Универсальный доктор. Билет на выживание

Когда мы достали из искореженной, но чудом не сгоревшей боевой машины первого раненого, метрах в трехстах от нас сел еще один вертолет. Сражение переместилось на территорию противника, но я все равно время от времени опасливо поглядывала на небо, словно ожидая обнаружить потенциальную угрозу. Напрасно, для нас все было спокойно.

Впервые за испытание я почувствовала себя в своей стихии. В день, когда я оставила свой бесперспективный пост в одной из занюханных колониальных клиник на богом забытом Эурусе и направила анкету в приемную комиссию «АприМед», мое воображение упорно рисовало похожую картину моей дальнейшей медицинской практики в случае удачного прохождения испытания. Восторга не было, однако такая работа казалась намного интереснее бесконечного выслушивания однотипных жалоб на порой несуществующие болезни, с перерывом на обед.

Восемь раненых бойцов заняли свои койки меньше, чем за час, и тогда тяжелый вертолет оторвал свое брюхо от земли, взмыв в начавшее потихоньку светлеть небо. У меня не было ни минуты на отдых. Те два бойца, которым я помогала переносить раненых, оказались простыми вояками. Они могли лишь ассистировать. Пришлось буквально разрываться между четырьмя пациентами, назначенными мне доктором Беличем — главным на нашем шумном летательном корыте.

Без ложки дегтя не обошлось. Тело Марека упорно продолжало сбоить. Приходилось применять массу усилий, чтобы одним неосторожным движением еще больше не навредить раненым.

— Остановка сердца! — неожиданно воскликнул Белич.

Вздрогнув, я попыталась развернуться в его сторону, и не смогла. Тело Марека застыло статуей, не способной сдвинуться и на миллиметр. В следующее мгновение я поняла, что не могу дышать. Вокруг царил хаос, а посреди него стояла я, охваченная ужасом и непониманием. В глазах потемнело. Картинка начала меркнуть одновременно со звуками. Мне показалось, что я падаю, но на самом деле происходило что-то совсем иное. Я начала задыхаться. Воздух упорно не желал поступать в легкие.

В груди горело. Я попыталась дернуться, но мой отчаянный порыв ни к чему не привел, я продолжала погружаться в болезненную черноту. Тьму разрезала больно ударившая по глазам горизонтальная черта света. Что-то лопнуло, и сразу стало легче. Мне наконец-таки удалось сделать вдох.

***

— Вы не можете ее сейчас забрать! После экстренного прерывания ей требуется восстановление.

— Ничем не могу вам помочь. У нас указание сверху. Ее направят в медблок, и там сделают все, что должно.

Слова доходили до моего сознания медленно, словно им приходилось прорываться через густой кисель. Приоткрыв глаз, я тут же застонала — искусственный свет, льющийся в лицо, показался невероятно болезненным для привыкших к темноте глаз. Я почувствовала, что мое тело куда-то тащат. Сопротивляться смысла не было, да я бы и не смогла.

— Осторожнее, она очень нестабильна. Не дергайте ее, это может вызвать коллапс имплантов.

Этот голос я точно уже где-то слышала, но где? Я снова попыталась открыть глаза, и лучше бы я этого не делала. Реальность накрыла меня ледяной лавиной — зачем меня выдернули из испытания?

Капсула протестующе запищала, уловив резкую смену пульса и выброс адреналина.

— Да стойте же! Что вы делаете?

Кричал Дэр. Теперь я узнала его голос. Неподалеку столпились люди. Они перешептывались, но вмешиваться не торопились. Чья-то рука грубо дернула за провода, все еще соединяющие меня и капсулу. От накатившей резкой боли снова потемнело в глазах. Писк капсулы тут же оборвался.

— Так нельзя… — начал было Дэр, но кто-то оборвал его возмущение ударом крепкого кулака.

Подавившись воздухом, младший инженер согнулся пополам. По залу поползли громкие шепотки, но никто так и не решился вмешаться. Носилки, на которые переложили мое бездвижное тело, качнулись, и я поплыла куда-то головой вперед.

Шея не желала гнуться, но мне все-таки удалось слегка повернуть голову, чтобы бросить прощальный взгляд на зал погружения. Двое крепких парней как раз подхватили обмякшего Дэра под руки и поволокли следом. Носилки вильнули в сторону, и то, что я увидела, повергло меня в ужас — часть капсул оказалась вскрыта механическим путем. Их безжизненные остовы так и стояли в растерзанном состоянии, искря проводами и тихо помигивая аварийными индикаторами. В немногих оставшихся рабочих капсулах все еще теплилась жизнь. Их инженеры столпились поодаль, бросая нам вслед тревожные взгляды. Кажется, мои худшие опасения все-таки начали сбываться.

***

В душной комнатушке не было окон, зато была жесткая койка и капельница, благодаря которой я мало-помалу начала приходить в себя. Для чего меня выдернули посреди испытания? Неужели это как-то связано с тем, что я увидела на Клисе? Если да, то что со мной теперь будет? Кажется, только что моя мечта разбилась о стеклянную крышку капсулы глубокого погружения. Теперь, вопреки мечте, мне придется сделать все, чтобы просто выжить. Про саму мечту, как не печально, стоит забыть. По крайней мере, на ближайшее время. Все эти мысли крутились в моей голове, пока я отчаянно пыталась вернуть контроль над своим реальным телом.

Несмотря на мышечные стимуляторы, встроенные в капсулу погружения, кое-как поддерживающие организм в тонусе, от долгого отсутствия движения все тело болело. Плотный персональный костюм сдавливал грудь и живот, не давая глубоко вдохнуть. Я безумно хотела стянуть его с себя, но перспектива щеголять голым задом останавливала от этого необдуманного поступка.

К моему удивлению, дверь, ведущая из комнаты, оказалась не заперта. По другую от нее сторону обнаружился молодой офицер из службы безопасности. Парень привалился спиной к стене, с воодушевлением таращась на галопанель, серебрящуюся тонкой полупрозрачной пленкой перед его лицом. При моем появлении он вздрогнул, и панель тут же рассыпалась мерцающими искрами.

— Мне нужно в туалет, — выдала я первое, что пришло в голову.

Мой персональный охранник не возражал. Короткая прогулка по коридору принесла определенные плоды. Мы находились в медблоке, и стеклянные окошки посередине дверей, идущих вдоль коридора сплошной вереницей, позволили получить немного информации.

За первой же дверью обнаружился Сальвик, нервно расхаживающий из стороны в сторону по помещению, где стоял лишь один металлический стол с парой таких же стульев. Следующие несколько комнат, вернее, палат, заполненных медицинским оборудованием и койками, пустовали. Чуть дальше по коридору, недовольному Деру в технической лаборатории проводили сканирование имплантов. Это была неприятная процедура. Болезненная и, порой, с непредсказуемыми последствиями. Дэр кривился от боли всякий раз, когда к тому или иному импланту подключалась помигивающая разноцветными индикаторами аппаратура. Его правая нога непроизвольно дергалась, распугивая персонал — никто не хотел ненароком попасть под неконтролируемый удар.

Почти в самом конце, в комнате с приглушенным красноватым светом, на реанимационной койке лежал Бьерн. Его лицо, частично спрятанное за пластиковой ракушкой системы искусственной вентиляции легких, больше напоминало маску покойника. Насколько плохи были его дела — для меня осталось загадкой. Я не видела внешних повреждений, но какие процессы проходили в его теле — могла показать лишь аппаратура. Как назло, мониторы были повернуты в противоположную от двери сторону.

— Поживее там, — приказал охранник, распахивая передо мной металлическую дверь без обозначений.

Увидев в висящем над раковиной зеркале свое отражение, я едва не застонала. Черные мешки под глазами соседствовали с потрескавшимися губами, впалыми щеками и приличного размера кровоподтеком на лбу. Сколько времени я пробыла в погружении? День? Неделю? Мое тело успело прилично исхудать, а мышцы потерять силу. Пожалуй, после такого экстрима мне не помешала бы интенсивная реабилитация. Но вместо отдыха по ту сторону двери меня ждали конвоир и одиночная камера.

По возвращении в коридор я обнаружила, что охранник сменился. Теперь это был высокий черноволосый мужчина с кажущимся знакомым лицом. Я напрягла память, но так и не смогла вспомнить, где его видела. Воспоминание ускользало от сознания, словно мокрое мыло. Пара наспех затертых красновато-бурых пятен на полу заставляли призадуматься.

— Пойдем, только не быстро, — мужчина положил горячую ладонь на мое плечо и подтолкнул вперед. — Времени у нас мало, так что постарайся соображать быстро. Живой отсюда тебя не выпустят, как и твоих приятелей — Дэра и Бьерна. В твоих интересах попытаться сохранить жизнь себе и, по возможности, им. В твоей комнате с обратной стороны койки находятся универсальный ключ и импульсный пистолет с одной полной обоймой. Пользуйся ими с умом. Как привести в чувство Бьерна — придумаешь сама, ты же, в конце концов, врач, хоть уже и не универсал. Дэра ищи на три уровня ниже, его только что увели из лаборатории. К слову, пистолет советую приберечь на самый крайний случай. И постарайся встать от цели подальше, когда надумаешь выстрелить.

Слова охранника о том, что универсалом мне не стать, больно резанули по самолюбию, но я отогнала неприятные мысли прочь, чтобы не пропустить нечто важное.

— Вы должны добраться до космопорта. Катер ПРК-567. Он уже ждет вас и стартует, как только за вами захлопнется шлюз, — тем временем продолжал мой сопровождающий. — Сделай все возможное, чтобы никто не отследил, в какой катер вы сядете, иначе могут возникнуть дополнительные проблемы. Некоторая часть камер в порту будет отключена, следи за их индикаторами. Позже капитан катера введет тебя в курс происходящего. Главное — доберитесь. И вот еще что. На этом уровне у тебя будет всего пятнадцать минут, прямо как на испытании, так что не тяни.

С этими словами он довольно ощутимо толкнул меня в спину, загоняя в комнату, и с громким лязгом захлопнул дверь.

Охранник не обманул, ключ и пистолет обнаружились там, где и обещалось. Моя игра получила продолжение, только на этот раз ставка была намного выше.

***

Медленно досчитав до десяти, я распахнула дверь. Коридор был пуст. Доверившись совету, я метнулась к палате Бьерна. Инстинкт самосохранения настойчиво требовал бросить его, чтобы не тратить драгоценное время, но разум советовал не отступать от выданной инструкции.

Бьерн пребывал в искусственной коме. Об этом возвестил информационный датчик, стоило электронному замку пискнуть и пропустить меня в палату. Все показатели были в норме. В истории Бьерна числилась остановка сердца, но скандинава быстро стабилизировали. Вблизи он уже не казался готовым отправиться к праотцам.

Обыскав полки небольшого стеклянного шкафчика справа от койки, я обнаружила все необходимые для воскрешения Бьерна препараты. Один тут же отправился в действующую капельницу, другой — через минуту в предплечье Бьерна, когда тот слабо заворочался, начав приходить в себя. Скандинав открыл опухшие глаза и непонимающе уставился на меня.

— Объяснять некогда. Надо бежать, или нас убьют, — протараторила я, примериваясь к кислородной маске. — Выдох!