Ненужная война

Постулат о святости эльфийской жизни. Пускай Максим и не был эльфом, и отнял он как раз жизнь одного из представителей ее расы, она была уверена, что он все сделал правильно. Именно это она и пыталась до него донести, но… как было видно, безуспешно.

— Сюзерен, я… нашла кое-что, — с этими словами Мариша протянула ему слегка пухлый конверт. — Когда искала Сильфи, я нашла его в углу. Ты говорил, что для тебя это важно.

Впервые за последние трое суток человек проявил хоть какую-то эмоцию. Конверт в его руке смялся, когда он сжал его в кулак… но и все. Доставать локон Делины он не стал.

— Максим, — впервые обратилась по имени мечница, — что тогда произошло в ту ночь? Когда ты выбежал из ее кабинета, перепачканный ее кровью… когда столкнулся со мной, убегая… что произошло? Чему я стала свидетелем?

Конверт вновь смялся в его руке, но сам он не проронил ни звука. Принцессы уже не надеялись получить ответ, как…

— Она позвала меня, потому что были готовы доклады выживших по Разрушителям. Те скудные крохи информации, которые удалось собрать, чтобы я хоть что-то о них знал. Делина провожала меня, потому что я не разбираюсь в переходах вашего замка, к тому же, в тот момент ее жизнь была завязана на меня — находись я вне своей комнаты вне ее присмотра, и ее тут же повели бы на казнь. Последствия моего неудавшегося побега, за который понесла ответственность невиновная в этом девушка…

Максима словно прорвало. Он рассказывал и рассказывал, вспоминая обо всем, даже о самых мелких и ничего не значащих деталях. Выпавший из кармана бриллиант, когда он споткнулся. Куча бумаг на столе Лесии. Отвязка жизней. Предложение зачитывать доклад, так как амулет не переводил письменность. И — самое главное — приход Маркуса, камергера Маллореана, второго лица государства эльфов.

— …я, как мог, пытался найти ее футляр, отбиваясь от стражника, но… он не оставил мне выбора, понимаете? — на его глазах проявились слезы, в голос вернулись слабые оттенки эмоций. — Она истекала кровью у нас на глазах, но вместо того, чтобы помочь мне найти листья или дать своих, постоянно атаковал меня. Что я мог в тот момент сделать против обученного солдата, охранявшего саму королеву? Только бежать. Только бежать…

У Сильфиды как будто в голове что-то щелкнуло. Словно куски пазла, вставшие на свое место, все события той ночи наконец-то выстроились в правильном порядке. Все факты, о которых она знала, перестали противоречить друг другу, открывая ей истину произошедшего во всех ужасных деталях. И не только ей.

— Я на минуту отойду, — глухим голосом сказала Мариша, вставая и уходя вглубь леса. Не прошло и двадцати секунд, как оттуда раздался настолько гневный рык, что Сильфида тут же встала, схватившись за лук.

Интерлюдия 50

— ПОДОНОК! — орала Мариша, разрубая мечом очередное дерево. Оно, жалобно ломая ветки об остальные, медленно оседало на землю.

— Мар! — раздался голос рядом. Таща человека за собой, она пришла узнать в чем дело и увидела, практически, уже небольшую полянку с кучей срубленный деревьев.

Эльф, разрушающий флору… Такой эпизод можно было увидеть далеко не каждый день.

— Да как он нам только смел в глаза смотреть! Кого он посмел назвать оскверненной королевой! Да я же, клянусь Древом, собственными руками ему кадык вырву!

— Мар!

— Сколько он нам голову морочил! Сколько советовал избавиться от него! Да я только сейчас поняла, что все это не просто так было! Что он хотел, чтобы он замолчал и не смог оправдаться!

Деревья падали один за другим, но Мариша все никак не могла успокоиться.

— Паскуда! Это же он крикнул мне, что сюзерен убийца мамы! Да я же его собственными руками прикончу! Даже меч пачкать не буду! Кадык вырву ублюдку!

Сильфида лишь молча посмотрела на сестру. Ее обуревали такие же чувства, но, будучи более сдержанной, она подавляла их, чтобы сохранить холодную голову. Именно это и позволило ей взять человека с собой, а не оставлять одного у костра. Максим же вновь вернулся в свое апатичное состояние, смотря на происходящее так, словно его это никак не касалось. Он только что был оправдан, но… не испытывал по этому поводу ровно ничего.

Мариша успокоилась лишь через сорок минут, вырубив порядочное количество деревьев. Стравив пар, она, как ни в чем не бывало, положила на руки несколько крупных веток, словно отошла за дровами.

— Все равно нарубила, — сказала она ничего не говорившей ей сестре и отправилась к костру.

***

Я столько ждал этого вопроса, столько времени представлял, что я отвечу, когда меня спросят… Однако рассказ не принес мне никакого облегчения.

Принцессы впервые допустили мысль о моей невиновности. Однако это словно пронеслось мимо меня. Я безучастно наблюдал, как Мариша уничтожает местный лесок, как Сильфида, пользуясь кинжалом, остервенело точит новые стрелы, которые ломались от излишней силы. Их злость не была поддельной, но… мне было все равно.

Сон не приносил успокоения. Каждый раз я видел все тот же кошмар — как убийца с кровоточащей грудью встает, стоит мне только остановиться, как берет в руки свои кинжалы и как, несмотря на мое сопротивление, вскрывает мне грудь с довольной ухмылкой и с диким удовольствием в глазах вырывает сердце.

Есть я тоже не мог. Стоило мне вспомнить, во что я превратил его тело, как тут же подкатывала тошнота. Меня бы рвало куда чаще, чем видели принцессы… но было просто нечем.

Уршала, мир людей, таких же, как я, изгоняла меня так же, как когда-то изгнал Маллореан и готовился изгнать Гномий Двор.

— Кажется, эльфятник уже больше не хочет тебя изгонять. Право на жизнь там ты уже заслужил. Осталось лишь заслужить право на жизнь самому миру.

«Человека там все равно никто терпеть не станет»

— Они не столь неблагодарны, как ты думаешь.

«Ты знаешь, что я имею в виду. Я убийца в их мире»

Красный огонь плясал в кленовых глазах сопровождающих меня эльфиек.

— Как это случится? — спросил я принцесс, не отрывая взгляда от костра. Он словно помогал мне, выжигал из памяти то, что я натворил у водопада.

— Случится что? — спросила Сильфида.

— Когда все так или иначе закончится, как это случится? Кинжал в спину? Стрела в сердце? Сталь в горло?

— Максим, я тебя сейчас не совсем понимаю.

Я некоторое время помолчал.

— Отличительная черта хорошего вора — это замечать не только то, что есть, но и то, чего нет. Я изменил этому правилу всего один раз, в результате чего оказался здесь.

— И… чего же, по-твоему, нет? — спросила Мариша.

— Ненависти. Эльфы презирают меня за человеческое происхождение. Так было в Накоа. Так было в Альдерхиде. Но никто ни разу не назвал меня убийцей за все это время, кроме тех, кто был в замке. Кто был свидетелем случившегося. Ты говорила, что есть причина, по которой не было объявлено миру о проведения Церемонии по вручению Оружия. Причина ведь в этом? В том, что пришлось бы объявлять и о смерти Лесии? И тогда мои руки были бы связаны еще сильнее, чем сейчас, ведь так?

— Верно, — кивнула мечница.

— Ты не убьешь меня. Несмотря на то, что ты напала на меня в прошлом, ты больше не поднимешь на меня руку, поскольку честь не позволит. Однако ты, — я посмотрел на Сильфиду, — отказалась клясться мне, сказав о том, что у тебя есть клятва, которая пойдет вразрез с этой. Единственная клятва, что может мешать клятве сохранять жизнь — это клятва отнять ее. Так как это будет, принцесса?

Сильфида сидела с совершенно ошарашенным лицом.

— Знаешь, я теперь как никогда остро понимаю, почему мама тогда так хотела, чтобы я пообщалась с тобой…

Мариша посмотрела на сестру.

— Ты же понимаешь, что теперь я не могу дать тебе этого сделать, — сказала она в полголоса.

— Да, я понимаю…

— Ты только посмотри. Всего восемь недель назад она тебя едва не убила, а теперь готова встать против сестры ради твоей защиты. Какая прелесть.

Отвечать Оружию я не стал, вновь уставившись на огонь. Его игра помогала мне, словно выжигая из головы все мысли.

— Посмотри на Сильфиду. Всего три дня назад ее, эльфийскую принцессу, изнасиловало пятнадцать людей. Ты хоть понимаешь, что она чувствовала во время этого? Помнишь, в каком состоянии ты ее нашел?

В голове вновь встала та картина. Впившаяся в запястья и бедра стальная проволока, полубессознательный взгляд, полумертвый тон голоса… Она ведь даже не сразу поняла, что мы, наконец, смогли ее найти.

— Ей, по сути, тебя сейчас убить надо. Знаешь каким позором для нее станет, если в эльфятнике об этом узнает хотя бы одна их гнилая душонка? Несмотря на королевское происхождение, она потеряет все, станет отверженной. Вполне возможно, что ее даже изгонят и запретят возвращаться… Эй, ты меня вообще слушаешь?

— Я для тебя опасный свидетель, верно? — спросил я Сильфиду, продолжая смотреть в костер.

— Ты про… — она запнулась. — Да.

— Ты знаешь, что должна сделать. Я не буду сопротивляться.

— Ты спятил?! Из-за такого пустяка?

— Я верю тебе, — тихо раздался голос принцессы. — Мар обесчестила себя нарушенной клятвой, но ты простил ее. И теперь, когда я тоже обесчещенная… да еще вот так…

— Почему какая-то красноглазая проявляет больше благоразумия, чем мой Носитель?

— Жаль… — прошептал я. Тяжесть вины продолжала давить на плечи. — Я ведь теперь бесполезен. Мой план по привлечению армии провалился. По собственной глупости, из-за собственных слов…

— Максим, мы проиграли это сражение, это правда. Твой план был действительно хорош, догадайся мы сами это сделать при разрушении второго Места Силы… или хотя бы третьего… — она вдруг замолчала. — Святое Древо, ведь тогда ты уже был с нами… что мне стоило прийти и спросить совета?..

— Сюзерен, мы потерпели поражение, отрицать глупо, — подхватила Мариша. — Но война еще не окончена. У нас еще есть время, мы еще способны все изменить! Командуй, борись, а мы прикроем тебя!

— У меня больше нет идей.

— Ты обязательно что-нибудь придумаешь! А я буду рядом с тобой, охранять тебя, чтобы ты смог это сделать!

— Мой лук поможет тебе, Максим. Кто бы ни встал против нас, он не подойдет к тебе ближе расстояния выстрела!

Слова… Если человеку нарушаются даже клятвы, то много ли цены обычным словам?

— Ты прав, Мариша нарушила свою клятву, но… посмотри на Сильфиду. Как знать, вдруг и она нарушит свою? В конце концов, эльфы не люди. Они умеют признавать свои ошибки. И благодарность им все же не чужда.

Огонь костра по-прежнему плясал на сучьях и бревнах, помогая мне ни о чем не думать. К черту это все. К черту…

Конец второй части.