Надежда Пигмалиона

Непослушными пальцами я вытащила из рукава длинную узловатую палочку и шепнула «Репаро». Черная щель бесследно затянулась.

И тут в моей голове — толчок. Быстро, врасплох — так, что все мысли кругом оробели, притихли. Только эта осталась, и все острые мелкие осколки стянулись, срослись разом. Но никто вокруг не заметил этого чудесного преобразования, никто вокруг ничего не знал.

— Хитрость близорука: хорошо видит только под носом, а не вдаль, и оттого сама попадается в ту же ловушку, которую расставила другим! — спорил портрет.

Снейп молчал и не спорил и, кажется, не слышал ничего. А Дамблдор, заточенный в золотую раму, старательно похрапывал.

А меня всю трясло — может быть, от смеха, — да, я сама слышала, как я смеюсь (знаете ли вы это, когда вы сами слышите свой смех?).

«Неужели в самом деле нельзя иначе? Значит, есть пути, с которых не свернуть и сколько бы ни старался ты, все равно пойдешь туда окольными тропами. И как это мне сразу не пришло в голову, что ведь им…»

— Что, по-вашему, здесь смешного? — взвился портрет.

— Нет, ничего! Мне только надо… Мне надо подумать, — отмахнулась я.

— Не напрягайтесь. С первого раза не получится, — съехидничал Снейп, но как-то без души, скорее по привычке. В его позе и голосе была какая-то смертельная усталость.

— Нет же, слушайте… — сказала. — Я знаю, что может сработать. Мы предложим им выкуп!

— Не думаю, что этих господ интересует золото.

— Не золото, а власть или то, что может её дать… Только это им интересно. Дамблдор отдал им Непобедимую палочку, потому что знал об этом!

Портрет всхрапнул, но не подал вида, что слышит нас. А Снейп уставился в непонимании на палочку, лежащую передо мной.

— Не понимаю. Откуда у вас…

— Это подделка. Дамблдор заказал копию у Олливандера, чтобы сбить Темного Лорда со следа или чтобы она не досталась тем… Ну да это не важно! Теперь она все равно только одна. И они хотели её. Непобедимую палочку.

— Непобедимую? — переспросил Снейп.

— Ну да! Как в сказке. Помните? Про трех братьев?

Снейп медленно кивнул, хотя было видно, что он не совсем понимает, о чем идёт речь. Но у меня не было времени дожидаться его. Мне столько хотелось сказать в этот миг ослепительного прозрения!

— Понимаете, быть может, если им предложить больше — они согласятся уйти?

— Мы не узнаем этого, пока не спросим… — после недолгого колебания ответил он.

Я мысленно порадовалась способности Снейпа так быстро брать себя в руки и начинать думать.

— Точно! Значит, я просто спрошу их.

И мне было ясно: все решено — и завтра утром я сделаю это.

— И как, позвольте спросить, вы намерены это сделать? Мне очень жаль вас разочаровывать, но до сих пор попытки приблизиться к их лагерю не увенчиваются успехом, если только вы не решили так своеобразно покончить с собой, разумеется. Даже если удастся, едва ли они настолько доверчивы, чтобы не заподозрить…

— Они купились один раз, почему бы им не сделать это снова?! — перебила я, желая защитить свою идею. — Люди повторяют свои ошибки!

— …обмана. Предположим, они поверят в легенду. Но у вас правда есть эти… дары? Насколько я помню, в сказке их было три, — веско заметил Снейп главную прореху моего плана.

Повисла пауза.

На все эти более чем резонные доводы у меня просто не было ответов. И не было мантии-невидимки. А владелец единственной известной мне должен был быть сейчас далеко от Хогвартса. Попытка подсунуть подделку вместо мифического артефакта действительно выглядела ужасно глупо. Но искать достойную замену ей в такой короткий срок…

Я запустила руку в глубокий карман мантии и, нашарив там забытые осколки диадемы, выудила их на стол. Серые. Поблекшие. Липко-черные. Я и не вспомнила бы о них.

— Что это?

— Репаро!

Палочка и на этот раз была безотказна. Расколотый обод бесследно сросся, так, что я смогла прочесть надпись на нем.

Снейп осторожно взял её в руки и, внимательно осмотрев, положил на место.

— Пропавшая диадема Когтевран. Откуда?

— Неважно! — сказала я. — Главное — она и будет третьим даром.

— Но разве в легенде не говорится о мантии-невидимке, всемогущей палочке и… воскрешающем камне?

Снейп бросил быстрый взгляд на стол, а потом на моё лицо.

— Вряд ли мантия интересует этих господ. Знание и могущество — одно и то же.

— Они правда…?

Снейп запнулся. Взгляд его снова метнулся к камню на столе. Тогда я поспешно вспомнила, что все предметы на нем служат источником огромного искушения для многих — я ведь стала свидетелем собственной борьбы с собой, — а потому поспешила подавить этот порыв в корне.

— Правда ли они могут оживлять мертвых? Нет конечно! Это обыкновенный магический мусор, про который кто-то придумал сказку. Обманка для простачков. Но почему нам не использовать это?

— Вы сказали, что палочка поддельная, — чуть отпрянув от стола, начал рассуждать Снейп. — Но вы использовали ее, когда вернули к жизни Темного Лорда. Заклинание удалось вам, несмотря на отсутствие зелья Удачи. Разве не это доказательство того, что палочка настоящая? Разве не в этом ее особенность — непревзойденно свершать любые заклинания?

— Это хорошая палочка. Ей можно колдовать. А вы что… Правда считаете меня бездарностью?

Я постаралась напустить удивления, ощущая на самом деле, что мы ступаем по очень тонкому льду.

— Нет. Я не это имел в виду, — вызывающе ответил Снейп. — Но если вскроется обман, они будут в ярости, и тогда дальнейшие переговоры станут невозможны, а они видятся мне единственно здравым выходом, — это было предострежение, не отказ. — Дамблдор! Ответьте, что за палочку вы отдали им?

Я вздрогнула и мысленно застонала, привлекать Дамблдора казалось мне идиотской затеей.

Старик в раме открыл глаза и добродушно посмотрел на нас из-под очков. Лукаво виляя хвостом, улыбка спустилась у него из глаз и спряталась где-то в бороде.

— Вы придумали неплохой план, мисс Руфи. Но все же как вы семнадцатилетне наивны! Надеюсь, теперь вы видите сами, как непросто брать на себя ответственность за решения и жизни людей. Вопрос в том, готовы ли вы понять, что независимо от достигнутых вами успехов, сегодня вы, возможно, знаете себя как человека честного с благородными убеждениями и стремлением к справедливости, но завтра все будут знать вас как единственного виновного во всем, что повлекут за собой ваши действия.

Повисла пауза. Снейп беззвучно сложил руки на груди, избегая мягкого взгляда портрета.

— Ведь без убеждения в том, что есть лицо или лица, которые берут на себя всю ответственность за совершаемые дела, мало кто мог бы решиться на войну, истязание или убийство. И всегда будут правители, более или менее жестокие, директора более или менее умные, и всегда будут люди, готовые ненавидеть равно тех, кто хочет им помочь, и тех, кто только лишь вредит. Просто спросите себя — кого вы хотите спасти здесь?

Он остановился на мгновение.

— Но в одном вы были совершенно правы, я тоже об этом когда-то знал, а потом забыл. Увы, — бывший директор на портрете развел руками, — зло не уничтожить насилием. Что до этой палочки, Северус — никакие умения не позволят заметить подмену, если не с чем сравнить. Но не каждый выдерживает искушение властью и неважно, какие она принимает формы. Ах, да! Поздравляю с помолвкой!

Дамблдор с портрета одарил меня своей спрятанной улыбкой, махнул рукой на прощанье, и ушёл куда-то в даль летнего пейзажа на фоне.

Снейп в задумчивости опустил голову, так что чёрные волосы совершенно закрыли его лицо. Он принялся с отсутствующим видом барабанить пальцами по столу, словно погрузившись в некие расчёты, а потом внезапно сказал:

— Черт бы вас всех побрал с вашими играми на тоненького.

В его словах было только глухое отчуждение и усталость. Кажется, он был несчастен.

— Прежде, чем идти на переговоры, о них нужно договориться.

— Так дайте бумагу!

Он приманил с рабочего стола пергамент и перо и, звучно бряцнув передо мной чернильницей, кивнул:

— Пишите.

Под его холодным взглядом я несколько растерялась, почувствовав себя будто на уроке, но вздохнула и принялась соображать, как следует выразиться в этом судьбоносном письме. Спустя без малого час моего пыхтения и испорченных пергаментов у меня получился следующий текст:

* * *

Уважаемые господа! Дабы разрешить образовавшиеся между нами противоречия, прежде чем они достигнут своей непримиримой формы, политическим диалогом мы предлагаем вам принять следующие условия:

Если богатство Британии прельщает вас — возьмите наши сокровища, прославленные в легендах: палочку из бузинного дерева, смертоносную и непобедимую, камень, способный воскрешать мертвых, и диадему, сила которой дороже всех богатств, потому как все знания в ней скрыты.

Завтра принесем их в стан ваш с радостию, ибо волшебная кровь нам драгоценнее всех реликвий, но свобода и самой крови нам драгоценнее. А потому, забрав сокровища наши, немедленно должны покинуть вы эти берега. Мы ждём вашего соглашения до утреннего часа.

* * *

Прочтя это, Снейп нарочито медленно подошёл к горевшему камину и бросил пергамент в огонь. В другой раз я бы непременно вспыхнула, как и моё творение, но теперь это меня не тронуло.

— Не знал, что у вас поэтический дар. Это не годится. Придётся просить помощи у Люциуса. Он смыслит в этом лучше всех.

— Только если это не затруднит мистера Малфоя и если он действительно захочет нам помочь. Но не говорите ему о Дарах!

Снейп коротко кивнул в ответ. Он не мог или не захотел притвориться, что удивлён, лишь попросил директора Финеаса пройти к портрету Септимуса Малфоя.

Через десять минут в кабинет ворвался Люциус. В его лице и дерганных движениях читалось, что он доведен до той степени отчаяния и страха, которую становится сложно скрывать, даже обладая железным самообладанием.

«Должно быть, не получив поддержки Снейпа, он так и не смог принять окончательное решение. Не доверяет, а потому трусит и злится».

— Северус, мы не можем приступить к переговорам без санкции Темного Лорда! — начал он с порога, в его голос прорвались истерические нотки. Но, увидев лишнего свидетеля, Малфой резко сбавил тон до нейтрального. — Я считаю это совершенно невозможным.

— Темный Лорд теперь очень занят. Но я передала ему новости о наших намерениях, и Он признал, что они не лишены смысла, и поручил мистеру Снейпу возглавить их, — соврала я. — Нам нужен ваш дипломатический совет.

Люциус сперва явно не поверил моим словам и бросил на Снейпа вопросительный взгляд. Но тот снова промолчал. Расценив это как подтверждение, Малфой откинул с лица прядку светлых волос и, несколько воодушевившись, произнёс:

— Что ж, это правда, в опасной ситуации любое волевое решение лучше, чем отсутствие решения. Я, разумеется, готов помочь по мере моих сил.

Он сел на свободное место за столом и внимательно выслушал сухой доклад Снейпа, несколько раз переспрашивал о том, что мы собираемся выдвинуть в качестве предложения, но, смирившись с недоступностью этой информации, откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул.