Последняя из Слизеринов. Книга IV

Три главных слова

На следующий день мне не стало лучше. И через день тоже. Но стоило взять себя в руки и перестать, наконец, раскисать. Когда-то ведь я думала, что не важно, останется ли Геллерт со мной, я в любом случае буду бороться за его душу. Главное, чтобы он жил. И был счастлив.

А я? Ну, а я как-нибудь переживу. Не впервые мне терять кого-то близкого.

Усмехнувшись, я опустилась на колени перед совсем свежей могилкой в забытом богом месте — городке Коукворт. Убедившись, что вокруг нет лишних глаз, наколдовала небольшой венок из лилий. Белых лилий.

Ещё один человек, который умер по моей вине.

— Прости меня, Северус, — тихо прошептала я, поглаживая прохладный камень. — Я не хотела, чтобы ты погиб.

Голос предательски дрогнул, а в глазах защипало.

— Я так хотела, чтобы ты был далёк от всего этого. Ты как никто другой заслуживал спокойствия, счастья. Мои сожаления последуют за тобой в могилу. Хотя и они тебе уже не нужны…

Камень так и оставался холодным, отчего кончики пальцев неприятно покалывало.

— Покойся с миром, мой дорогой друг, — слезы всё же сорвались с моих ресниц.

Но я не знала, что именно оплакивала: своего наставника и декана, друга или же всё то, что я за последнее время потеряла.

Почувствовав чужое присутствие, я оглянулась. В нескольких метрах от могилы Снейпа стоял тот, кого я меньше всего ожидала здесь увидеть.

— Гарри? — удивилась я, отвернувшись и вытирая глаза. — Что ты здесь делаешь?

Поттер выглядел немного смущённым. И он тоже изменился — исчезла враждебность во взгляде, уступив место какой-то грусти и обречённости. А может, я видела лишь то, что хотела видеть, и ничего похожего там на самом деле не было.

— Просто вдруг понял, что должен был оказаться здесь, — пожал плечами Поттер. — Может, это глупо, но я хотел бы, чтобы он знал, что я не испытываю к нему ненависти. И понимаю его.

Я медленно кивнула, поднимаясь на ноги.

— Он был бы рад узнать это, — обняв себя руками, сказала я. — Конечно, он бы никогда не показал этого. Ответил какой-нибудь колкостью, но в глубине души он тоже не мог тебя ненавидеть. Он, скорее, ненавидел себя, каждый раз видя тебя. Ты напоминал ему о том, чего он лишился по собственной глупости.

Какое-то время мы молчали, терпя снег, что медленно укрывал наши головы.

— Ты вся дрожишь, — сказал Гарри, подавая мне руку и помогая подняться на ноги. — Ты замёрзла.

Я грустно улыбнулась. Знал бы он, что я сломалась. Снова. И уже не ощущала ни холода, ни жара.

— Как ты? — спросил он, с тревогой рассматривая моё лицо.

— Переживу, — отмахнулась я.

Он тихо усмехнулся.

— Не знал, что ты умеешь плакать, — заметил он.

Я ничего не ответила, лишь покачав головой, и, попрощавшись, трансгрессировала.

Замок встретил меня теплом, уютом и запахом вкусной еды. Из малой столовой доносились голоса, и я пошла на них.

Здесь появился новый предмет мебели — детский стульчик. Для нового и совершенно неожиданного обитателя замка.

Нарцисса просила нас оставить ребенка здесь. Она не могла воспитывать девочку, которая была живым напоминанием о тех ужасах, что произошли с её семьей.

Отец, хоть и нехотя, но согласился — как-никак, в той текла наша кровь — кровь Слизеринов. Пусть её отец и был самым настоящим чудовищем, но не все дети идут по стопам родителей. В наших силах это изменить.

Елена держала на руках девочку, которая что-то лепетала на своем детском языке и маленькими ручками хваталась за её волосы, звонко при этом смеясь.

Игорь сидел рядом, с лёгкой улыбкой наблюдая за этой картиной.

— О, Венера, — заметила меня Елена. — Ты уже вернулась.

Я пожала плечами, не зная, останусь ли я в замке или снова куда-нибудь сбегу. Сейчас свободного времени было много. Даже чересчур. Была мысль отправиться в Хогвартс, чтобы помочь отцу и всем остальным с восстановлением замка.

— Дельфи впервые целый день даже не плачет, — зачем-то сказала она. — Думаю, ей нравится здесь.

— Ещё бы, — хмыкнула я, подходя ближе.

Маленькая девочка тут же заинтересовалась мной, рассматривая меня своими большими ярко-синими глазами. Короткие волосики на ее голове были странного оттенка — серебристо-голубые.

— Значит, Дельфи, — задумчиво произнесла я. — Надеюсь, ты не возьмёшь худшее от своих родителей…

Девочка улыбнулась и протянула ко мне ручки.

— Смотри-ка, — рассмеялась Елена, — ты ей тоже нравишься.

И не успела я опомниться, как мне тут же вручили ребенка.

— Вот так, — сказала Елена. — Возьми ее здесь и придерживай вот так. Молодец.

Я растерянно делала, что было велено. Девочка была совсем крохотной даже для полугодовалого младенца. Не то чтобы я в них хорошо разбиралась. Скорее, слышала рассуждения Елены на этот счёт. Поэтому мне было страшно держать её на руках, хоть я и не отличалась большой силой. Ну, уж точно не физической.

Немного покачав девочку, я вернула ее Елене, а сама отправилась в Хогвартс, желая хоть чем-то себя занять, а там лишние руки не помешают.

Весь оставшийся день прошел в заботах: я восстанавливала разрушенную школу, помогала приводить замок в его первозданный вид. Отец рьяно осматривал его, каждый раз ругаясь, если где-то что-то работало не так, как должно. За несколько дней он починил все доспехи, которые теперь не скрипели, стоило им немного пошевелиться. Обновил гобелены, наладил проходы через тайные ходы. С его подачи починили туалет плаксы Миртл, которая была этому не очень рада. А ещё он запечатал вход в Тайную Комнату. Теперь туда могли попасть только прямые потомки Слизеринов — я и мой отец.

В общем, дел было сделано много, и ещё больше придется сделать в будущем. Но отец был полон энтузиазма. Особенно теперь, когда ему никто не будет мешать, он изменит Хогвартс. И начнёт с традиций. Конечно, он не планировал возвращаться к тому, чтобы грязнокровок не было в замке, но он всерьёз подумывал взяться за их обучение.

— Если уж мешать кровь волшебников, — говорил он, — то только с теми, кто узнал наш мир и смог стать его частью. И, конечно же, доказать, что достоин этого. Давно пора повысить планку для юных волшебников. Теперь школа будет равняться на чистокровных волшебников, на их потенциал и возможности, а значит, маглокровкам придется подстраиваться. Это они гости в нашем мире, следовательно, должны принимать наши правила.

Я не верила, что эти изменения пройдут гладко и обойдутся малой кровью, но надеялась, что у Салазара все получится.

Возвращалась в Нигрумкор довольно уставшая, а оказавшись дома, поняла, что чувствую себя разбитой. Теперь, когда я исполнила то, к чему так долго шла, я не знала, что теперь делать. Мне определенно нужна была новая цель…

— Милая, ты выглядишь очень уставшей, — как-то странно улыбнувшись, сказала Елена, когда я быстро поела. — Думаю, тебе стоит сегодня лечь пораньше.

Я не стала отказываться от её совета и, распрощавшись со всеми, поднялась к себе в комнату.

Перешагнув за порог, я сразу поняла, что нахожусь здесь не одна — остро ощущалось чьё-то присутствие.

На ладони тут же вспыхнул огненный шар, но стоило мне услышать знакомый голос, как я мгновенно расслабилась.

— Не нападай. Не думаю, что буду готов вернуться к жизни ещё раз.

— Геллерт? — удивилась, и уж, что греха таить, обрадовалась я.

Огненный шар погас, и взмахом руки я тут же зажгла лампу.

Розье сидел в кресле, опершись локтями на колени.

— Что ты здесь делаешь?

Я скрестила руки на груди, прислонившись спиной к двери. Почему-то я боялась того, что он мог мне сейчас сказать. Как знать, может, он не договорил, насколько страшным чудовищем я стала?

— Я… Не знаю, — понуро опустив голову, произнёс он. — Я был дома. Но не смог долго там находиться…

Я кивнула и медленно подошла ближе, опустившись в соседнее кресло и подобрав под себя ноги.

— Но, знаешь… Я там словно чужой. Конечно, родители и Ирма были рады меня видеть. Но там не осталось моих вещей, даже комнату мою убрали, словно вычеркнув меня из своей жизни. Словно… Словно мне нет больше места в их жизни.

Геллерт грустно усмехнулся.

— И только здесь меня ждали. Ты ждала…

Я недовольно поджала губы, явно рассчитывая услышать не эти слова.

— Знаешь, если ты пришел сюда лишь из-за того, что тебе больше некуда идти…

— Некуда, — не дал договорить мне Розье. — Но пришел именно сюда потому, что я больше не хочу никуда идти.

Я взволнованно замолчала, надеясь на продолжение и молясь, чтобы это не привело к новой ссоре.

— Я идиот, — шумно выдохнул он и поднялся на ноги. — Самый настоящий идиот…

Он подошёл ко мне и, опустившись на колени, уткнулся лицом мне в ноги.

— Я обещал себе, что буду ждать, пока ты подрастешь, чтобы потом быть рядом, сделать так, чтобы ты влюбилась в меня, — он говорил быстро, его голос звучал приглушённо, отчего мне приходилось напрягаться, чтобы разобрать его слова. — Но вышло все наоборот. Это ты ждала меня. Ты сделала невозможное, чтобы это ожидания не оказались пустыми.

Я замерла, боясь пошевелиться и даже лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть этот порыв откровения.

— Знаешь, я подумал и понял, что мне плевать на всё, что ты делала раньше, — продолжал он. — Я хорошо знал тебя — ту, которой ты была почти четыре года назад. А теперь я хочу узнать ту, которой ты стала по моей вине.

Он поднял голову, смотря на меня грустным и виноватым взглядом. Сердце защемило от этих глаз, льдисто-голубых, которые мне казались когда-то очень холодными, но стали самыми родными.

— Позволь мне заново узнать тебя, — шёпотом добавил он, а в моей груди поднялась волна ликования. — Пожалуйста. Я не хочу проживать дальше жизнь, которую ты вырвала ради меня из лап Смерти, без тебя.

Образ Геллерта стал размытым от слез, выступивших на глазах. Горло сдавило, и я не могла вымолвить ни слова, вместо этого быстро закивала и, обхватив лицо Геллерта, погладила большими пальцами его скулы.

— А я-то как не хочу, чтобы ты был вдали от меня, — с трудом вымолвила я. — Ты мне нужен. Даже больше, чем воздух…

Геллерт облегчённо выдохнул, и одновременно мы потянулись к друг другу, сливаясь в поцелуе.

Возможно, момент был и не самый романтичный — я была вся в слезах, — но теперь мне было всё равно. Он здесь. Он рядом.

Вскоре Геллерт довольно резво поднялся на ноги и, подняв меня с кресла, перенес нас на кровать. Всё это, не отрываясь от моих губ. Но мне было всё равно, что творится вокруг. Были лишь его губы, руки, весь он. Рядом.

Жадно целуя его, я ощущала, как моё тело отзывается на эту близость, словно кусок льда в груди медленно тает, а вместе с ним и все страхи.

Лёгкие горели от нехватки кислорода, но мне было мало. Хотелось чувствовать его руки, вдыхать его запах, полностью раствориться в этих ощущениях. Геллерт потянул вверх край моего свитера, а я принялась ему помогать. Отбросив вещь куда-то в темноту комнаты, он начал покрывать мою шею поцелуями, слегка покусывая и опускаясь всё ниже.

Я трясущимися руками принялась расстегивать пуговицы, но пальцы плохо меня слушались, поэтому я просто дёрнула в стороны полы рубашки, чувствуя, как она рвётся.