Цветы валерианы

— ...Я думаю, что он слишком похож на своего отца, — пожал плечами Лонгботтом. — Способный, но высокомерный. К тому же он постоянно цапается с младшим Поттером... Этого, по-моему, уже не изменишь, — он покачал головой и, казалось, задумался. А потом добавил, уже громче: — Но Луна в него верит. Знаете, Рольф... — он усмехнулся, — у неё есть такое выражение: «немного Рейвенкло». Это самый большой комплимент в арсенале Луны. Практически посвящение в особое звание... Так вот, она считает Скорпиуса «немного Рейвенкло».

Рольф отметил, с какой теплотой Невилл отзывался о Луне: с небольшой иронией, с уважением и с таким пониманием, что Саламандер невольно ему позавидовал. Было ещё какое-то странное чувство, но Рольф не смог подобрать ему точного определения. Вместо этого он задал вопрос, который уже давно его мучил:

— Скажите, Невилл... Вы же, наверное, хорошо знаете Луну. Какая она?

Лонгботтом, казалось, не удивился вопросу. Он усмехнулся, поднял глаза куда-то вверх и развёл руками, словно пытаясь подобрать подходящее слово. А потом начал говорить, давая словам обгонять друг друга:

— Она... невероятная. Нет, серьёзно. Студенты её просто обожают, хотя она строже МакГонагалл и баллы может снять чуть ли ни с каждого, не глядя ни на фамилию, ни на факультет. Они смотрят на неё как на чудо, сидят на каждом уроке с открытыми глазами и только успевают записывать... Она сделала класс по ЗОТИ похожим на место сбора Отряда Дамблдора, — здесь Невилл счастливо улыбнулся, а Рольф снова нахмурился. — Когда мы учились... ещё до того, как начались всякие серьёзные дела, её многие считали странной. Если честно, все. Кроме Гарри, пожалуй. Даже я, хотя мне ли говорить? — Лонгботтом смущённо провёл рукой по волосам, казалось, вспомнив что-то не очень приятное. — Но когда узнаёшь её поближе... она абсолютно адекватна, ты даже не представляешь, насколько... Каждое, каждое, — подчеркнул он и поднял вверх указательный палец, — её слово имеет смысл. Наверное, поэтому она так мало говорит... Ну, знаешь эту её манеру? — обратился он к Рольфу. — Словно она не любит вставлять вводные слова в предложения... Например, «Осторожно!», «Мандрагора», «Наушники».

— Да, точно, — Невилл улыбнулся и Рольф облегчённо рассмеялся в ответ, хотя смеяться ему вовсе не хотелось. Он понял, какое чувство не давало ему покоя: ревность. Ко всем, кто знал её, ко всем, кому она нравилась, к студентам, к преподавателям, к прошлому... ко всему, чего он не знал. К тому, чего он боялся... Он смотрел на беззаботно предающегося воспоминаниям Лонгботтома и понимал, что даже этот человек, которого Рольф уже почти мог бы назвать другом, буквально бесит его потому... что он может говорить о ней так: непринуждённо и свободно. Рольф внезапно понял, что если на следующий вопрос Лонгботтом ответит утвердительно, то это будет последний раз, когда даже просто разговаривает с Невиллом, не то, что пьёт чай. — Скажите, Невилл... Извините, что интересуюсь. Вас с ней что-то связывает?

Вопрос прозвучал непринуждённо, но Рольф внутренне напрягся в ожидании ответа. И пристально-пристально вгляделся в карие глаза собеседника, готовый поймать малейшую ложь, малейшее сомнение. Но Лонгботтом только улыбнулся.

— Мы друзья. Так давно, что, кажется, знали друг друга всегда, — у Рольфа отлегло от сердца. Следовательно, магическая дуэль отменяется... А Невилл продолжал: — Наверное, это можно считать за «что-то». Но... я думаю, её вряд ли кто-то знает по-настоящему.

«Я узнаю, — подумал Рольф. — Чего бы это мне не стоило».

6 ноября. Хогвартс.

— Постойте, Луна! — Рольф нагнал ее в коридоре.

Пар у него сегодня не было, но это и к лучшему: ничто не могло отвлечь или помешать. И на этот раз отступать он был не намерен: Саламандер был готов умолять, угрожать, убеждать, нести какую угодно чушь, лишь бы она его послушала.

Волшебница не снизила темпа и не повернула головы в его сторону. Но Рольф уже и не ждал другого. Не давая ей опомниться, он сразу же задал главный вопрос, ради которого караулил ее возле злополучной галереи:

— Не могли бы вы быть моим проводником?

Шаг колдуньи слегка сбился. Луна была явно удивлена. Она передернула плечами — как ему показалось, смущенно — и, склонив голову набок, как птица, пробормотала:

— Я сейчас не могу надолго покинуть замок, поэтому...

— Я говорю не о Лесе, — прервал ее Рольф. — Я хочу, чтобы вы помогли мне адаптироваться здесь, в Хогвартсе.

Теперь настал его черед говорить странные вещи, а ее — удивляться:

— Рольф, вы же здесь учились, зачем вам проводник?

Она подняла на него уклончивые, но внимательные голубые глаза. Он практически мог почувствовать её колебание: между недоверием и любопытством, чувством опасности и ситуацией самой обычной беседы. Она словно пробовала температуру воды кончиками пальцев ног. Рольф мысленно досчитал до двух и бросился словно в омут:

— Я хочу стать здесь по-настоящему своим, — отчеканил он. — Стать преподавателем, деканом, наставником... на деле, а не на бумаге...

А дальше он начал рассказывать ей обо всём: сбивчиво, намеренно не делая пауз, чтобы не дать ей себя перебить... Про Хогвартс, про чудеса и магию, про то, что иногда ему кажется, что он не понимает, что делает... он уже и сам до конца не понимал, что именно говорит: это был какой-то поток ни то мыслей, ни то эмоций. Он говорил так искренне, как не делал уже давно, надеясь, что это заставит её понять, заставит поменять отношение к нему... Один шанс — именно так он и осознавал это для себя — один-единственный шанс на понимание, всё или ничего. У него не было ни времени, ни желания разбираться в причинах, по которым его прежние слова вызвали у неё такую реакцию, но он должен был во что бы то ни стало убедить её, что он — совсем другой...

Когда он поднял глаза на Луну, её взгляд смягчился. И Рольф понял, что теперь он прощён. Какая разница, за что?

С 6-го по 11-е ноября. Хогвартс.

— Хотите посмотреть, как можно предотвратить разгром класса с помощью конфискации имущества? — Луна усмехнулась и кивнула в сторону группы четверокурсников, спешивших на последний урок.

Если бы кто-то раньше сказал Рольфу, что можно отлично проводить время с девушкой, разбирая планы уроков и обмениваясь впечатлениями об учениках, он бы не поверил. Однако сейчас это было именно так. Стоя в тени арки и наблюдая за студентами, он чувствовал себя таким счастливым, словно они с Луной катались на лыжах в горах, купались в море или ходили по музею магической скульптуры.

— Вы всегда так подозрительны к ученикам? — улыбнулся в ответ Рольф. Последний урок. Пятница. Ещё чуть-чуть и можно быть свободным на все выходные. Сейчас, не желая нарушить хрупкого равновесия их отношений, он держался с Луной подчёркнуто по-дружески, как коллега и только. Но скоро... да, очень скоро...—

— Нет, но они гриффиндорцы, и они идут на Прорицания, — пожала плечами Луна. Видя его непонимающий взгляд, она добавила: — не к Флоренсу, к Сибилле.

Рольфу оставалось только хмыкнуть: редко кто любил Прорицания, но многие выбирали его, чтобы не ходить на чрезмерно сложную Нумерологию. А Сибилла Трелони была патологически неавторитетна, что как будто побуждало учеников ко всяким выходкам.

Между тем, Луна вытащила из кармана и развернула бесформенный мешок для мусора. Лёгкое движение рукой — из карманов только что прошедших гриффиндорцев начали вылетать и приземляться прямо в мешок навозные бомбы, «длинные уши», шпаргалки всех мастей, всевозможные вредилки, пищалки, шумовые шарики, один спящий нюхлер (его она посадила в заранее приготовленную клетку и сунула в руки опешившему от неожиданности Рольфу). Луна была достаточно аккуратна, и предметы не пролетали у учеников над головой, а переваливались через край карманов и стелились невысоко над полом. Благодаря этому никто из гриффиндорцев так и не заметил «разоружения». Последним в руки Луны прилетел пучок мяты. По сравнению с остальным он выглядел довольно безобидно, но именно мята заставила профессора Лавгуд открыть ученикам своё присутствие:

— Мистер Поттер! — звонко произнеся сдвоенную «т», окликнула Луна. Мешок с «вредилками» она уже свернула и куда-то убрала, так что теперь стояла, словно возмущённая аллегория флоры, держа в правой руке палочку, а в левой — «букет» зелёных листьев.

От группы подростков нехотя отделился черноволосый зеленоглазый парень. «Как он всё-таки похож на своего отца! Точная копия, только очки не носит», — невольно подумал Рольф. Одногруппники ободряюще хлопали того по плечу: мол, не сдавайся, мысленно мы с тобой, но он и не выглядел особенно провинившимся. Скорее, наоборот, расслабленным и готовым выгородить себя при любых обстоятельствах.

— Альбус, я в очередной раз нашла в твоём кармане мяту, — констатировала Луна, демонстративно встряхнув зелёное доказательство вины младшего Поттера. — Ты знаешь, что у профессора Трелони аллергия на неё. Зачем ты собирался принести это на её занятие?

— Я не собирался, госпожа Лавгуд, — бодро отрапортовал Альбус Поттер, глядя на преподавательницу зелёными и как будто мутными глазами, какие бывают у человека, вдохновенно сочиняющего без надежды, что ему поверят, но с особым вызовом «а докажи». — Я хотел занести эту мяту к нам в башню, чтобы не тащить её на урок. Видите ли, я очень, очень люблю чай с мятой.

— Любишь чай с мятой, — неожиданно приветливо улыбнулась Луна. Словно она внезапно обнаружила, что у них есть общее редкое хобби. — Я тоже. Просто жить без этого запаха не могу. Но... — она сокрушённо пожала плечами, — в Большом зале я пить его не могу — из-за Сибиллы с её аллергией: её передёргивает, даже когда она её просто нюхает. Знаешь что... — с внезапным энтузиазмом сказала она, словно эта идея только что пришла ей в голову. — Приходи ко мне в кабинет послезавтра: попьём мятного чая, а то я по нему уже соскучилась!

Альбус, уже приготовившийся отстаивать свою версию событий, выглядел несколько ошарашенным. Но Луна продолжала тепло и искренне улыбаться. Так, что отказать было просто невозможно. Младший Поттер неуверенно усмехнулся и дёрнул плечом.

— С удовольствием, госпожа Лавгуд. Это великая честь для меня, — подросток церемонно поклонился, а потом добавил уже совершенно обычным, нетерпеливым тоном: — Так я могу идти на урок?

— Ох, да, я забыла, что перемена почти закончилась! — махнула рукой Луна. — Конечно, иди и передавай привет Трелони!

Поттер побежал догонять своих. Рольф, шокированный неожиданной педагогической вольностью не меньше Альбуса, уже собирался обратиться к Луне за разъяснениями, когда увидел, что она посылает какое-то заклинание. Едва различимый прозрачно-бледный луч, словно дымок или полупрозрачный туман, струился с конца её волшебной палочки в тот коридор, где исчез Альбус. По пути, «туман» обвивал пучок мяты. В этом жесте было что-то жадное, словно туман пил его, насыщаясь растительными соками. Закончив, Луна, всё также молча, махнула Рольфу рукой, велев следовать за собой. И он почему-то так и не решился нарушить тишину.

Только на лестнице, видя, что Луна вот-вот наступит на фальшивую ступеньку, Рольф вынырнул из своих раздумий и крикнул: