Королевство на краю моря

Глава 1

Ноль

Мы рождаемся. На свет с криками появляется новая неутомимая жизнь. Позднее мы становимся старше и понимаем, что кроется за днем рождения, стараемся вообразить себя этим барахтающимся ребенком, с протертой начисто красноватой кожей, яркой и невредимой. Но это все равно немыслимо. Все равно — чудо.

Когда бумажный самолетик врезался в щеку, Драко подскочил и с хмурым видом выхватил тот из воздуха. Проработав семь месяцев, он все еще не привык к по-детски глупому способу посылать офисные записки. Впервые ступив на порог Министерства еще ребенком, решил, что это лишь розыгрыш, и ждал, когда же отец выскажется о полной некомпетентности Министерства.

Драко положил послание на стол, позволяя тому развернуться, и вскинул глаза в ответ на раздраженный вздох со стороны Грейнджер. Та трясла над мусоркой газетой, по которой расползались капли кофе, смазывая заголовок «Бывший Пожиратель смерти арестован за массовое убийство: кто бы мог подумать?». Взгляд последовал за движениями ее головы, и Драко ухмыльнулся, приметив в волосах самолетик — к концу дня масса кудрей едва держалась в приличном виде. Через час после начала рабочего дня они начинали пушиться, а к пяти от их тени в ужасе разбегались дети.

— Опять собрание в семь утра? — поинтересовался Ганнс, и Драко опустил глаза на записку. Марк Ганнс был фантастическим выпендрежником, чем вызывал у Драко едва сдерживаемое раздражение, но уж если они в чем и сходились, так это в адской нелюбви к ранним подъемам.

— А ведь им самим было б лучше, если б мы высыпались. Хороший сон — продуктивная работа, ведь так? — Джонс кинула записку в мусорку и промахнулась — данный факт удивлял даже меньше состояния грейнджеровских волос. Джонс напоминала Драко Лонгботтома: нетвердой походкой, отсутствием координации и стопроцентной невезучестью.

— Это наша работа.

Грейнджер, конечно. Зануда, одержимый трудоголик, зубрила из зубрил. Она смахнула с волос самолетик, метнула на Драко взгляд, сразу сощурившись в ожидании едкого ответа. Она не ошиблась — к сожалению, ошибалась она редко.

— Просто ляжем пораньше и с утра будем продуктивными.

Наверняка она и предложила устроить собрание: новый план по организации чего-нибудь, список жалоб, которые нужно рассортировать, и дюжина разных способов выманить у Министерства больше финансирования. Первые четыре месяца работы в отделе регулирования магических популяций и контроля над ними грейнджеровское пристрастие к утренним встречам его никак не волновало. Его просто на них не приглашали, да и настоящим сотрудником он тогда не был. После его короткого пребывания в тюрьме Визенгамот приговорил Драко к исправительным работам по четыре месяца четыре года подряд. Сейчас шел последний срок, впереди ждала свобода, и он не лез на рожон, работал и спорил с Грейнджер.

Работа с Грейнджер не входила в предел его мечтаний, но Драко смирился. Когда дело касалось свободы, люди учились мириться с кучей разного дерьма. В стороне отсидеться все равно не получилось. Грейнджер заполняла пространство гневом и претензиями, и, встречаясь с его собственными, оно взрывалось. Он лучше бы выгребал драконий помет, чем проходил первую часть испытательного срока. Каждый день складывался из ледяного молчания с его стороны и багрового лица Грейнджер, чья шевелюра пыталась сожрать их всех живьем.

Драко не знал, когда все прекратилось. Где-то между посаженными голосовыми связками, бурлящей от адреналина кровью и стиснутыми кулаками они достигли точки некоего взаимопонимания. Она больше не кричала, припоминая прошлое, а он больше не надрывал горло, оправдываясь. Теперь они спорили насчет разлитых чернил, пустых сахарниц и «украденных» перьев. Запальчивые пререкания все еще возникали, но касались уже Уизли, Панси и его взглядов на домашних эльфов. Чего было не отнять, так это того, что Драко обладал ростом выше и всегда смотрел поверх ее головы, а Грейнджер слишком любила задаваться, чтобы не пытаться поглядеть на него с превосходством.

Не научись он ее терпеть, не остался бы здесь, отработав положенные четыре месяца. Однако Драко остался — работа в Министерстве для бывшего Пожирателя смерти казалась лучшим вариантом в сравнении с прочими. Разве что чуть-чуть проигрывала свадьбе Нотта на маглорожденной девке. Сам Драко понимал, что к чему, но жена Нотта была в восторге, и общество приняло его гораздо быстрее, чем Малфоя, помогающего магическим созданиям. Для Драко то было шагом вперед. Послевоенный мир не щадил ни того, кто носил на предплечье бледнеющую метку черепа, ни тех, кто имел к носящему отношение.

Драко справлялся с плачущими эльфами. Справлялся с убийственными взглядами старых друзей, когда приходилось расследовать поступившие оттуда сообщения о насилии. Справлялся с мямлящей Джонс, нервным Ганнсом и присутствием в кабинете трех других людей. Но только Грейнджер заставляла терять терпение, которого и так уж было немного. Это терпение лопалось каждый раз, как речь заходила о ее собраниях.

— Кое-кто ведет такую жизнь, что ложиться спать приходится поздно ночью, — протянул Драко, вертя между пальцами перо.

— Не притворяйся, что им сочувствуешь, Малфой. Все знают, ты только о себе и думаешь.

Драко вернул ей свирепый взгляд, а Ганнс многострадально вздохнул и перебил:

— Ладно, рабочий день кончился. Увидимся утром.

— Тебе хочется оставаться по вечерам? Когда можно идти домой, но приходится сидеть час или больше, копаясь в делах отдела? Так тоже не понравится. А вообще, исследования показали…

— Было бы неплохо, если бы собрания назначались в то время, в которое положено работать, — возразил Драко, откинувшись на стуле, и открыл ящик. Изучил корешки и, забросив папку на место, небрежно задвинул секцию.

— Тогда бы пришлось отвлекаться от регулярной работы, а мы вообще-то имеем дело с живыми созданиями. Рабочие часы нужно тратить на них, а не на проблемы отдела, которые можно решить в другое время. Не понимаю, почему все жалуются. Работаем результативно, а за сверхурочные нам платят.

Глядя на чемоданчик, Драко вскинул бровь и щелкнул замком.

— А, забыла, ты отвратительно богатый и дело в репутации, да?

Задвинув стул, он кинул на нее недовольный взгляд и направился за ней к шкафу.

— При чем тут вообще репутация, Грейнджер?

— Ой, ладно, хорошего вечера! — крикнула Джонс, распахнув дверь кабинета.

— Дело в мотивации, конечно же. Ходить на собрания и тратить еще больше своего времени — вряд ли это поможет заработать вес в глазах общественности? Какая им разница, ходишь ты на совещания или нет?

— Даже если б твоя идиотская точка зрения оказалась верной, ты упускаешь один момент — укреплять репутацию можно и в отделе. И вообще, Ганнса и Джонс мотивирует зарплата, но они все равно не вступают в твой единоличный клуб «Жить работой», — Драко опустил портфель на пол, забирая из перепачканных чернилами пальцев Грейнджер свою мантию.

Бросив короткий взгляд на темные разводы на ее коже, он потер ткань, но не смог понять, осталось ли пятно. Грейнджер оделась сама, быстро застегнулась и попыталась пригладить волосы, чем вызвала у Драко усмешку. Приличная прическа у нее бы вышла только после десятка заклинаний, пары часов и с поттеровской удачей. А уже после можно было бы идти стращать окружающих.

— Не понимаю, почему люди не считают свою работу важной. Ну правда, мы же так оказываем влияние на мир и жизни людей. Почему им все равно? Почему тебе все равно? — она расстроенно покачала головой; одной рукой Драко застегнул фибулу, другой — схватил портфель.

— Да потому что это бред.

Грейнджер обиженно развернулась, и он одарил ее снисходительным взглядом:

— Если вспомнишь прошлое совещание…

— Не считается.

Драко фыркнул и потянул дверь, посверлив глазами затылок Грейнджер — та первой вышла в коридор.

— Тридцать минут моей жизни ушли в никуда — определенно считается.

— Один раз. Один. Ладно, да, Джон слишком долго болтал о перерывах на туалет…

— О своих проблемах с туалетами, куда более детально, чем…

— У некоторых бывают серьезные проблемы с… — она запнулась, взмахнула рукой, — пищеварением и… прочим.

— Ну да-а, — протянул Драко, чье сердце сжалось на секунду, прежде чем он понял, что стоящий в коридоре мужчина поднял палочку, только чтобы подвести щетки к стене. — Я видел, как ты записывала за ним целых пять минут и только потом поняла, о чем вообще речь.

— Неправда! Я слушала!

— Грейнджер, ты голову подняла, лишь когда он заговорил о кукурузе, — Драко поджал губы, увидев, что в приехавшем лифте яблоку негде упасть. Грейнджер шлепнула по кнопке, закрывая двери, примирительно улыбнулась раздраженным хмурым людям, стоящим по ту сторону. Драко сердито зыркнул в ответ.

— Вот же ты… придурок.

— Оригинальная и остроумная. Не удивительно, что тебе больше нечем заниматься, только работать.

— Жизнерадостный и приятный. Не удивительно, что тебе больше нечем заниматься, только бесить меня.

— Признай, Грейнджер, я единственное интересное событие, которое происходит с тобой за день.

— Если ты говоришь о событии, которое хочется стереть, будто его и не было.

— Ты разбиваешь мне сердце.

Грейнджер громко ахнула — Драко дернулся, оглядываясь по сторонам.

— Надо это засвидетельствовать! Быстрее, перо и камеру! Малфой догадался, что у него есть сердце!

Драко смерил ее злым взглядом и под обращенным на них вниманием окружающих отошел на шаг назад.

— Очень оригинально. Мне стыдно тебя знать.

— Мне хочется вырвать себе мозг, только бы тебя не знать.

— А на завтрашнем совещании вырвешь? Да я даже приду на час раньше.

Драко ухмыльнулся, Грейнджер глянула недружелюбно, и оба ступили в подошедший лифт.

Один

Первый год существования, наверное, один из сложнейших — просто мы его не помним. Все в мире чужое и странное. Такое необъяснимое, как собственное существование и потребности. Человек — просто открытый сосуд чувств, не осознающий своих или навязанных эмоций. Естественные порывы обострены как никогда сильнее, но начинается социализация. «Поступай так, делай то, чувствуй это» борется с первичной формой самосознания.

— Что это?

— Это называется ко-фе, Малфой. Напиток, который употребляют для…

— Грейнджер… — он уставился на заполненную до краев кружку, от которой еще поднимался пар. Поблизости отсутствовали чужие сумки и портфели, в библиотеке не было ни людей, ни спасения. — Дерьмо.

— Что?

— Ты думаешь, я останусь.

С удивленным видом она подняла голову от папок, которые по ее просьбе он принес с собой через камин.

— Да, — медленно произнесла, вздохнув в ответ на его стон. — Знаешь…

— Сегодня пятница. Вечер пятницы. Там за окном внешний мир…

— Малфой, ты…

— Прямо там, Грейнджер. Прямо за окном. Видишь? Люди. Не работают. Вечером в пятницу.

— Но ты почему-то все равно появился у камина через минуту, как я попросила эльфа с тобой связаться.

Стоило просто предоставить ей доступ к каминной сети в его крыле поместья, тогда можно было бы пихнуть ей в руки все папки и спровадить. С другой стороны, она бы в итоге шаталась по его дому или барабанила в дверь спальни ни свет ни заря.