Град на краю

Глава 1. Василь. 2063 год

— Шевелись, рогатые! — крикнули над головой, и Василь очнулся.

Он открыл глаза и понял, что лежит в душной темноте. Василь попробовал пошевелить руками или ногами, но они были крепко связаны. Кричать он так же не мог — во рту был мерзкий, кожаный кляп. По лицу Василя тёрлись вонючие унты другого пленника, и всё, что мог сделать Василь, это немного двигать шеей. Он с силой дёрнул головой, и в небольшую щель между шкур ворвался холодный воздух. Василь пару минут поборолся с верёвками, но быстро понял, что это бесполезно — связали его на совесть.

«Попался, — подумал он с ненавистью к себе, — так глупо! Но кто же мог пойти на такой риск?»

Кричали на эвенкском, но это мало что объясняло. Половина налётчиков на тракте использует эвенков как проводников. Гораздо интереснее, зачем их схватили. Хотя тут тоже понятно: много кому в Сибае он мог навредить, вот и избавились заранее. Был законник, и нет его — пропал в дороге.

Два дня назад они выехали из Белорецка большим караваном. С ними были девять погонщиков и охранников — достаточная сила, чтобы отпугнуть бандитов. Вместе с караваном отправились седоки из города — две семейные пары, одинокий дед и однорукий плотник. Василь досконально их проверил, сделав несколько звонков в Сибай, Кумертау и навестив охранку Белорецка. На тракте были частыми нападения, и Василь опасался, что среди пассажиров может затесаться наводчик банды.

Он помнил дорогу: двое размеренных суток с остановками только на охраняемых стоянках. От Белорецка шёл главный торговый тракт — у подножия гор он разделялся на Северную дорогу, идущую от Учалов, и Южную, ведущую к Сибаю и дальше в Орду, в Казахстан. Охрана из Белорецка патрулировала дорогу, а в некоторых местах они устроили аванпосты — настоящие крепости, огороженными бревенчатыми стенами. Навстречу им шли упряжки из Учалов — с золотом, медью и пушниной. Один раз они встретили тяжело вооружённый караван на упряжках откуда-то с Северного Урала — те явно везли оружие. Несколько раз они встретили отдельных путников, направлявшихся в Белорецк, да однажды пересеклись с небольшой группой марийцев — они шли наниматься в охрану.

На третий день пути они остановились на обед, разбив в лагерь на обочине железной дороги. Место было просматриваемое, и Василь решил, что риска в такой стоянке нет. Вот только последнее, что он помнил, это то, как они сели обедать. Потом память как отрезало, следующее воспоминание — это темень, вонь ног у лица и резь верёвки на руках. Сколько времени прошло, он не знал, но мочевой пузырь обжигало огнём. Василь предполагал, что прошло несколько часов после похищения.

Кто их похитил? Бандиты? Те бы ругались на русском или башкирском, да и не взяли бы пленников. Нет, подумал Василь, не бандиты — те бы не замахнулись на караван такого размера. Может, диверсанты из Казани? Но что им делать тут, в больше чем в двухстах километрах от фронта? Может, ордынцы? Но как они смогли подобраться почти к самому Белорецку большим отрядом?

Ровный бег сменился жуткой тряской. Он напряг слух, но всё, что было слышно, это ругань эвенка, подгоняющего оленей. Через несколько минут, когда он уже начал надеяться, что слетит от тряски с нарт, они остановились. С Василя сдёрнули шкуру, и он прикрыл глаза от слепящего солнца. Его подняли с нарт и поставили на ноги. Он огляделся: вокруг были крутые склоны, истыканные соснами, с узкой тропой с той стороны, откуда они пришли. Больше, чем окружающая местность, Василю были интересны похитители.

Эвенков было сложно перепутать с кем-то из других северных народов — на них были белые, невидимые на фоне снега одежды, на лицах маски с узкими прорезями для глаз, за спинами длинные луки с колчанами и копья. Василь слышал, что когда-то эвенков осталось совсем мало, но после начала Великой Зимы они быстрее всех приспособились к новой жизни. Эвенки были проводниками, а вот похитителями были другие — вокруг нарт, с оружием в руках, стояли ордынцы.

Василь сжал зубы так, что едва не перекусил прочнейший ремень во рту. Эвенки одеваются во всё белое, чтобы стать невидимками в снежной равнине. Ордынцы даже и не пытались скрыться — они были одеты в чёрные и коричневые шубы с высокими меховыми шапками. На ногах охранников были тёмные сапоги, с верхом отороченным лисицей. Василь по одежде распознал работорговцев с севера степи. Ещё лет десять назад люди бежали из Республики на Юг. Там было теплее, лето длилось не пару месяцев, а иногда и полгода. Но в последние годы, как кочевые племена объединились в Орду, народ побежал обратно.

Вооружены ордынцы были плохо — почти у всех были сабли и луки, у двоих были древние охотничьи ружья. Ордынцев было полтора десятка — они вытаскивали пленников с нарт и строили цепью на краю тропы. Василь огляделся, проверяя, кого же взяли в плен. Рядом с ним поставили Искандера, молодого охранника из Сибая — тот недоумённо озирался. Чуть дальше стояли Коваль и Карась, погонщики из каравана, Ким, плотник, и две пары, которые поехали седоками. Деда, который ехал с ними из Белорецка, не было видно, ещё не хватало шести охранников, а главное, не было Алёны.

— Ну что, в штаны не нассал никто? — спросил один из казахов, остальные ордынцы загоготали. Они развернули мужиков к лесу и сдёрнули штаны. Кто-то из женщин запротестовал, но церемонится с ними не стали, насильно усадив у тропы.

В этом не было жестокости, только расчет. Чем сильнее будет запугана добыча, тем меньше от неё будет проблем. Почему среди пленных нет Алёны? Голубоглазая красивая блондинка, как не взяли в плен? За таких на рынках платили тысячи рублей золотом, не могли её убить. Работорговцы половину своих бы положили, но взяли. Или она всё-таки смогла сбежать?

В стороне от пленников и охраны стоял огромный казах с луноподобным, бледным лицом. Начальник. В степи почти не бывает толстых людей. Каждый лишний килограмм — это минус килограмм припасов на повозке. Все люди степи помнили про голод — привычный, ежедневный спутник. Буран мог остановить тебя на недели, а там без запаса еды верная смерть. Лишние килограммы на теле — смерть. Но тот, кто сейчас смотрел на Василя, был ужасающе, пугающе толст. Не верилось, что обычные нарты могут тащить такую тушу — наверное, справились бы только огромные, на двенадцать собак, на которых передвигались караваны северян.

— За сколько вы хотите нас продать? — крикнул Василь в сторону толстяка. — В Сибае за нас дадут больше! И груз будет ваш! Забирайте!

Толстяк равнодушно посмотрел сквозь Василя и разлепил губы:

— Груз уже наш. А где дадут больше, мы ещё посмотрим. Заткните его.

Между лопаток вспыхнуло огнём от удара кнутом. Василь тут же замер, чтобы не получить ещё. Ему засунули кляп в рот и проворно связали. Через несколько минут караван тронулся. Василь постарался устроиться удобнее, думая, что же делать дальше. Стоянка была полезной. Он понял, кто главный, и кто похитители — теперь можно было планировать своё освобождение. Скорее всего, людей из каравана он больше не увидит, но, по правде, те для него ничего не значили. Можно было попробовать сбежать — у него бы получилось, если похитителями были только казахи, но от эвенков? Невозможно. Что ещё можно сделать? Ночью перебить их? Такого шанса ему не дадут.

«По обстановке, Василь, по обстановке — сказал он себе, — убей, предай, но задачу выполни. Обещай, что угодно, сдавай всех, но доведи дело до конца».

Он не первый, кто попал в плен. В преподаватели в Квадрате брали только тех, кто мог рассказать на личном опыте, кто предавал, убивал, но не сдался.

«Не суетись, Василь, — сказал он себе, — ты ничего не изменишь, но, если будет шанс, не упусти его».

* * *

Василь проснулся от лая и скулежа собак. Нарты стояли, он слышал громкие голоса вокруг. С него сняли шкуру, и Василь сел на нарты, оглядывая стоянку. Наступил вечер — закатное солнце отбросило длинные тени на утоптанный снег. На широком прогале между гор петляло пустое русло реки, в обе стороны от него возвышались отвесные скалы, оканчивающиеся каменными пальцами вершин. Место было мрачное и старое. Кругом валялись кучи мусора, каких-то сваленных в беспорядке сломанных саней, жердей. Тут же были и горы костей, словно тут часто останавливались на стоянки. Деревьев почти не было, лишь какой-то жухлый, кривой кустарник на склонах. Воздух был полон дыма, словно тот не мог пробиться через склоны и спускался назад, в долину. Вряд ли тут была охота — те, кто вырубили деревья, выбили и дичь.

На прогале раскинулась стоянка ордынцев — в долине сгрудились круглые, с плавным верхом юрты. С краю ордынцы поставили огромную юрту, больше пятнадцати метров в диаметре. Они уже распрягли оленей, и теперь те бродили, обгладывая верхушки подлеска. Над кострами поднимался дымок — пахло дымом и готовящейся едой.

Казахи доставали пленников с нарт, похоже, только сейчас изучая, кто же им попался. Добыче развязали руки, словно и не боялись побега.

— Кто вы, что вам надо? — закричала одна из женщин.

Похитители засмеялись и погнали пленников в сторону, к отхожему месту.

— Василь, что делать будем? — спросил Искандер тихо.

— Это Младший Жус Орды. Даже не думай сопротивляться.

Один из сопровождавших казаков подошёл к нему и посмотрел изучающе.

— Да, мы оттуда, — сказал он. — Ты кто?

— Старший каравана, — ответил Василь, наклоняясь в поклоне, — Василь Ишмаев.

— Руки покажи, — процедил казах.

Василь протянул вперёд руки, и ордынец промял их в поисках характерных мозолей.

— Не воин? — удивлённо спросил налетчик.

Василь натянул перчатки и поклонился. В который раз он подумал, как же опытны были учителя Квадрата. У лучников за десятилетия образуется срезанная кожа на пальцах, у бойцов сбиты костяшки, у стрелков и охотников на пальцах пороховой нагар и ожоги. Чтобы скрыть, что они умеют драться, в Квадрате их заставляли тренироваться в перчатках. Стрельба, фехтование, драка — всегда руки и лицо были защищены.

«Вы не должны выглядеть воинами», — твердили им. Сейчас, если бы работорговцы заподозрили, что он боец, а значит потенциальная проблема, его бы убили вместе с охраной.

Их погнали к юртам, Василь смотрел на эвенков — те так и не стали лагерем. Главный ордынец спорил о чём-то с эвенком, эмоционально размахивая руками. Проводник что-то односложно отвечал, пока не получил в руки мешочек с платой. «Не рады эвенки работе, ох не рады», — подумал Василь. Понятно, о чём они говорили — толстый казах уговаривал их остаться, но те не хотели больше мараться. Кроме золота эвенки забрали и трофейные автоматы.

Пленников по одному заводили в огромную юрту. Василя отвели в сторону, и к нему подошёл главный налетчик. Толстяку подобострастно поднесли стул, и казах уселся, широко расставив ноги — стул скрипнул под тушей. Морда у казаха была круглая, лоснящаяся, хотя Василь подумал, что черты немного не казахские. Скорее он был похож на узбека.

— Ты начальник каравана? — обратился работорговец к Василю.

— Да. Василь Ишмаев.

— Татарин? — брови толстяка поднялись. Василь кивнул — даже в Казахстане не секрет, как унижены татары в уфимских землях на вторых ролях. Наверное, попытается сыграть на этом, подумал Василь.