Закон дороги

То, что Мудрые сочли нужным рассказать о произошедшем за минувшие пять лет, почти не удивило леди Даллет и Лоцмана. Тьма, не спеша, точно смакуя лакомое блюдо, занимала позицию за позицией: сначала, после странного и вроде бы совсем несильного землетрясения, из морской пучины поднялся упоминаемый только в старых хрониках остров Кадарн. Еще тогда о нем ходила самая дурная слава, рыба вокруг этого проклятого куска суши водилась исключительно страшная видом и ядовитая, а люди, доброй волей или случайно туда попавшие, никогда не возвращались. Самой длинной зимней ночью того же года на острове появилось здание — странное и пугающее, но в то же время необыкновенно привлекательное. С людьми, которые подолгу на него смотрели, вскоре пришлось проститься — они в складчину выкупили старенький корабль и отплыли на остров. Часть галер и парусников из торговых караванов, что в то время приходили в Город с Архипелагов, постигла та же судьба, но, как ни странно, сразу после окончания зимних штормов они снова вышли в море и легли на обратный курс. Над ними реял уже новый флаг: золотой ключ на черном поле. После этого всякое сообщение с дальними островами прекратилось, постоянные торговые и дипломатические миссии были спешно свернуты, а люди высланы на родину. Им сказали, что еретикам не место на землях, которые осенил своим благословением Раат-ка-Бет, Сын Ночи. Или они отрекутся от веры предков и примут новое служение, или как можно быстрее возвращаются домой, пока Великий не разгневался и не наслал на них беды.

Вернувшиеся рассказывали, что жители Птичьих островов и Большого Западного архипелага не просто приняли новую веру, они поклонялись Раат-ка-Бету с необыкновенным рвением, возродив один из самых диких и жестоких его культов. Затем бесследно стали исчезать экспедиции, посланные на разведку новых земель и целые рыболовецкие флотилии. Море сделалось не просто опасным — крайне враждебным к обитателям Города. Начали оживать сущности, поминаемые только в древних легендах и морских байках, да и галеры с Кадарна охотились на корабли горожан, точно акулы. Постепенно остров и город на нем оказались в изоляции, из прежних путей сообщения остались только Тоннели и Мост, по которому все реже и реже приходили в Город люди.

Спустя несколько месяцев произошло два события, заставивших всерьез задуматься о могуществе Тьмы не только Мудрых. Тоннели, как поняли из очень краткого пояснения Тайри и Даррен, представляли собой некий достаточно безопасный вариант Троп, когда-то сотворенный неизвестными демиургами, и связавший торговыми путями четыре сопредельных мира. В одном из них, называвшемся Гил’Элетт, началась чудовищная истребительная война. Некий невесть откуда взявшийся мессия решил объединить под своей рукой все государства. Элеттийцы, в подавляющем большинстве люди слабые и избалованные, привыкшие жить за счет изощренной магии, сопротивлялись недолго: узурпатор пообещал им сохранение почти всех привилегий, если они примут новую власть. Вместе с утверждением его господства пришла и новая вера, открывающая путь ко многим удовольствиям, считавшимся запретными и греховными. Немногие, отвергшие это, были вынуждены либо затаиться, либо бежать в Город-над-Морем. Королевство Тегрон — единственное, где народ решился на всеобщее восстание, новый властелин безжалостно уничтожил, превратив его при помощи магии в выжженную пустыню. Приверженцев прежних богов объявили еретиками. Элеттийцы находили какое-то извращенное удовольствие, с увлечением разыскивая своих родных и бывших друзей, верных прежним идеалам и исповедующих Светлую веру, и передавая их властям. Публичные казни сделались одним из любимых развлечений знати.

Последние беженцы, чудом уцелевшие во время грандиозной по размаху и жестокости облавы, рассказывали совсем уж невероятное: преданные боги вернулись в Гил’Элетт, чтобы отомстить. Посреди черного стеклянистого плато, возникшего на месте столицы непокорившегося Тегрона, появился белоснежный храм в окружении садов. Голос, певший запрещенную поминальную молитву по невинно убиенным, слышали во всех приграничных землях. А потом над мертвой страной взмыл в небо стремительный серебряный дракон. Он летел на восход, к столице нового Царства, и буря следовала за ним. Во многих городах, во дворцах и трущобах, в новых роскошных храмах Темного Господина, на отвратительных многолюдных мессах видели женщину в алых одеждах и странной серебряной маске, закрывающей левую половину лица. Она молча проходила между людьми, многие не замечали ее, многие оборачивались, когда она легонько касалась их рукой или задевала краем развевающегося одеяния — эти умрут позднее. Те же, кто рискнул заглянуть ей в глаза, видели нечто, ранее им недоступное, и умирали в ужасе мгновенно.

Мудрые тогда молча выслушивали эти рассказы и пожимали плечами, все еще не веря до конца — ведь несчастные беженцы вполне могли тронуться умом от пережитого. Самому последнему элеттийцу, пришедшему в Город, не суждено было насладиться свободой. Чудовищный удар сотряс остров от скрытого в море подножия до горных вершин. Тоннель намертво завалило, и расслабившийся беженец погиб у самых ворот города под обрушившимся сводом. Тогда же рухнул и пролет Моста у самой заставы. После этого посылать туда стражу стало бессмысленно. Горожане не вняли грозным предупреждениям, а молчаливых, погруженных в свое горе, элеттийцев невзлюбили. Теперь несколько десятков семей из потерянного мира жили обособленно на окраине Города, у самых скал.

Только потеря двух оставшихся Тоннелей, через которые в город шел основной поток продовольствия, убедила беспечных в том, что Тьма уже на пороге. Давно привыкшим к миру, безопасности и сытой жизни людям все еще казалось, что жизнь как-то наладится, а враг медленно и со вкусом оплетал Город своей паутиной. Кадарн даже решился на штурм, показав силу всего лишь человеческого оружия. Но и тогда Город еле выстоял. Если бы войска, собранные адептами храма Танх Каар, ударили вторично, считавшаяся неприступной крепость, скорее всего, пала. Но противник, точно издеваясь, слегка потрепал древние стены Города и отозвал флот.

Торговля с сопредельными мирами обеспечивала Город всем необходимым, люди даже подумать не могли, что насквозь знакомые, изученные и описанные за тысячелетия, пути станут непроходимыми, а поток товаров и продовольствия иссякнет. На что рассчитывать Городу теперь, когда связи почти утеряны, и совершенно не понятно, что творится у соседей? Только на запасы, сделанные предусмотрительными торговцами, да на древние пророчества.

— Таково истинное положение вещей, — закончил глава Мудрых, — мы в осаде, Тьма караулит нас на каждом шагу, и нам грозит голод. Мы были слишком беспечны, полагая, что светлые силы сделали Город абсолютно неуязвимым.

— Создатель помогает тем, кто сам себе помогает, — сказала Тайри, — нельзя забывать о том, что Тьма постоянно ищет лазейки в нашей защите и находит их.

— Как долго Город может продержаться на запасах? — осведомился Даррен.

— Пару месяцев, — тяжело вздохнул самый старший из купцов — Логар, — вряд ли больше. Слава Всевышнему, с водой у нас все в порядке, в Городе достаточно источников, да и ледники высоко в горах есть.

— Значит, прежде всего, необходимо попытаться очистить Тоннели, ведь основной поток продовольствия шел оттуда, — сказал Габриэль, — если, конечно, на нас не нападут раньше. Набирается ли ополчение?

Ему ответили положительно и тут же со всем пиететом попросили присоединиться к подготовке новых защитников. Лейтенант де Рейвен был, мягко говоря, удивлен. Разве у Города нет своих офицеров и сержантов? Можно ведь назначить кого-то из городской Стражи, если совсем уж плохо… Купцы нервно переглянулись и, пряча глаза, признались, что из Стражи кого могли, уже привлекли, а до сих пор сохраняемая Королевская Гвардия была ни на что не годной, разве что красиво вышагивать на парадах и торчать в караулах в пустом королевском дворце. Их самих надо было учить, как следует владеть оружием, и прочим военным премудростям. Габриэль не сдержался — витиевато выразился, но никто и не подумал брезгливо морщиться от крепких солдатских слов. Мэтр Логар даже одобрительно крякнул и заметил, что это еще слабо сказано. Конечно, лейтенант согласился и в казармы пошел. Все-таки армия была для него тем делом, где он мог принести больше всего пользы, а кроме того, он умел и любил обучать новобранцев. Тайри помнила, как о нем отзывались друзья-офицеры: в руках де Рейвена самый бестолковый крестьянин быстро становился дельным солдатом.

Одри, не дожидаясь неутешительных признаний по поводу колодцев и источников, посоветовавшись с подругой, вызвалась вместе с кем-нибудь из Мудрых, обойти их все и проверить, нет ли там злонамеренных чар и просто какой-нибудь отравы. У нее всегда было отменное чутье на любые темные уловки.

Купцы, посовещавшись между собой, попросили разрешения удалиться, дабы организовать самый подробнейший учет продовольствия в закромах Города. Выглядел их уход несколько скоропалительно и надуманно. Тайри подозревала, что они прекрасно знают все резервы до последнего зернышка. Скорее всего, под благовидным предлогом пришельцев оставили совещаться со здешними магами, предоставляя более сведущим в тонких делах обсуждать планы без непосвященных. Как только последний купец покинул зал, Мудрые, как по команде, опустили капюшоны. Четверо мужчин и одна женщина, очень разные, ничего таинственного в облике не имеющие — самые обычные люди. Сильнейшие маги Города.

Сутулый оказался самым старшим, и, видимо, главным среди них. У него единственного на шее висел похожий на сердце удивительный камень-амулет. Он коротко поклонился гостям и сказал:

— Как Командор ордена, я хочу ввести вас в курс дела. Вы, наверное, помните, что нас должно быть семеро. Так было всегда, ибо Город основали семеро магов. Недавно мы потеряли двоих, на которых возлагали особые надежды. Они были на редкость сильными волшебниками. Причем, виновата здесь не столько Тьма, сколько мы сами. Те, кто мог бы их заменить, еще слишком молоды и не готовы принять посвящение.

— Как же случилось, что Город лишился столь необходимых ему магов? — с ноткой недоверия в голосе спросил Лоцман, — Они погибли во время последнего сражения?

— Нет, это случилось раньше, — со вздохом ответил мужчина, голос которого показался гостям знакомым, — мы были слишком беспечны и прозевали тревожные изменения, происходившие с ними. В отличие от нас, враги, очевидно, успели вовремя.

— Что ты говоришь, Герт, какие Темные могут быть в Городе, в Доме Мудрых! — вспылила женщина.

— Им не обязательно здесь быть, Рода. Достаточно вовремя оброненного слова, грязного намека, шепота за спиной. Наверняка у них в Городе есть свои люди, которые знали, что как и кому надо сказать. Я считаю, что к каждому из нас противник давно и внимательно приглядывается, изучает, ищет слабые места. Он увидел неуверенность в душах наших друзей и посеял семена, давшие столь страшные всходы. Элья и Фаррео были очень молоды и очень сильны для своих лет. Наверное, самые одаренные маги за последние пару веков. Как и положено Стоящим на Грани, они должны были, но еще не научились, анализировать и безжалостно отбрасывать опасные эмоции и чувства. Кто и когда заронил в душу Эльи ревность, кто нашептал ей, что Фаррео нравится другая? Что бы он ни делал, она уже не верила ему, во всем искала подвох и обман. Именно тогда она и стала играть с Силой, ставить магические эксперименты на грани возможностей. Если Фаррео пытался остановить ее, Элья только смеялась и удваивала свои старания. Когда мы заметили ее болезнь, было уже слишком поздно. Где-то она перешагнула грань дозволенного, и магия поглотила почти все жизненные силы. Элья просто истаивала на глазах. Фаррео не отходил от нее ни на шаг, и, умирая, ревнивая девочка не захотела оставить его другим, забрала с собой. Надеюсь, они счастливы там, за Гранью. А сотворенные ею талисманы очень помогли нам во время штурма.