавляя его от ответа, на сцене возник новый персонаж. Даже два. Эльфийка Марта, которая последние дни ходила за хозяйкой как привязанная и которую с трудом удалось оставить в мэноре (и, наверное, зря), и сам Малфой.

Не успев приземлиться, он отбросил Невилла в угол чем-то невербальным, а когда Гермиона попыталась запустить в него самого Петрификусом, поставил мощный щит.

Нет, Драко не хотел бороться с ней, хоть неугомонная Грейнджер и отвлекала от настоящей цели. Очень отвлекала.

— Экспеллиармус, — палочка Гермионы отлетела в сторону, а Малфой высвободил себе несколько дополнительных секунд и переключился на Лонгботтома — наложил на него Инкарцеро и доведенным до автоматизма движением поставил над помещением антиаппарационный купол. И, похоже, вовремя — в связанных руках Невилла оказался портал.

— Легилименс! — держать щит от Гермионы, пытающейся физически добраться до него, и одновременно копаться в голове Лонгботтома было ужасно неудобно и требовало огромных затрат энергии, но того, что он увидел при беглом просмотре, должно было хватить на два пожизненных.

— Грейнджер, прекрати, — гаркнул Драко, — ты пытаешься защитить человека, который стер тебе память!

Паршивец пытается лишить ее последнего друга! Как он смеет! Это же Невилл, он бы никогда… он и не смог бы! Заклинания всегда были его слабым местом!

— Ты заврался! — заорала она во всю силу легких. — Не верю!

— Лонгботтом! — голос Малфоя прозвучал раскатом грома.

— Да. Это я, — пробормотал опутанный веревками Невилл.

— Не верю, — закричала Гермиона, — не верю. Ты! — она фурией метнулась к Драко, но щит не дал подобраться вплотную. — Ты наложил на него Империус!

— Грейнджер, — Драко, уставший и опустошенный, совершенно неаристократично съехал по стене на пол, где и остался сидеть. Он положил локти на колени и, не выпуская палочки, подпер голову обеими руками, будто та была непомерно тяжелой. — Ты находилась все это время тут, ты видела все заклинания, которые я применил.

— Ты сам рассказывал, что можешь невербально...

— Возьми палочку!

Гермиона, шмыгая носом, ползком двинулась туда, куда та отскочила, но Малфой шевельнул рукой и палочка влетела в ее ладонь.

— Ты знаешь заклинание, — сказал он ровно. Но тут же, заподозрив, что она может запустить в него чем-то иным, предупредил, убирая щит: — Только без глупостей.

— Приори Инкантатем, — послушно проговорила Гермиона. Из палочки Малфоя одно за другим стали вылетать последние заклинания в обратном порядке: левитационное, щит, Легилименс, щит, антиаппарационное, связывающее, обезоруживающее, щит, Депульсо, Акцио, Акцио, Репаро, очищающее…

— Ты уже забралась слишком далеко.

Гермиона и сама это понимала, но все никак не решалась прервать контакт. Не прекращая всхлипывать, она сползла по противоположной от Драко стене и уселась, по-детски развернув колени друг к другу, меньше всего интересуясь тем, как выглядит со стороны.

— Ты наложил Империус раньше, или это какое-то зелье, или еще что-то, — упрямо талдычила она между всхлипами.

— Грейнджер, — Драко откинулся на стену и прикрыл глаза, — я не собираюсь тебе ничего доказывать. Думай что хочешь, мне плевать.

И ему действительно было плевать. Плевать на всех и вся, даже на пойманного преступника. Он пережил очередное потрясение, когда вернулся в мэнор и не обнаружил жены на месте. В считанные секунды вспомнил, что ее местонахождение запросто найдет личный домовик, и вызвал Марту. Странно, что та не умерла от ужаса, увидев его безумное лицо. Он совсем не помнил, какими карами угрожал, если она не перенесет его к Гермионе сейчас же. Теперь, когда адреналин схлынул, не осталось ничего. Ничегошеньки. Пустота.

— Он не накладывал на меня Империус, — очень тихо проговорил Невилл.

— Не верю, не верю, не верю! — как заведенная повторяла Гермиона между всхлипами.

— Лонгботтом, обрати Обливиэйт, если хочешь жить, — Драко и желал бы говорить угрожающе, но в его голосе не было ничего, кроме усталости.

— Не могу, — обреченно пробормотал Невилл. — Я просто стер воспоминания.

Картинка перед глазами прыгала, туманилась, плыла кругами и разбивалась на спектр, казалось, поток слез не иссякнет никогда, слезы сбегали по щекам и подбородку и скатывались на одежду, наверное основательно ее промочив, но Гермиона не ощущала этого. Спроси ее кто-нибудь о причине сырости, она не нашлась бы, что ответить.

В поле зрения попала растерянная глазастая мордашка.

— Забери меня домой, Марта, — прошептала Гермиона, домовушка покорно протянула руку.