Чёрный ирис

Глава четвертая

Вот уж не думала, что мне удастся изумить того, кто, казалось бы, вообще не был способен удивляться. Растеряв всю свою невозмутимость, Джабраил смотрел на меня так, словно я порушила все его непоколебимые представления о мире.

– Ты выходишь замуж? – переспросил джинн ошалело.

– Да! Да! Да! – радостно воскликнула я, плюхаясь на свою кровать и стискивая в объятиях подвернувшуюся под руки подушку.

– Но как...это же...это же немыслимо... – Джабраил опустился на тахту и даже стал как будто бы прозрачнее.

– Я бы еще утром и сама в такое не поверила! Но чудеса случаются! Слышишь, случаются! Мы с Дагнаром пройдем обряд второго рождения, и я стану обычным человеком! Никаких больше предсказаний, никаких зловещих проклятий и предназначенной грядущей смерти во благо всех! Я проживу счастливую спокойную жизнь до глубокой старости!

Я мечтательно зажмурилась. Впервые поняла, как это – быть счастливой. И теперь ни за что не хотела с этим чувством расставаться.

Джабраил же моих восторгов явно не разделял. Сидел, угрюмо уставившись себе под ноги и опустив голову, словно бы на него сверху давил непомерный груз. Мне даже стало жаль джинна.

– Пойми, пожалуйста, – я вздохнула, – ведь кто, как не ты, способен меня понять. Клеймо предсказательницы не дает мне быть обычным человеком точно так же, как твое клеймо изгнанника лишает тебя магической силы. Вот и получается, что ты – джинн, но при этом не джинн. И я – человек, но тоже совсем не человек. Появись у тебя шанс избавиться от клейма, разве бы ты упустил его?

– Сария, поверь, я был бы рад за тебя, но есть одно 'но', – Джабраил наградил меня усталым взглядом. – Проклятья джиннов сбываются всегда. Всегда, понимаешь? Они как неразрывная нить – если потянуть начало, то постепенно разматывается весь клубок. И не избежать этого. Лишь собственная смерть может прервать уготованную череду событий... Изменив сущность, ты перестанешь быть предсказательницей, но самой собой-то ты останешься. А значит, хоть как однажды попадешь в храм Сиапех, где погибнешь. И ведь этот твой Дагнар, вспомни видение, тоже там будет. Пусть ваши судьбы неразрывно связаны, но ведут они неуклонно все к той же смерти. Потому не тешь себя радостными надеждами о счастливом будущем, слишком больно будет потом принять жестокое настоящее.

– Даже если и так, – хмуро возразила я, – скорая смерть не помешает нам хоть ненадолго побыть счастливыми.

Джабраил снова вздохнул.

– Увы, Сария, судьба еще скажет свое слово. И пусть мне неведом весь ее замысел, но мы обречены его исполнить.

На следующий день ближе к полудню на нашей площади появился глашатай эмирхана в почетном сопровождении четырех стражников. Толпящийся народ приутих от любопытства. И когда все предсказательницы, включая старейшину Наджиль, вышли из шатров, посланник правителя громогласно объявил:

– Великий и несравненный эмирхан Атифер своей милостью дарует предсказательнице именем Сария право отринуть свою сущность и пройти свадебный обряд! Воля сия нерушима, и посмевшие чинить препятствия познают гнев всевластного правителя! Да прославится в веках великий и несравненный эмирхан Атифер! Да хранит его Матерь Природа во имя всеобщего блага!

Закончив свою краткую речь, глашатай в сопровождении свиты поспешил удалиться. И народ на площади загудел как осиный улей. Шутка ли, позволение предсказательнице выйти замуж! Такого не бывало со дня сотворения мира! Все эти изумленные аханья меня бы непременно позабавили, но лютые взгляды моего 'семейства' согнали всю веселость. Казалось, вот-вот от столь ярой злости и я воспламенюсь, и мой шатер заодно. Даже всерьез подумала, что, к примеру, та же Лаяна попытается меня убить. Все, лишь бы не допустить моего счастья.

Но на удивление, столь возмутившее остальных предсказательниц известие будто бы и не прозвучало – дома ничего не изменилось. Не считая полных ненависти взглядов в мою сторону, никто вечером столь животрепещущую тему не поднял. Видимо, они просто смирились с волей эмирхана. Ведь все равно ничего изменить не могли.

На следующий день я с таким нетерпением ждала наступления сумерек, что едва не подпрыгивала, вышагивая на площади возле моего шатра. А время тянулось подобно бесконечной пытке, изматывая меня до бессилия. Но самое страшное ждало меня дома. Дагнар не пришел.

Не появился он и следующим вечером. Я от волнения уже и места себе не находила, гадая, что же могло с ним случиться.

– Ты же предсказывала ему, а значит, коснулась его жизни, – Джабраилу, похоже, надоело мое паническое метание по комнате. – Сейчас ты вполне можешь заглянуть в его настоящее. Пусть прямых ответов не получишь, но хоть узнаешь, жив ли он.

– Как он может погибнуть, если ему еще суждено в Сиапех попасть? – испугалась я. От одной мысли о возможной смерти Дагнара меня окатило волной ледяного ужаса.

– Смерть, как известно, не всегда считается с замыслами судьбы. Толку нам впустую гадать? Проведи ритуал. Не зря ведь тебе даны силы, недоступные для обычных людей.

Глубокой ночью я отправилась в сад. Уверенный, что все спят, Джабраил даже не таился, неспешной поступью следовал за мной. В свете мерцающего среди звезд Литаира джинн казался вполне материальным. Наверное, издалека он вполне бы сошел сейчас за человека.

– Вот здесь вполне подходящее место, – он остановился возле куста роз. Удущающе приторный аромат мгновенно отбил у меня желание подходить ближе.

– Согласен, это лишь жалкое подобие истинного великолепия, – джинн, видно, разделял мое мнение. – Ты слышала когда-нибудь об исфийских розах?

– Смутно, – я покачала головой. – Знаю только, что они баснословно дороги почему-то.

Джабраил задумчиво коснулся ближайшего розового бутона.

– Исфийские розы прекрасны. Они пахнут счастьем и сбывшимися мечтами. Это был первый дар Матери Природы.

– А последним даром стали ирисы. Потом великая богиня покинула нас. Я все это знаю, Джабраил. Может, уже займемся делом?

Но джинн будто бы меня и не слышал. Я впервые видела его мечтательным. Словно бы мыслями мой друг был сейчас далеко-далеко.

– У исфийских роз есть одна особенность. Они расцветают годами. Медленно-медленно раскрывается лепесток за лепестком. Но тот смертный, кому хватит терпения дождаться полного цветения, познает истинное счастье...

– Или умрет от старости. Джабраил, это все, конечно, очень интересно, но для меня сейчас важнее судьба Дагнара.

Я села на траву и, сняв перчатки, приложила ладони к земле. Клеймо засветилось, и вверх взвился полупрозрачный темно-фиолетовый стебелек. Сначала появились узкие листья, а следом изящный бутон. Чуть покачиваясь на несуществующем ветру, передо мной расцветал черный ирис. Склонив голову, я выдохнула:

– Дагнар...

Лепестки засветились, окутывая меня искристым сиянием и унося сознание прочь...

Широкий коридор, вычурная роспись на стенах, тусклый свет факелов в золоченых подсвечниках...

И две бесшумные тени. Ни лязга доспехов, ни шумного дыхания – воины походили на крадущихся воров...

Широкие двери с искусной резьбой и россыпью самоцветов в сложном узоре...

– Риях, постой, – голос Дагнара едва слышен, – не по чести это убивать спящего.

– Мы потом разберемся, что по чести, а что нет, – хмуро шепчет в ответ второй воин. Его лицо наполовину скрыто темной тканью, лишь в серых глазах плещется мрачная решимость. Он тянет за кольцо двери, и все так же бесшумно двое проникают в богатые покои...

На широком ложе в обилии шелковых расшитых покрывал спит какой-то мужчина. Лица не видно, лишь тяжелое дыхание выдает пожилой возраст...

Взмах клинка...

Я не смогла увидеть дальше. Мгновенно вернувшись в свое тело, едва не подавилась прохладным воздухом ночи. Казалось, за недолгое отсутствие я просто разучилась дышать. И вдох за вдохом пыталась успокоиться, но панические мысли не унимались.

– И что ты увидела? – сидящий напротив Джабраил спросил, скорее, больше из вежливости. – Жив твой Дагнар, я так понимаю? Видимо, просто чем-то занят?

– Да, занят, – у меня вырвался то ли смешок, то ли всхлип, я сама не поняла, – он сейчас кого-то убивает...

Джинн с пониманием закивал.

– Что ж, вполне весомая причина, чтобы отложить свадьбу.

– Как ты можешь так спокойно об этом говорить? – я едва не задохнулась от возмущения. – Это же сейчас где-то оборвалась чужая жизнь!

– И что? – Джабраил смотрел на меня с искренним недоумением. – Вы, люди, каждое мгновение убиваете себе подобных.

– Как-будто вы, джинны, не такие, – зло бросила я, вставая.

– Не такие, – он мрачно усмехнулся, – совсем не такие. Мы хуже.

Если верить древним летописям изначально люди и джинны жили в союзе друг с другом. Физическая мощь людей в сочетании с магией джиннов стала единственной защитой от лютующих в то время ифритов. Совместными силами порождения зла были уничтожены, но мир оказался недолог. За неимением общего врага до этого дружные расы начали выяснять отношения друг с другом. Начиная от того, кто больше сил в войне приложил, и заканчивая тем, кто кого создал.

И вот тут возникла величайшая загадка. Ведь по людским летописям именно они создали джиннов. В предначальные времена, когда каждый человек еще владел магией, кому-то пришла в голову мысль о сотворении разумных могучих слуг. И вроде бы именно так появились джинны. Щедрые люди за ненадобностью отдали им всю магию, оставив себе лишь материальную силу.

А по словам Джабраила, летописи джиннов в свою очередь гласили, что это сами джинны от скуки долгой жизни придумали создать другую расу. Но из-за своего несовершенства и вторичности люди получились во плоти, как звери и птицы. А уж магией эти недоразвитые создания и вовсе не владели.

И вот, выясняя, кто кого создал, и кто, соответственно, истинные хозяева мира, две расы пришли к непримиримой ненависти. Глобальной войны, к счастью, не началось, но тайная не прекращалась по сей день. Уязвимые к магии люди давно бы уже отправились к Матери Природе, но умудрились придумать ловушки для джиннов, уничтожая своих врагов их же собственной магией. Джабраил рассказывал, что суть камня-темницы в том, что плененный без остановки атакуется собственными силами. И чем могущественней джинн, тем хуже ему приходится.

Мы с Джабраилом ни разу не вступали в этот вечный спор 'кто же кого создал'. Я вообще считал сей факт странным и неубедительным. Неужели из-за такой мелочи могла вспыхнуть вековая вражда? Да и очень я сомневалась, что одна раса могла создать другую. Джинны ведь состояли из магии, каждый был сосредоточением света Литаира. Но кто, кроме великой богини, мог наделить свет разумом и душой? На мой взгляд, уж точно никто. Да и люди не походили на создания джиннов. Да, магия могущественна, но и не бесследна. А ведь ни в одном человеке не таилось и искры волшебства, которое вроде как и было источником людской природы. Я пыталась поговорить об этом с Джабраилом, надеялась, что он знает, в чем кроется истинная причина вражды. Но либо джинн пребывал в неведении, либо такие вопросы его уже мало волновали – всегда уходил от разговора. Клеймо изгнанника лишало его способности использовать магию, но знания-то у него остались. И он учил меня. Пусть мы оба не понимали зачем, но Джабраил, одержимый своим проклятьем, пытался продумать все ходы судьбы.