Переплетение 1979

Конец октября выдался в тот год мокрым, холодным и неприятным, листья облетели и засохли много раньше срока, будто уже началась зима. Джеймс уже два часа стоял на промозглой улице в ожидании, наблюдая за этим небольшим серым домом пока глаза не начинали слезиться, кутаясь в плащ. Когда уже он появится?

Марлин повезло больше — ей выпало ждать внутри. Они сочли, что именно ей будет лучше объяснить ему ситуацию и предложить сделку, ведь у нее был такой удивительно располагающий и заботливый голос. Голос, которому хотелось верить.

Джеймс поежился, несколько раз моргнул, снова вглядываясь в закрытую дверь. Он даже немного волновался, ему не хотелось, чтобы труд долгих приготовлений был потрачен напрасно. Только бы он появился быстрее. Они очень обрадовались, когда оказалось, что его мать была не в ладах с законом, и им оставалось только составить дело максимально чисто, чтобы он не думал, что какому-нибудь дорогому крючкотвору удастся ее вытащить. Ему собирались предложить сделку: в обмен на его свидетельства против пожирателей смерти с нее должны были снять все обвинения.

Тут Джеймс стряхнул сонливость и быстро оглядел улицу. Сейчас? Чутье еще никогда его не подводило. Хлопок, раскатившийся эхом между стен домов, словно вторил его мыслям. Джеймс увидел спину Снейпа, шагающего к дому. В руках тот держал так не подходящую ко всему его облику небольшую праздничную тыкву — до Хэллоуина оставался всего день. Почему-то это Джеймс хорошо запомнил.

Очень хотелось верить, что обаяние Марлин сработает и на этот раз. Когда нужно было предложить сделку, всегда посылали Марлин.

* * *

— Значит нет? Он правда отказался?

— Пожирателей он ценит гораздо больше, чем мать, — заметила Марлин. Она была раздосадована, почти зла. Столько работы — и никакого толка. Они топтались на месте, пока пожиратели продолжали убивать.

— Видел «Пророк» сегодня? Они уничтожили еще двоих. И эти журналисты, они действительно описывали все это, разжевывали, с подробностями… Не знаю, зачем они делают это… И я пока читала, мне казалось, что я слышала, как они кричат. А мы опять не смогли помочь им. Снейп просто рассмеялся мне в лицо. Вот и все.

— Пойдешь на суд? — спросил Джеймс. — Его мать судят сегодня.

— Лучше бы это его судили, — огрызнулась Марлин. — Наверное, ему вообще на нее наплевать.

— Наверное, — пожал плечами Джеймс. Ему было жаль, что теперь Эйлин Принц ожидает приговор и, вероятно, несколько лет тюремного заключения. По его мнению, она и половины этого не заслуживала, но прокурор, конечно, будет стараться. Они и вправду сделали отличный файл — проиграть с таким было бы настоящим позором.

Джеймс, конечно, пришел на суд. Не мог не прийти. Было тихо. Принц, смертельно бледная, сидела рядом с адвокатом, Снейп держал ее за руку, смотря пустым взглядом куда-то вдаль. Интересно, рассказал ли он матери про свой разговор с мракоборцами и про то, как пожертвовал ею ради Темного Лорда?

Когда читали приговор, на глазах Принц были видны слезы, а Снейп с почти странной отстраненностью гладил ее по плечу. Было видно, как дрожали его пальцы, хотя лицо оставалось бесстрастным, словно закостеневшим. Самообладание изменило ему только когда пришло время прощаться, его лицо искривилось, словно в последней агонии.

От всей сцены Джеймса тошнило. Ему было противно и от себя, и от Снейпа, который казался ему лицемером.

— Апелляция? Зачем? Успокойся уже. Дело закрыто, — Аластор Грюм, глава Управления мракоборцев, покачал головой. Джеймс, как дурак, все еще стоял в кабинете, не находя больше аргументов, но все-таки не решаясь уйти — ведь это поставило бы окончательную точку.

— Джеймс, я понимаю, неприятно. Но ты что, соцработник? Вот и не занимайся не своим делом. Твое дело — ловить преступников и отправлять их за решетку.

— Вы прекрасно знаете, что дело Принц попросту затерялось бы в архивах, если бы…

— Вот и очень плохо, что затерялось бы. Это как раз одна из проблем системы. Ничего не должно теряться. Лучше бы ты переживал о провале с этим Снейпом. Все.

В тот вечер Джеймс чувствовал себя усталым и подавленным. Настолько, что даже рассказал о случившемся Лили, хотя часто говорил себе, что не будет нести с собой в их общее время неприятные вещи, которые происходили на работе. Он рассказал, конечно, не все — он же и не собирался вообще ничего говорить — только то, что смог, несформированные и половинчатые фразы, которые звучали у него в голове. И, видимо, он все сказал неправильно.

— Снейп так и не помог ей, представляешь, — с досадой говорил он. — Сидел там, смотрел, как ее забирали дементоры. А сам не помог ей.

Лили молчала, в глазах у нее были печаль и ужас. Ей было очень жаль Принц. Джеймс видел, что она с ним не соглашалась. Он чувствовал ее молчаливое осуждение.

— Что думаешь? — не выдержал он.

— Давай не будем об этом, ладно? — она натянуто улыбнулась.

— А ты думаешь, что он все правильно сделал?

— Нет, конечно… Он — пожиратель смерти.

Джеймс продолжал вопросительно смотреть на нее, так что она продолжила:

— Но его мать приговорили к заключению. Это так ужасно. Она же больная старая женщина. Я не понимаю, как ты… ладно, — она осеклась, снова натянуто улыбнулась и хотела уже подняться и уходить, но Джеймс удержал ее за руку.

— Как я?

— Это же ужасно, что ей пришлось отправиться туда. Неужели тебе все равно? Ты же мог попросту не давать делу ход, разве нет?

Джеймс раздраженно фыркнул. Его очень задевало, что она не хотела быть на его стороне, что осуждала его, что думала, будто он не сделал все возможное.

— Для тебя это что, игрушки? Ты понимаешь, что так никто никогда не согласится ни на какие сделки? Ты понимаешь, что меня бы уволили за такие вещи, что это коррупция в чистом виде? Ты понимаешь, что закон должен быть для всех одинаковым, и тех, кто его нарушает, должны судить? Это все просто так, не имеет значения?

— Она может умереть там, Джеймс, — с волнением сказала Лили. — Неужели ничего нельзя…

— Значит это я должен сидеть, беспокоиться о матери Снейпа, когда он сам мог спасти ее и ничего не сделал?

— Это вы собрали дело. Ты же сам сказал, что оно потерялось бы, — произнесла Лили. — Не понимаю, почему ты так спокойно говоришь об этом.

— И очень плохо, что потерялось бы, — со злостью сказал Джеймс.

— Вы же использовали ее, чтобы давить на Северуса, — уже очень тихо сказала Лили.

— Северуса? — Джеймс осклабился.

— Вы угрожали его матери, чтобы вынудить его давать показания, — также тихо продолжала Лили. Она была потрясена до глубины души, казалось, ей не до конца верилось в реальность происходящего. — Неужели ты думаешь, что это правильно?

Джеймс уже был так зол, что ему было почти все равно, что говорить. Она не верила ему.

— А ты знаешь, что пожиратели смерти убили недавно еще двоих? Знаешь, что происходит? И что — мы, по-твоему, должны сидеть и ждать, пока у кого-нибудь из этих мразей проснется совесть и они придут с повинной? Так значит?

— Нет, но…

— Нам нужны доказательства, чтобы построить дело. Нужны свидетели. Потому что будет суд. Все, кого мы пытались послать к ним, были убиты. Нам остается только вербовать информаторов. Ты думаешь, кто-то согласится по доброй воле заниматься этим?

— Но она же была ни в чем не виновата. И теперь она может умереть, а вы даже не узнали того, чего хотели…

— Да. Они просто убивают, пока мы бегаем за ними с прокурором и адвокатом, — зло сказал Джеймс. — И кто знает, сколько еще людей…

— Но Джеймс…

— Мы ловим одного, пытаемся заставить его рассказать про другого. Все ради того, чтобы они могли быть осуждены по закону. Как хорошо, не так ли? Система сомневается в их виновности. Они для нее невиновны, пока не осуждены. Круто, да? А они вчера убили еще двоих.

— Джеймс, пожалуйста… — пробормотала Лили, смотря на него во все глаза.

— Мы тут пытаемся их склонить к сделкам. Но да, знаешь, было бы гораздо проще, если бы нам было разрешено применять убивающее заклятие.

— Ты же так не думаешь, Джеймс?

Тот зло усмехнулся. Сердце в груди у него колотилось.

— Почему мать Снейпа должна страдать? — спросила Лили.

— А это вопрос к Снейпу, — ответил Джеймс. — Или как ты говоришь? К Северусу.

— Что?

— Ты же так беспокоишься, потому что речь идет о нем.

— Серьезно? Об этом ты хочешь говорить, когда невинная женщина?..

— Невинная? Суд нашел ее виновной. И да, я буду говорить об этом. Ведь ты именно об этом думаешь!

— Ни о чем я не думаю.

— «Северус» — как это мило. Думаешь, твой Северус не участвует в том, о чем ты пишешь в «Пророке»?

— У тебя есть что сказать?

— О, я могу многое тебе сказать. Ты всегда его извиняла и продолжаешь извинять теперь. А он, между прочим, участвует в массовых убийствах.

— Я никого не…

— У тебя великолепные двойные стандарты. Я делаю свою работу, а Снейп убивает людей. И, конечно, осуждать надо меня. Прекрасно.

— Ты себя слышишь? — уже почти кричала Лили. — Ты вообще помнишь, что ты только что говорил? Ты предлагал убивать подозреваемых. И я должна видеть разницу?

— Значит никакой? — Джеймс, кажется, никогда не был таким злым. Он вскочил и принялся ходить по комнате. В его душе бурлила ярость. Лили знала все его больные места лучше всех остальных. — Ага. М-м. Только он — убийца, продавший мать ради Волан-де-Морта.

Он пнул комод с такой силой, что едва не проломил боковую стенку.

— Успокойся, Джеймс! — воскликнула Лили. — Что ты делаешь?!

— Ты до сих пор живешь в своем уютном мире маглов! Это все сказки для тебя, Северуса просто не поняли. Это отвратительно. Давай, оправдывай убийцу дальше. В мире магии смерть не по-настоящему.

— Я не оправдываю…

— Проповедница. Смотреть тошно, — буркнул Джеймс.

— Ты бредишь.

— Никому не нужны твои нравоучения. Причем поучаешь только тех, кто слишком тебя ценит, чтобы велеть тебе заткнуться.

— А что ты хочешь, что бы я сказала?! Ты отдал невинного человека дементорам! — Лили уже кричала.

— Ой, да перестань уже с этим. Одно и то же.

На мгновение Лили показалось, что она вообще не в силах ничего сказать от ярости.

— Ага! Конечно! Отличаешься! Ха! — она усмехнулась. — По крайней мене, не успели пожениться.

— Да, это уж точно. Чудом пронесло.

— Раз такое счастье, то, может, уберешься из моей квартиры?

— Ну и пошла ты.

— Дверь там, — Лили криво улыбалась, было видно, что ее почти трясет от бешенства. — Что бы я тебя больше не видела!

Джеймс шел по улице, все еще кипя от злости. Ему казалось, что его снова поташнивало, и ему хотелось хотя бы как-то успокоиться. Конечно, он отправился к Сириусу.

— Она просто ненормальная. Совсем ничего не понимает.

Он пил огненный виски прямо из бутылки, и почему-то с каждым новым глотком и каждым новым повторением одного и того же, ему становилось все тяжелее, как будто печаль и стыд камнем наваливались на него.

— Все кончено, — сказал он, уставившись остекленевшим взглядом в пространство, когда бутылка подошла к концу. — Между нами действительно все кончено. Я наговорил ей много всякого. Ужасные вещи. Идиот.