Надежда Пигмалиона

Мне показалось, что мы оба напряглись, как студенты, неудачно сварившие одно зелье на двоих, которым сам Снейп обычно делил баллы пополам.

— Во-первых, нужно быть готовым к длинным речам и жесткой риторике — это обычное дело на первом акте в театре переговоров. Не следует воспринимать их слишком серьезно и, соответственно, идти на ненужные уступки. Это поощрит их к более жесткому поведению. Однако, не сомневаюсь, они будут действовать тем же путём. А потому нужно быть готовым к тому, что, скорее всего, они захотят поднять ставки. У вас есть что предложить им в том случае, если переговоры зайдут на этом в тупик?

— Ну, тогда мы что-нибудь придумаем, — промямлила я.

Снейп бросил на меня короткий взгляд. А я подумала, что знаю, как можно поднять ставки, но стоит ли договариваться о таком заранее?

— Во-вторых, неудачные действия вполне могли уменьшить гарнизон в два раза. Что в принципе и случилось, — с неудовольствием вставил Люциус. — А это дает совсем другой баланс сил, ведь известно, что осажденные после таких потерь обороняться толком не могут и можно прессовать их на переговорах, как душе угодно. Но они не знают, сколько у нас сил, а значит, захотят проводить встречу на нашей территории…

— Это исключено, — отрезал Снейп. — Я не пущу их в Хогвартс даже безоружными.

Малфой медленно кивнул.

— А потому следует сразу оговорить в письме возможность проведения встречи на нейтральной территории.

— В-третьих, что-то здесь не срастается… Не вытанцовывается…

Малфой нахмурился и что-то нервно выстукивал по набалдашнику своей трости. Снейп уставился в окно, словно его это все не касалось.

— Так чего же мы ждём? — не выдержала я затянувшегося молчания.

Они оба посмотрели на меня, но Малфой при этом почему-то встал с кресла и направился к выходу.

— В общем, решай, Северус, — сказал он напоследок и прикрыл за собой дверь.

— Почему он ушёл?

— Ответственность — как беременность, мисс Руфи. Либо есть, либо нет. Никто в здравом уме не согласится быть ответственным наполовину или хотя бы на треть. Особенно в таком деле. Но раз уж вы взяли на себя труд распорядиться и назначить ответственным именно меня…

Снейп не договорил. Он взял перо, которым я писала, и быстро нацарапал что-то на пергаменте. Записку в пару строк.

— Остаётся надеяться, что они пропустят в лагерь хотя бы сову, — продолжил он, складывая и запечатывая зелёным сургучом пергамент.

— Пусть лучше Беким. Он умнее совы.

Через четверть часа я с тяжёлым сердцем захлопнула окно и долго и тревожно глядела на растворявшийся в небесной дымке силуэт моей верной птицы.

— Нам нужно решить, кто ещё пойдёт с нами, если они согласятся.

— Нам? — рассеянно переспросил Снейп. — Не помню, чтобы приглашал вас.

Он тем временем что-то искал в книгах у себя на столе, вглядываясь в потускневшие рукописные строчки, и чуть не водил по ним носом, как собака, берущая след.

— Это вы хорошо придумали… — насмешливо сказала я, еле сдерживая возмущение.

Он оторвался наконец от книги и поднял чёрный взгляд на меня.

— Не хочу вас разочаровать, вы же сами назначили меня. Но при этом вы являетесь студентом Хогвартса и не можете участвовать…

— Абсурд!

— Может, для этих господ и впрямь нет ничего важнее превосходства и старых цацек… Но если они решат, что им проще забрать их с хладных трупов? Темный Лорд ничего не поручал ни вам, ни мне… Им не нужны дети в этом замке. Но вы? Хоронить себя заживо — во имя чего?

— Вы что, не понимаете?! — яростно воскликнула я.

Снейп осекся.

— Вы его любите? — ошеломленно, беззвучно. Только бледные губы шевелятся на застывшем лице.

Настал мой черёд смешаться.

— Я жду только вашего сострадания. Вам надо провести переговоры — вот и говорите. А «цацки» эти мои. И предлагать их буду я, — сказала под ноги, понимая, как по-детски это могло выглядеть. Плевать.

— Давайте их сюда, — помолчав ответил он.

— Зачем? Что вы собираетесь делать? — подозрительно спросила я.

— Сделка, — тихо сказал Снейп, — должна предполагать добровольную передачу артефактов. В противном случае, это не должно пройти для них бесследно.

— То есть… Проклясть их?

— Именно.

Я нехотя выложила все свое неказистое богатство на его стол. Потом Снейп долго мудровал над ними. Шептал на незнакомом языке. Я поняла лишь, что это должно было стать чем-то вроде контракта, подобно тому, как кубок на Турнире являлся гарантом заключённого пари.

Стемнело. Взошедшая луна, ударяя в стекла, кидала на подоконник три полосы бледного света. В воздухе было свежо. В форточку, весело гудя, несколько раз к ряду шибко врезался с разлета ночной жук, заставляя меня подскакивать с места.

— Может, оттого их владельцы долго не живут, что все веками их проклинали, боясь потерять? — спросила я, не надеясь на ответ, ведь Снейп все еще возился над ними с палочкой.

— Говорите, что хотите, но нас там будет поровну. И я тоже пойду. Вы меня не удержите. Кабы мне надо было вас подставить, глумила бы я себе всем этим голову?..

Но договорить мне не дал знакомый скрежет когтистых лап по стеклу. Я ахнула и бросилась отворять. Всклокоченный вихрь темно-зеленых перьев ворвался в круглый кабинет. Беким окинул нас укоризненным взором и протянул лапу с запиской.

Я развернула крохотную трубочку и прочла трижды, прежде чем поняла и отдала её Снейпу.

«Шесть. На мосту.»

— То, что я и предлагал. Значит, встреча состоится.

— Нам нужен кто-то ещё. Надо как-то осторожно спросить, раз мы не хотим…

— Задание, мисс Руфи, — резко перебил меня Снейп, — подумать над тем, почему рот один, а уха два. А теперь я бы попросил вас…

Со всем возможным достоинством мне пришлось забрать со стола проклятые реликвии и удалиться. Он больше не протестовал.

Лорд крепко спал, когда я вернулась. Широкое кресло приняло меня в свои объятья. И, глядя на сумрачный профиль в неверном свете луны, я видела, как заколосилась и зазвенела вокруг меня стена высокой зелёной травы. В неподвижном воздухе сгущался невыносимый зной и удушающий запах майских мушек. От стрекота цикад закладывало уши. И огромная крылатая тень птицы гамаюн носилась в небе надо мной, закрывая свет. Она все снижалась и снижалась. Так, что я видела её чёрные и зелёные перья и человечье лицо с огромными блестящими глазами. Меня обдавало горячим ветром с её крыльев. «Беким?» — хотела позвать я. Но травы качались на гибких стеблях над моей головой и наполняли своим удушливым запахом неподвижный воздух, и нечем было дышать, и негде повернуться. От страшной, жгучей боли в спине я болезненно застонала и проснулась.

Светало. Лес вдали был пронизан тёплыми лучами восходящего солнца.

Я поняла, что больше не смогу уснуть, поэтому тихо покинула спальню Лорда, порадовавшись, что мне не придётся ему врать, умылась и встала у ворот, кутаясь в мантию, зевая и дожидаясь своих спутников. Далекие и сладкие, томительные воспоминания так не к месту ломились в мой разум, навеянные этим нежным и холодным майским утром, пронизанным острым запахом сырой земли и юной зелени. И у меня никак не получалось отогнать их и хорошо подумать о встрече с врагом.

Взбудоражив сонную тишину замка, за спиной громыхнула тяжёлая дверь с железными заклёпками. По лестнице медленно спускались Снейп и Долохов. Первый что-то говорил, но очень неразборчиво и тихо. Левый глаз Антонина закрывала темная повязка, он был давно небрит и больше походил на бывалого пирата, чем на волшебника.

— К тому же, ты же знаешь, что я не здоров, лучше бы… — донеслись до меня его слова.

— А ты лечиться сюда приехал? — отрезал Снейп.

— Шельма ты, — гаркнул он Снейпу, когда они приблизились. Долохов явно не пребывал в восторге от нашего мероприятия и вообще всегда был противником переговоров. Но Снейп зачем-то выбрал его.

Он наконец оделся, накинул на плечи плащ и нацепил на лицо свою белую маску, и все мы в тишине втроём вышли через центральные ворота к мосту, ведущему из крепости в сторону Запретного леса.

Укрытые серыми накидками, они, подобно пилигримам, с отсутствующим видом бродили у балюстрады, временами поглядывая то на одну сторону, то на другую, то на туманные шпили замка. Крупные розы серебрились на их спинах.

Один, завидев нас, беззвучно кивнул остальным и заслонился полой плаща от внезапно налетевшего и умчавшегося порыва пыльного ветра.

Щуря глаза и сплёвывая под ноги хрустящую на зубах слюну, я шла следом за Снейпом. Серебристый пар вылетал у меня изо рта и растворялся в мутной утренней дымке. Под ногами поскрипывали мелкие камушки, слышался издали плеск воды в Чёрном озере. Долохов, бредущий слева от меня, пнул их, и те дробью рассыпались, соскочили в обрыв и исчезли в тёмной пустоте.

— Их четверо. А я говорил, что нужно будить Макнейра, — проворчал он из-под маски.

Мы остановились футах в десяти. Я вглядывалась в их лица под капюшонами, узнавая знакомые черты. Старик с пышными белыми усами стоял чуть впереди, за ним двое — молодой с лицом в обрамлении светлых, гладко зачёсанных назад волос, и лоснящийся краснолицый толстяк. Последним стоял тот странный, с живыми глазами и в вычурном зелёном камзоле, видневшемся за распахнутыми полами.

— Привет честной компании! — улыбаясь, сказал старик. Он был высокого роста и держался прямо, внимательно оглядывая моих спутников и меня. Капюшон мягкого серого плаща скрывал его лоб, в карих глазах — ни смешинки.

— Милости прошу к нашему шалашу, — ответил Снейп в своей манере.

— Признаться, мы были несколько удивлены. Чем обязаны столь неожиданному приглашению?

— По причине ранее произошедших обстоятельств, а также в виду очевидных будущих, полагаю, что у обеих наших сторон есть резон начать здравый диалог, который мог бы привести к политическому соглашению.

— Осмелюсь спросить: это все, кто способен на здравый диалог? — вставил гнусаво толстяк. — Почему мы, придя сюда, не видим главного? Где же, так сказать, гвоздь программы? Уж простите, милейший, но нам нет никакого резона договариваться о чем-то со школьным учителем, его студенткой и беглым каторжником, — в конце толстяк причмокнул влажными губами.

— Как вы кстати заметили, ваши войска взяли в окружение школу, профессором и директором которой являюсь я. А потому только я вправе говорить здесь от лица всех её обитателей, — бесстрастно парировал Снейп.

— Значит, именно вы укрываете международного преступника!

Белоусый старик примирительно поднял руку и положил её на грудь в сердечном уверении.

— Мы здесь лишь для того, чтобы обезопасить Британию от опасного преступника, а лично вам мы, право слово, не желаем ни малейшего зла… Никто из нас не хочет вашей крови или, тем паче, крови ваших студентов.

— Вы решили это до или после того, как попытались убить законного Правителя Британии и больше сотни наших людей?

— Убить?! — воскликнул старик в притворном ужасе. — Полноте! Не убить, а только лишь задержать — уверяю вас, ни одного смертельно опасного проклятья не произнесли в сражении мои братья ни тогда, ни после. Разве ваша очаровательная спутница, — он ответил мне лёгкий поклон, — не сказала о том, что мы спасли её?