Дорогой панцирной пехоты

* * *

Тот адский уголок вообще очень уютным был. И окрестные демоны любили там от трудов тяжких отдохнуть. Год прошел или неделя, сложно сказать — в Аду время хитро закручено, но собрались снова. И опять пошел рассказ про странный, завлекающий верхний мир.

— Глупостей я не творил, а потому и сговорились мы быстро. До простой вещи, что пока я ему за сапоги должен, то и слушаюсь беспрекословно. А как скажет, мол, все отработал, тогда передоговоримся.

Жизнь пошла развеселая. Ничего такого особенного на самом деле… просто я ж кроме колдунских замков и не видел ничего, а тут весь людской мир передо мной развернулся. И вот присоединились мы к наемной роте. Короткий контракт на одну компанию. В смысле, воин мой нанялся. Неделю все путем марши да привалы, а потом первый бой. И надо ж было так случиться, что наших с фронта связали, а во фланг тяжелая конница вышла. Уже разгон набирала. А мы в резерве были с еще полусотней народу.

Вот там я осознал, с кем меня судьба свела. Пока остальные глазами лупали, он сержанту, что резервом командовал, заорал перестраиваться, подхватил два чекана и меня за шкирку

И в одиночку!!! Ну, вдвоем со мной, то есть — на рыцарский клин бросился. Уже на бегу мне крикнул: "Как на землю упадешь, подсекай копыта передним лошадям!"

Я сейчас рассказываю дольше, чем это все было. А там я понять ничего не успел, как на землю шлепнулся, а шагах в сорока лошадиные морды в пене. Как я этим тварям ноги спутать сумел, сам не знаю. С перепугу, не иначе. Но седоки из седел здорово полетели. И задние ряды, кто остановиться не успел, лошадям ноги переломали.

А мой человек первому упавшему на спину прыгнул — только кираса вмялась, второму в висок чеканом. Третий подниматься начал, ногой в грудь так огреб, что отлетел и сознание потерял. Рыцарский главный с конем сумел кое-как управиться. Своим орет, чтоб перестраивались и моего громилу конем задавить пытается. Только не на того напал. Хозяин ему левым чеканом наплечник пробил, с седла сдернул и на лету вторым в затылок. Как в масло клюв вошел.

Тут сзади топот — сержант ситуацию просек и резерву атаку скомандовал.

Вы, ребяты, хоть представляете, что такое пехота, дорвавшаяся до резни? Ни хрена вы не представляете! Это по земле не один год отходить надо.

А это — страх пополам с растерянностью, переходящий в безумную ярость! Это шок рыцаря, которого гизармой с седла сдернули и полуоглушённого на земле всем подряд добивают! Это раненные лошади и люди, которых они топчут. Это пехотинцы, что понесшую животину на три алебарды приняли. Это безумие и боль! Это сорванные мышцы и удары цепа по шлему! Это скрежет железа, пробивающего панцирь, и дрожащее от напряга древко!

И это — чистейшие радость и счастье!!! Злое счастье победителей!!!

Я с осознания себя сыт ни разу не был, а тут разом столько силы. На халяву — пей, не хочу!!! Мигом себя всемогущим ощутил, встал и только чего-нибудь этакое сотворить собрался, как мир потемнел, и я сознание потерял.

Очнулся, надо мной навес из окровавленной попоны, рядом сержант с хозяином из одного бурдюка прихлебывают, а вокруг наши бродят, трофеи в кучу собирают. Только шевельнулся — эти двое ко мне повернулись.

— О, очнулся, — господин заговорил. — Ну что, сапоги отработал. Теперь слушаешься меня, пока не сочтешь, что в нашем мире достаточно освоился. Как сочтешь, говори. Я тебе экзамен устрою.

Я же лежу, чувствую что-то не так. На себя глянул — опаньки! — больше стал раза в полтора. А люди смотрят и хохочут.

— Вырос ты, вырос. Будем теперь тебя дальше откармливать.

* * * И опять собрались демоны послушать рассказы собрата. В этот раз двоих недосчитались, видать, в верхний мир рванули.

— А затем снова марши. Хорошо, на телеге ехал, а то с непривычки все копыта стер бы. Новых сражений не было, оно и к лучшему, я от тех сил, что взял, как пьяный ходил, все никак потоки энергии уравновесить не мог. А потом вечером ощутил внимание такое нехорошее. Хозяину рассказал. Он пару вопросов задал и… усадил меня мыть посуду.

Меня, огненного, с водой возиться!.. Но делать нечего. Я конечно рыпнуться попробовал, но он мигом спросил, готов ли я к экзамену. Пришлось заткнуться. А он браконьера бывшего в напарники взял и свалил куда-то. Стемнело, потом совсем темно стало, я все посуду мою. Злюсь страшно.

И вот глубоко за полночь подходит тот браконьер и зовет. Хватит, мол, ерундой страдать, пошли. Дело серьезное есть. Я обрадовался, за ним пошел. Мили две протопали, вышли на полянку. Там колдун — я у него когда-то в замке пыль с потолков стирал и кухонный котел кипятил — сидит, к дереву привязан, кляп во рту и мой воин рядышком. Только тогда я понял, зачем с посудой возился. С водой, то есть на самом деле. Мои злость с недовольством этому гаду все чутье забивали.

Вот хозяин говорит: "Будем тебя дальше откармливать. Ужин подан, звиняй, что поздний"

А я и не слышу уже ничего. Всем духом бросился, в душу пленному как вцеплюсь, а тот волю напряг, ни кусочка откусить не дает, еще и зыркает злобно. Я же словно обезумел: второй раз бросаюсь, он волю напрягает, и в этот момент браконьер ему палец сломал!!! Колдун от боли концентрацию потерял, и тут я ему из души кусок вырвал.

Ну, маленький еще был, душу разом проглотить — не по силам было.

Как эта сволочь завизжала!.. Аж сквозь кляп слышно было. Но снова собрался, волю напряг… и в глаз кинжалом получил, ну а я не сплоховал, еще часть души выдрал. Ужин сильный оказался, еще раз умудрился с силами собраться… В этот раз ему колено раздробили.

И после этого все. Взгляд бессмысленным стал, на веревках обвис. Я же его душу до утра ел. Она еще вначале трепыхалась забавно. Вырасти, не вырос, но зато в порядок пришел, энергии внутри уравновесил.

Аккурат перед рассветом в лагерь вернулись. Ровно к подъему успели. А к полдню нам навстречу баронская дружина вышла. Только там боя по большому счету не было. Они на колдуна рассчитывали и без его помощи быстро побежали. Тоже неслабая резня была. Но мне так хорошо было, так спокойно, что я с этой бойни даже питаться не стал.