Вместе по собственному желанию

— Этот нож символизирует для тебя хорошее или плохое?

— Этот ножик — просто память, давний подарок, превратившийся в какой-то момент в алтарный камень моего поклонения той, кого я, в общем-то, и не знал по-настоящему. А теперь это просто напоминание о прошлых ошибках и ушедших людях.

Северус отвернулся и посмотрел в окно. За соседним домом садилось солнце, и небо окрасилось розовым и оранжевым. Он никогда не любил закаты, но ещё больше он не любил взгляды, полные жалости и участия. Во всём, что случилось в его жизни, был виноват только он — с годами эта истина наконец обрела вес и дала опору под ногами в тот момент, когда ничего другое уже не могло помочь. Не желая быть объектом для применения жалости, чем нередко славилась его невеста, он уже хотел было свернуть разговор и уйти, так как не думал, что услышит в следующее мгновение именно это:

— Ты всё ещё любишь её? — вопрос Гермионы прозвучал жёстко, хлёстко и — внезапно — ревниво, и ему пришлось вновь посмотреть на неё — нахохлившись, поджав колени к груди, она выглядела скорее напуганной пичужкой, чем грозной валькирией.

Он не смог сдержать улыбки, которую она отнесла, конечно же, не на свой счёт и тут же поникла ещё больше. Северус не привык говорить о своих чувствах, но ему хотелось прояснить этот вопрос раз и навсегда, потому что, чем больше дней они проводили вместе, тем менее смешной и надуманной выглядела для него эта идея с браком. Нет, он не влюбился, как мальчишка, но его тянуло к ней. Гермиона была красива, умна, задорна и искренна, в ней, несмотря на все беды, было много жизни, которой она хотела с ним поделиться. Но главное, было в молодой женщине рядом с ним что-то такое, отчего он чувствовал желание хотя бы постараться стать лучше. И если не это могло стать основой для нового и крепкого в его жизни, тогда он совершенно точно ничего не понимал в отношениях между людьми.

— Нет, уже нет. И, если уж говорить честно, не знаю, была ли это действительно любовь.

— Но Гарри рассказывал… — она неуверенно чуть сдвинулась в его сторону.

— Ах, оставь, Гермиона, Поттер дальше своего носа плохо видит, не только в чужих головах, — Северус поморщился при мысли о своём бывшем ученике и теперешнем… сопернике? — Мы были друзьями, потом, взрослея, стали отдаляться друг от друга, у нас было слишком мало точек соприкосновения. Да, я был влюблён в неё, не буду лгать. Лили была красива и умна, талантлива и дружелюбна. В неё были влюблены многие. Но она не любила меня, и моя несдержанность разрушила последнее, что нас связывало. Я ревновал, страдал, представлял, как она выбирает меня… Не уверен, что это была любовь. Теперь я понимаю, что допустил много ошибок, что будь со мной рядом опытный человек, которому было бы не всё равно, я бы не зациклился на этом и, возможно, всё было бы совсем иначе. Но история не терпит сослагательной слабости.

Гермиона долго молчала, не решаясь задать следующий вопрос, и он не торопил её. Слишком много поднялось в душе после её слов и взглядов. Он не планировал каяться в своих просчётах и грехах, но ей стоило знать, что он сожалел, действительно сожалел о том, что жизнь нельзя было изменить по мановению палочки.

— Почему тогда ты так и не женился?

— Когда привыкаешь к одиночеству, сложно потом отвыкать. И не было большого резона. Я не лучшая партия, как ты знаешь. Это у нас только ты защитница всех сирых и убогих. Собираешь под своим крылом эльфов и отбившихся от рук зельеваров.

— Не всех, только избранных, — улыбнулась Гермиона, поняв, что разговор окончен. Она узнала намного больше, чем надеялась, и теперь стоило всё это переварить. Северус хмыкнул и сделал большой глоток огневиски. Ей хотелось отвлечь его, и она вновь открыла каталог на заложенной странице.

— Посмотри, пожалуйста, — повернув журнал в его сторону, Гермиона тыкала пальцем в симпатичную фотографию комнаты с эркером, переделанным в кушетку с книжными полками. — Вот что-то такое я и хочу в своей спальне.

Северус кивнул и пожал плечами, принимая перевод темы с благодарностью.

— Отдай это фото Драко — его бригада всё сделает.

— Тебе не нравится, да?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что это лучший эркер с книжными полками, который я видел? — он издевательски поджал губы и посмотрел на неё. Гермиона сначала пыталась сдержаться, а потом захихикала, следом за ней улыбнулся и Северус.

— Кажется, мы уже пререкаемся как старые супруги. Это определённо успех, — она очаровательно улыбнулась ему, и он, не контролируя себя особо, на миг коснулся её щеки кончиками пальцев. В её глазах не было отторжения, но было непонимание, потому он, не объясняясь, опустошил стакан и встал с дивана.

— Я всё же пойду доделаю кое-что в лаборатории. Захочешь — приходи, я всегда тебе рад.

Из подвала доносился шум, видимо, Северус что-то передвигал, а Гермиона всё сидела на диване и думала о том, что происходило здесь несколько минут назад. Их разговор, её внезапная ревность, взявшаяся просто из воздуха, взгляды Северуса и то, как внезапно он ушёл, — всё это было странным, немного нелепым, но более настоящим, чем все годы, что она провела, ожидая, когда Гарри решится хоть на что-то.

На автомате долистав каталог и наметив, по мудрому совету Северуса, отослать завтра Малфою страницу с фотографией эркера в качестве образца, она поднялась с дивана и уже направилась было в сторону лаборатории, когда в окно постучал клювом красивый серо-чёрный филин, новый питомец Гарри. Впустив птицу и дав ей угощение, она отвязала письмо и вскрыла конверт.

На небольшом листе было всего несколько строк:

«Гермиона,

Я очень скучаю. Пожалуйста, дай мне ещё один шанс.

твой Гарри»