Универсальный доктор. Билет на выживание

— А мы прямо так и не пойдем. Где тут кельи?

Большая часть тесных комнатушек, из которых состояло приземистое каменное строение справа от часовни, пустовала, но в некоторых из них находились люди. Отсутствие дверей значительно затрудняло продвижение по узкому коридору. Оставив братьев в небольшом запущенном садике, я тенью перетекала из стороны в сторону, надеясь, что меня не заметят. Я надеялась, что тенью. На самом деле не заметить неуклюжее ковыляние доктора, сдобренное пыхтением и хрустом старых коленных суставов, мог не заметить лишь глухой слепец. Однако мне везло, святые братья были очень заняты.

В одной из келий трое плешивых мужичков азартно резалось в кости, то и дело выкрикивая ругательства, когда выпадала неудачная комбинация. Из другой каменной обители доносились звуки, о которых монахам и думать-то было греховно, не то, что их издавать. Я украдкой заглянула внутрь. Ветхая шторка лишь слегка скрывала пикантное действо, происходившее по другую ее сторону, но святых братьев, похоже это не сильно смущало. В следующей келье царил Морфей. А до того, очевидно, балом правил Бахус. Трое расположились на полу в не самых удобных позах вокруг большого глиняного кувшина. Тишину этой кельи нарушал лишь басовитый храп, доносившийся из трех довольных глоток.

Вот она святость во всей своей красе. Если бы меня все-таки обнаружили, то костром бы дело явно не ограничилось.

— Вы в зоне возможного заражения! Рекомендую воспользоваться защитной одеждой, — прозвучало в моей голове, когда я скинула пропотевшее исподнее и кожаный плащ с маской, заменив их уродливой, но зато просторной и сухой рясой.

Глубокий капюшон частично скрыл мое лицо, что придавало некоторую уверенность. Еще две точно такие же рясы достались моим помощниками. Кривясь и сплевывая под ноги, бременцы нехотя натянули их поверх своей одежды. Теперь можно было попытать удачу в часовне.

Внутри холодное темное строение оказалось намного просторнее, чем виделось снаружи. Узкие стрельчатые окна у самого потолка пропускали внутрь белые солнечные лучи, отчего пространство приобрело полосатый рельеф. Из-за этой световой иллюзии я едва нос к носу не столкнулась с долговязым монахом, лишь в последнее мгновение успев опустить пониже голову. Проходя мимо, святой брат кивнул, но заговаривать со мной не стал. Я тихо выдохнула и поспешила укрыться в тени.

С каждым шагом клякса на виртуальной карте пульсировала все быстрее. Наконец, она взорвалась фейерверком красных брызг, а затем истаяла. Такого у меня еще не было. Я замерла, ожидая услышать очередное сообщение от системы, но его не последовало.

Комната без окон, куда привела меня карта, казалась пустой лишь на первый взгляд. Света тусклой сальной свечи хватило, чтобы разглядеть нечто темное и продолговатое в самом дальнем углу комнаты. На полу лежал человек. Его восковое лицо незрячими глазами смотрело в черный потолок. Лишь слегка вздымающаяся мешковина, когда человек делал вдох, говорила о том, что он все еще жив. Вся его кожа была покрыта черными слезящимися язвами.

Анселл Ланге, один из трех оставшихся пациентов, доживал свои последние минуты. Система не стала включать обратный отсчет, однако и без нее было понятно, что следовало торопиться. Инъектор послушно пискнул, загружая ампулу. Пергаментная рука францисканца пылала жаром. Я нажала на спуск, и сыворотка, впрыснутая в тело умирающего, растворилась в крови, чтобы отправиться на поиски смертоносной заразы.

Францисканец дернулся, сделал судорожный сиплый вдох и замер, так и не закрыв рот.

— Пациент Анселл Ланге мертв. Вам начислено шесть штрафных баллов.

Все внутри меня оборвалось. Я израсходовала ампулу, но пациент умер до того, как система засчитала результат. В висках застучала кровь, и мысли перестали выстраиваться в правильном порядке. Это провал!

— Задание выполнено. Пять человек из шести получили сыворотку. В вашем списке осталось два человека. Вы имеете право на одну ошибку.

Я слышала систему, но мой мозг отказывался обрабатывать услышанное. Эйфория обволокла меня настолько плотным коконом, что я не сразу расслышала шаги за спиной, а затем и настойчивое покашливание почти над самым ухом. Очень медленно, стараясь не делать резких движений, я развернулась.

Позади стоял пожилой сухой монах со сложенными на груди руками. Он неотрывно смотрел на меня, не делая попыток заговорить. По бокам от монаха замерли два городских стражника. От них нестерпимо разило потом и едким луком, и я едва сдержалась, чтобы не поморщиться. В тени, стараясь слиться со стеной, притаились Гюнтер с Хенриком. Гюнтер, как можно глубже натягивал капюшон, в то время, как Хенрик маленькими шажками стал пробираться в противоположную от вновь прибывших сторону. Один из стражников шагнул вперед.

— Вы незаконно проникли на территорию святого ордена. Назовитесь и ответьте, что вы тут делаете? Что вы сделали со святым братом?

В ответ я лишь промычала нечто нечленораздельное, не в силах придумать что-то убедительное. На сухом лице монаха блуждала гаденькая улыбка. Он явно получал удовольствие от разворачивающегося в этой темной комнатушке действа. Мужчина склонился над телом покойного Анселла и, шипя, словно змей, воскликнул:

— Наш брат мертв! Этот самозванец его убил! Он носит наши одежды, но он не один из нас!

Про Хенрика с Гюнтером, казалось, все забыли, и братья не торопились о себе напомнить. Второй стражник решительно шагнул ко мне и резко дернул за руку, из-за чего я выронила глухо звякнувший об пол инъектор. Через мгновение я почувствовала сильный удар в лицо, и по подбородку потекла теплая струйка крови. В комнате было слишком темно, чтобы вновь прибывшие заметили небольшой металлический предмет, покатившийся по полу. Перед тем, как мне заломили руки и поволокли прочь из часовни, я отшвырнула инъектор ногой к стене. Заметив этот жест Гюнтер, понятливо кивнул и прикрыл его полой волочащейся по земле рясы. Так и знала, что мои помощники не безнадежны.

— Вами получено повреждение. Шанс инфицирования — девяносто восемь процентов. Настоятельно рекомендую принять превентивные меры. В случае вашей смерти испытание будет провалено.

Перед глазами танцевали хоровод разноцветные пятна. Я едва переставляла ноги, волочась за идущим впереди стражником. Длинная ряса норовила скользнуть под ступню, и, когда меня проводили по невысокой лесенке, ей все же удалось это сделать. Я споткнулась, потеряла равновесие и полетела головой вперед. Связанные за спиной руки не позволили должным образом сгруппироваться. Удар лицом о каменный пол показался мне искрометным, но ощущения длились меньше мгновения. Сознание померкло до того, как тело успело распробовать всю гамму боли.

***

— Внимание! Вы инфицированы. Начинается обратный отсчет до момента гибели виртуального тела. Вам начислено тридцать штрафных баллов.

Семь часов ровно. Что я могу сделать за оставшееся время? Учитывая мое положение — ровным счетом ничего.

Я с трудом приподнялась над полом. Подсохшая кровь чешущейся коркой стянула лицо и руки. Во рту не хватало пары зубов, и было солоно. Я выплюнула твердый желтоватый осколок и с трудом встала на четвереньки. На большее меня не хватило.

Тусклый свет пробивался сквозь круглое крошечное окошко у самого потолка, с которого то и дело срывались крупные капли воды. Каменные стены, покрытые плесенью, составляли монолитно соединялись с таким же каменным полом. Позади обнаружилась толстая деревянная дверь без ручек и зазоров. Меня лихорадило и мутило. В груди осторожно поигрывала коготками надвигающаяся беда. Болезнь уже вовсю наступала мне на пятки. Еще немного, и я начну бредить.

— Пациент Ольстен Краузе мертв. Вам начислено шесть штрафных баллов. У вас остался один пациент. Вы израсходовали право на ошибку. Будьте осторожны, от ваших дальнейших действий зависит ваша судьба.

Я лишь покачала головой. Сознание отказывалось принять простую истину — мне конец. Собрав последние силы, я заставила себя подняться на ноги. Нет, до окна слишком высоко. Да и толку? Не пролезть, оно было совсем крохотным.

— Вы попали в тюрьму. Сообщаю о невозможности выполнения дополнительного задания. Вам начислено сорок штрафных баллов.

Каждое новое слово, произносимое системой, отражалось в моем измученном сознании стуком молотка, забивающего гвозди в крышку гроба. Не стоило мне во все это ввязываться. Видимо, я переоценила свои силы, и очень скоро мне придется за это заплатить слишком высокую цену.

Солнце стремительно бежало к горизонту, попутно окрасив пробивающийся в камеру лучик света вначале в розовое, а затем в светло-черничное. Жар усиливался. Из-за не желающей больше выделяться слюны язык превратился в наждачную бумагу, а и без того разбитые губы растрескались и нестерпимо чесались. Сил встать на ноги больше не было.

Я сидела, опершись спиной о стену, и в полубреду считала срывающиеся с потолка капли. Руки начали покрываться синюшными пятнами.

В какой-то момент за дверью послышалась возня. Впервые за прошедшие часы тишины. Предостерегающе закричал стражник, но глухой влажный удар оборвал его крик. Сразу же после этого в замке заскрежетал ключ. Дверь распахнулась, и на пороге возникло два силуэта, едва подсвеченных чадящим факелом.

— До момента гибели виртуального тела осталось тридцать минут.

— Доктор Вебер, скорее! У нас очень мало времени, за вами уже идут! — раздался срывающийся голос Гюнтера. — Вас нужно срочно вывезти из города.

Я хотела было возразить молодому бременцу, но что-то внутри толкнуло меня вперед. Сумев отыскать в себе крохи силы, я с трудом поднялась на ноги и сделала пару шагов вперед, позволив Хенрику перехватить меня за руку. Братья едва не волоком вытащили измученного доктора из подвала. Ноги не желали переставляться, больное колено больше не сгибалось, но, повиснув на плечах братьев, я продолжала стремиться вперед.

Узкий каменный коридор, извивался, словно змея, норовил закружить голову и заставить отказаться от побега. Я наступила на что-то мягкое, не сразу сообразив, что это была человеческая рука. Братья не стали забирать с собой факел, закрепленный у двери моего узилища. Шаг за шагом мы приближались к выходу, проносясь сквозь кромешный мрак каземата. Лишь изредка на поворотах мерцали всполохи далеких факелов, и тогда окружающие предметы начинали обретать свои очертания. Под головой очередного лежащего на земле стражника растеклась темная маслянистая лужица.

— Пришлось приложить его как следует, — словно извиняясь, произнес Хенрик. — Боюсь, я перестарался.

Стоило нам покинуть негостеприимные стены и скрыться в ближайшей подворотне, мимо браво промаршировала делегация из стражников и францисканцев. Монахи несли в руках факелы и цепи. Чуть позади за ними следовала группа гомонящих бременцев, к которым отовсюду стекались тонкие ручейки новых любопытствующих.

— Еще немного, и с костра мы бы вас уже не сняли, — запыхавшись проговорил Гюнтер. — Хвороста монахи не пожалели. Чуть ли не в человеческий рост кучу навалили.