Пожиратель огня

Однако, Асаф, Кулл даже сам не знает, насколько обоснованна его тревога. – Старик задумчиво поглаживал бороду. – Знаешь ли ты, о звезда очей моих, что человечество некогда едва уцелело в столкновении с детьми Древних Богов? Если боги Ктулхи вновь обретут власть над миром, ни одно человеческое существо не переживет их прихода!

Над миром опять воссияла Звезда-Демон, чье имя Алголь, – продолжил Фейсал. – Небесные светила выстроились в знак Черного Змея, что о многом говорит сведущему в небесной механике. Близится переломный момент истории. Сила Молодых Богов убывает, а Древних, наоборот, растет. Увы, как бывало прежде и будет еще не раз, миру людей предстоит стать местом сражения Высших Сил. И горе всем людям, если восторжествуют Создания Ктулхи!

– Но почему ты ничего не говорил мне об этом раньше! – воскликнул Великий Хелиф.

– Я надеялся, что ты успеешь подрасти и набраться опыта, прежде чем настанет нужда в подобных знаниях. Но ход светил неумолим, – развел руки Фейсал. – Даже мы, кто считает себя детьми Голгора Пожирателя Огня, будем в одночасье сметены с лика земли, если Древние Боги стараниями змеелюдей обретут хотя бы тень былой силы!

– Асаф, я ничего не понимаю в колдовстве, – перебил советника Кулл, – но твой советник дело говорит! Подумай вот о чем, Великий Хелиф: не лучше ли сейчас всем вместе обрушиться на проклятых змеелюдей, чем дожидаться исполнения каких-то ужасающих знамений?

– Ну что же, Кулл, теперь мне есть о чем поговорить с шайхом Фейсалом, – ответил атланту Великий Хелиф. – Мне нужно время подумать…

– Только не очень долго, Великий Хелиф, – ответил правителю Муджарии Кулл.

* * *

Через день Асаф публично объявил о присоединении Муджарии к Великому Походу. К этому времени «дети пустыни» уже узнали от людей Кулла о том, что происходит во внешнем мире. Поэтому решение своего правителя воинственные муджарийцы приняли с энтузиазмом.

Пока Ту, Ка-Ну и Фейсал бер Карим обсуждали детали договора между Валузией и Муджарийским Хелифатом, владыки двух держав наслаждались столь редкой для них возможностью отдохнуть. Пиры, скачки, охота и демонстрации воинского умения следовали один за другим.

У Кулла и Асафа нашлось немало общего: уважение к силе и ловкости, стремление быть первыми, врожденное чувство справедливости. И если первое время мужчины старались доказать друг другу свое превосходство, то теперь оба сдружились и получали искреннее удовольствие от общения.

– Асаф, – обратился как-то Кулл к новому другу, – я слышал от своих советников о вашем удивительном обычае раз в луну выслушивать жалобы подданных.

– Совершенно верно, – согласился хелиф. – Это один из наших древнейших обычаев. Легенды утверждают, что завел его сам Голгор Неустрашимый, когда он еще жил среди людей.

– Если это не нарушит каких-либо муджарийских обычаев, я хотел бы посмотреть, как это происходит, – сказал Кулл. – Кто знает, может быть, я решу проделать дома то же самое?

– Да сколько угодно! – рассмеялся Асаф, – На твое счастью, как раз послезавтра открываются двери Зала Справедливости.

Больше всего Кулла поразило, что вопреки его ожиданиям просителей оказалось не очень много. Атлант в очередной раз подивился разумному устройству муджарийского хелифата. Великий Хелиф продемонстрировал недюжинный ум и знание законов.

– Неужели же никто не оспаривает твои решения и не ропщет? – высказал Кулл свои сомнения Асафу.

– А почему они должны роптать? – подивился вопросу атланта хелиф. – Я же сужу их по справедливости.

Дело уже шло к полуночи, когда в Зал Справедливости вошел последний проситель. Это был какой-то крестьянин, одетый в пропыленное рванье. Опустившись на колени, не выпуская из рук грязный холщовый мешок, муджариец заговорил.

– О, величайший владыка владык, Великий Хелиф Асаф бер Барахия, отдай мне твой слух и взор, – почтительно произнес крестьянин традиционную фразу.

– Мой слух и взор в твоем распоряжении, почтенный, – столь же традиционно ответил хелиф. – Как твое имя и что привело тебя к дверям Зала Справедливости?

– Зовут меня Мехмет бер Ишим, а вынудила меня приехать в Турхунгабад крайняя нужда, владыка, – прижал руки к сердцу селянин. – Родом я из селения Мизр, что расположено в сотне лиг к восходу от славного Турхунгабада. Селение наше маленькое, лежит оно на краю великой пустыни, и главным промыслом его немногочисленных обитателей служит разведение тулимы…

– Какой еще тулимы? – не понял Асаф. – Переходи к своему делу, почтенный Мехмет.

– …чьи плоды используются для составления колдовских и лекарственных зелий, Великий Хелиф, – продолжал селянин как заведенный. – Она плодоносит два раза в год, и одного урожая хватает на то, чтобы кое-как дотянуть до следующего…

– Я не разбираюсь в выращивании растений, почтеннейший, может быть, тебе лучше обратиться к моему садовнику? – начал терять терпение Асаф.

– Не гневайся на ничтожнейшего из ничтожнейших своих подданных, владыка, – заголосил крестьянин. – Дело в том, что прошла уже целая луна, как пустыня зашевелилась и локоть за локтем пожирает плодородные земли…

– И что ты хочешь от меня, чтобы я велел ей остановиться? – удивился Асаф.

– Вода же в колодцах превращается в зловонную жижу, – добавил крестьянин, как будто это все разом объясняло. Кулл даже решил, что Мехмет малость придурковатый.

– Еще стали исчезать люди. – Казалось, жалобам Мехмета не будет конца.

– Может быть, твои односельчане просто уезжают из Мизра? – предположил хелиф.

– Никак не может быть, владыка владык! Они исчезают по ночам, а все их вещи остаются нетронутыми. А отряд доблестных стражей, что стоял в Мизре, пять дней назад отправился на их поиски, и больше этих смелых воинов никто не видел! – возразил крестьянин.

– С этого и надо было начинать, пустая голова! – рассердился Асаф.

Хелиф повернулся к сидевшему чуть поодаль советнику:

– Фейсал, я был уверен, что мы покончили с разбойниками!

– Так и есть, государь, – поклонился шайх, – Твои воины раз за разом прочесывают пустыню в поисках уцелевших аддитов, но уже много лет восточные пески наслаждаются покоем.

– Никакие это не аддиты, безупречный владыка, – опять завел Мехмет. – Страшный демон объявился в наших краях, и он не успокоится, пока не пожрет все наше селение!

– При чем тут демоны?! – наконец не выдержал Кулл. – Если здесь кто-нибудь и виноват, то проклятые изменники, которым посчастливилось улизнуть после моего возвращения в Хрустальный Город! Ни в одной из Семи Великих Держав или в Малых Княжествах они не могли бы укрыться от моего гнева, вот и бежали сюда, в далекую Муджарию. Клянусь Валкой, сама судьба привела меня сюда в нужный момент. – Я лично разберусь с твоими демонами, – рявкнул Кулл Мехмету. – Старик, с утра мы отправляемся в Мизр.

– Да и мне надоел Турхунгабад, – решил Асаф. – Кулл, поехали вместе!

– Да воздаст Голгор тебе, владыка владык, благом! – простерся ниц крестьянин.

На миг Куллу показалось, что при этом Мехмет из Мизра довольно улыбнулся.

Но атлант решил, что старик просто обрадовался тому, что Великий Хелиф пообещал селянам свою помощь.

На следующее утро Кулл, Асаф и присоединившийся к ним Брул, воспользовавшийся возможностью улизнуть от своих красавиц, выехали в Мизр. Их сопровождал отряд из двух дюжин сабель, в который отобрали по дюжине особо опытных валузийских и муджарийских ратников.

Двумя днями позже перед ними на фоне пышной зелени пальм, показались серые глиняные строения Мизра. К удивлению Кулла никто не вышел навстречу их отряду. Не было видно даже детей, которые обычно во всех землях веселой оравой первыми спешат приветствовать путников.

«Может быть, муджарийцы считают неприличным публичное проявление любопытства?» – подумал атлант, который еще до сих пор толком не разобрался во всех странных и порой удивительных обычаях «детей пустыни».

– Мехмет, у вас принято выходить на поля всей деревней? – поинтересовался тоже удивленный Асаф.

– О многомудрый владыка владык, никак нет! – опять запричитал Мехмет. – Не стряслась ли беда какая!

Кулл с трудом подавил раздражение. По совершенно неясным для него самого причинам этот замызганный крестьянин вызывал у него сильнейшую неприязнь. И хотя атлант не мог объяснить подобные чувства разумом, он привык полагаться на свою интуицию.

Соблюдая осторожность, всадники въехали в деревню. Мизр являл собой жалкое зрелище. Глиняные стены потрескались, центральная площадь заросла пустынной колючкой, дороги между домами занесло песком, а зелень огородов была выжжена жестоким солнцем.

– Такое впечатление, что люди отсюда ушли уже много дней назад, – заметил Кулл. – Слышишь, Мехмет, когда ты говоришь, уехал отсюда?

Старик, сидя за спиной одного из воинов, шевеля губами, начал загибать пальцы:

– Стало быть, два дня мы ехали сюда, день я ожидал у дверей Зала Справедливости, да пять дней у меня занял путь до Турхунгабада… Без четырех пальцев дюжина дней получается, господин, – наконец сказал он.

Между тем негромко переговаривающиеся всадники въехали на широкую улицу, что вела от центральной площади к пальмовой роще. Совершенно внезапно все умолкли. Над деревней повисла страшная гнетущая тишина, нарушаемая лишь скорбным завыванием ветра да зловещим шорохом песка.

Прямо посередине улицы кругом была вкопана дюжина свежесрубленных столбов. В первый момент Кулл решил, что кому-то в голову пришла дурацкая идея привязать к деревяшкам кульки из пакли. Но в следующее мгновение, к своему ужасу, атлант понял, что это были не тряпки, а донельзя изуродованные обезглавленные тела людей. Из-под изорванного в клочья тряпья проглядывали лишенные плоти кости. Судя по неестественным позам мертвых тел, смерть для несчастных крестьян явилась долгожданным освобождением от мук.

В центре страшного круга возвышалась плоская, черная, каменная глыба, на которой аккуратно была выложена пирамида из мужских, женских и детских голов. Мутные бельма глаз равнодушно таращились в белесое небо. Сам же омерзительный камень со всех сторон был изрисован какими-то дьявольскими колдовскими рунами. Странным образом начертанные знаки напомнили Куллу могильных червей.

– Проклятие, – пробормотал атлант. – Что, во имя Валки, здесь произошло?

– Боюсь, Кулл, нам теперь этого никогда не узнать, – покачал головой Асаф.

Юноша повернулся к Мехмету:

– Старик, чего же вы ждали! Ах, если бы ты приехал несколькими днями раньше…

Властитель Муджарии выпрямился в седле, погрозив небу стальным клинком:

– Клянусь огненной кровью Голгора, кто бы это ни сделал, человек или демон, он за все ответит сполна! – Глаза молодого хелифа сверкали черным огнем. – И в тот миг, когда я настигну это чудовище, тварь пожалеет, что покинула пределы преисподней!

– Осмотреть все вокруг! – велел хелиф воинам.

И вдруг, едва всадники поравнялись с глиняными хижинами, из окон и дверей полуразрушенных хибар с дикими криками повалили какие-то странные создания. Едва ли не шесть дюжин омерзительного вида тварей, размахивая кривыми клинками и раздвоенными пиками, обрушились на отряд Кулла и Асафа.