Безбожный паладин

Глава 3. Сжечь нельзя помиловать?

Ситуация хуже не придумаешь: представительство святой Церкви, пусть и непонятного мне вероисповедания в какого-то Единого (в Тираниила что ли?), на одной стороне импровизированной сцены, я в богато расшитом камзоле, выдающий себя за сына богатенького лорда (кому какое дело, что его земли еще далеко?) на другой, рыжеволосая девочка, привязанная к столбу (типа, ведьма) посредине, и многочисленная толпа местных, пока соблюдающих нейтралитет, вокруг всех нас. Где-то за спинами селян, конечно, подползает подкрепление в виде тяжелого бронированного транспорта с пехотой внутри, но без моего приказа — это лишь персонал и охрана мелкого каравана.

— По какому праву, — низким утробным голосом спрашивает главный монах, на рясе которого я теперь вижу золотое тиснение в виде все того же куполообразного креста. — Кто вы такие чтобы вмешиваться в деяния пресвятой церкви и ее верных слуг?! Вы отдаете себе отчет...?

— Ой, заткнись! — перебиваю его равнодушным, даже ленивым голосом. — Церковь далеко, а я — сын великого графа Гаусса фон Лихбенштейна, приближенного к самому Императорскому двору, прямо перед тобой, ты, зарвавшаяся мразь! Ты на кого руку поднял, говно ты в рясе? Думаешь, раз Церковь, то можно брать и жечь любого? Крестосос ты сопливый? Верно я говорю, люди добрые?! — повернувшись к толпе, кричу я.

Нестройный гул одобрения был мне ответом. Оборачиваясь, вижу, как монах поднимает руки к небесам, не желая так просто сдаваться.

— Отец наш Единый! — вопит он басом. — Дай сил поразить неверного! Даруй святой мощи! Помоги сынам своим исполнить предначертанное...

Пока он молится, замечаю, как оба монаха отступают за незажженную поленницу, падают на колени и начинают песнопение, очевидно, в поддержку главного. Уже решив, что опасности от них можно не ждать, вдруг понимаю, что молитва, произносимая их гнусавыми голосами, очень уж смахивает на заклинание! Только произносимое задом наперед или на совершенно незнакомом мне языке!

— Нгуи фтагн! Йа йа ктулху фтагн! — в унисон вторят оба монаха.

— Что за херня? — спрашиваю главного монаха. — Это не похоже на молитву!

И тут от молящихся монахов исходит аура подозрительного бурого почти черного оттенка. Никто кроме меня ее больше не замечает. Ее потоки плывут к главному, руки которого устремлены к небу, окутывая его багровым туманом. Внезапно моя интуиция воет сиреной. Хаос?! Здесь? ! Невозможно! Как?!

Оглядываясь так, чтобы держать «святого отца» в поле зрения, вижу только селян, ожидающих продолжения шоу. Исчадий хаоса поблизости нет. Да и быть не может!

— Не туда смотришь! — толкает меня в бок Масяна. — Гляди!

В самом деле, главный монах опустил руки и смотрит на нас исподлобья. От него за километр несет духом Хаоса. Если бы он не говорил со мной минуту назад, решил бы, что он — Измененный. Но, судя по всему, это создание рангом повыше и точно не человек.

— Смотрите все! — кричит он, грозя мне указующим перстом. — Глядите, как я, верный слуга Единого, покараю изменника и еретика!

Прежде чем все успевают опомниться, он выставляет руки в угрожающем жесте, бормочет короткое заклинание и с его конечностей в меня устремляется.... Небольшой фаербол! Толпа, ахнув, отшатывается назад.

Просто выставляю в ответ ладонь с минимальным воздушным и потому невидимым щитом, о который этот жалкий сгусток огня и разбивается, не достигая цели.

— Это и есть ваш гнев Господний? — насмешливо спрашиваю ошеломленного монаха. — Все, чем он наградил вас, слуг верных? А давайте проверим. Кого он любит больше? — и произношу, задирая голову и подымая к небу руки. — Господь всемогущий! Услышь сына своего! Покажи людям правду и покарай отступников!

В тот же миг прямиков в троицу подозрительных монахов с небес ударяет столб концентрированного Истинного Света! Слабые духом местные разбегаются, остальные в ужасе наблюдают за происходящим. Также замечаю, как к нам бегут вооруженные ополченцы. «Святые» кричат в агонии, а их одежда мгновенно сгорает дотла. Перед всеми нами предстает истинный облик «святых отцов»!

Это аморфные отвратительные создания, лишь отдаленно похожие на людей. В те короткие секунды, пока они горят как живые факелы, нам удается разглядеть, что они напоминают осьминогов, вставших на четыре щупальца. Остальными они машут во все стороны, пытаясь сбить пламя. Бесполезно. Горит не пламя, а сами их тела под воздействием Истинного Света. Как бы они ни пытались, но никому из них не удается избежать наказания. Через несколько секунд от монстров остается лишь три кучки пепла.

Масяна осторожно подходит к ним, аккуратно тыкая палкой. Но лишь разбрасывает пепел, который тут же подхватывает ветер, унося его за пределы деревни. Из-за изрядно поредевших рядом местных, кряхтя, выходит староста. Нахмурившись, он осматривает место происшествия, потом переводит на нас суровый взгляд, машет рукой помощникам, которые тут же развязывают «ведьму».

— Стало быть, обманули они нас, эти монахи, — пожевав бороду, молвит он. — То-то сердце мне подсказывало, что неправильные они были...

— Спасло твое сердце ее мать?! — резко перебиваю его. — Хоть один из всех вас заступился за невинных?! Или все вы тут трусы?!

Местные смотрят в землю, а староста отвечает, как ни в чем ни бывало:

— Мы — люди подневольные, ваша милость. Если бы выступили против церкви, то через неделю пришли бы люди барона, да сожгли нашу деревню! А то и Инквизиция пожаловала бы! Но кто бы мог подумать...

Он замолкает, глядя на оставшиеся кучки пепла.

— Стало быть, это была не церковь? — додумывается он.

— На самом деле, мне уже встречались такие, — отвечаю, стараясь не выходить из образа богатого сынка. — Возле академии стояло село с похожей церквушкой. Вот только она сгорела, а новых священнослужителей не привезли. Значит, и там были чудовища.

— Как же нам быть? — спрашивает кто-то из селян. — Ведь на замену пришлют новых?! Всех уведут на пытки, кабы узнают!

Люди сначала шепчутся, но постепенно их вопросы становятся громче и громче, пока староста не поднимает руку, утихомиривая их.

— Спасибо вам, сын графа! — изрекает он. — Но лучше бы вам поскорее покинуть нашу деревню. А если прибудут еще монахи, то скажем им, что напали на них лиходеи и всех перебили. А сами будем проверять. Есть у нас дедовские способы.... У меня только одна просьба. Заберите Лоролею с собой.

Он показывает на рыжую девчушку, стоящую в стороне и с надеждой смотрящую на нас.

— Одной ей тут не выжить, а после такого никто не захочет с ней связываться. Да и опасно ей тут находиться...

— Мог бы и не говорить, — отвечаю, протягиваю руку девочке. — Я бы и так ее тут не оставил.

Та робко, но все же хватается за мою ладонь, перебегая через площадь. И тут же отходит к Масяне, которая моментально принимается успокаивать малышку.

— Нам бы только пополнить запасы воды, — успокаиваю старосту. — И мы тут же покинем вашу деревню. Но надеюсь, в будущем у нас не будет никаких споров?

Тот слегка удивлен, что сын графа обращается на равных, но согласно кивает и кланяется. Пополнив запасы воды в колодце, мы прощаемся с не самой гостеприимной деревенькой и движемся дальше. Но теперь нам можно ускориться без опаски быть кем-либо обнаруженными, так как основной торговый путь идет в на запад от селения, поворачивая к в сторону Центра в то время, как нам нужно на юг. Именно там находятся земли обедневшего графа, продавшего нам свое поместье и титул.

Но, прежде чем сбрасывать маскировку, мне предстоит познакомиться со спасенной девицей и ввести ее в курс происходящего. Пока что Гурри не подает голоса, а мы с малышкой и Масяной сидим на облучке, «управляя» экипажем. Сейчас, когда мы сидим совсем рядом, я могу внимательно рассмотреть девочку. Точнее, девушку. Первое впечатление было обманчивым. Она совсем не ребенок, хотя из-за маленького роста кажется подростком. Как и говорилось ранее, длинные рыжие волосы, челка, ниспадающая на глаза, из-за которой кажется, что она еще меньше своего возраста. Но пронзающий взгляд желтых глаз убеждает лучше всякой внешности, что их хозяйка явно старше, чем кажется. Уши Лоролеи немного отличаются от человеческих, но совсем не похожи на эльфячьи. Если у лесного народа они вытянутые и остроконечные, то у спасенной девушки верхняя их часть вытягивается к затылку под тупым углом, но образуя не такой правильный треугольник, как у эльфов. Я бы сказал, что ее уши больше похожи на гоблинские, но не собираюсь лезть сейчас в душу запуганной малышке.

Когда деревня скрывается из виду, мы останавливаемся возле ближайшего озерца, словно бы на привал. Но на самом деле надо познакомить Лору со всеми. В частности, с Гурри. Из повозки высыпают все остальные девушки, сочувствующие девушке, которую едва не сожгли заживо по ложному обвинению. Когда Лорелея чуточку смелеет, куноичи представляют ей меня, как сына графа. Не стоит раньше времени рассказывать ей все начистоту. Лишь в самом конце девушку аккуратно знакомят с Гурри. Как и ожидалось, та пугается до усрачки, видя в ней какого-то демона. Но доброта и тепло киборгини и остальных девчонок быстро сводят на нет весь ее ужас.

Пользуясь остановкой, андроид преобразует повозку в бассейн, куда сразу же после наполнения фильтрованной и подогретой водой ныряют почти все девушки, затаскивая туда и визжащую с перепугу, смущающуюся Лору. Там ее, как следует, отмывают, приводя в божеский вид, а потом делятся с ней новыми чистыми одеждами, на которые та смотрит, как гном на золото. Когда с купанием закончено, Гурри вновь трансформируется в бронемобиль, и мы, уже не заботясь о маскировке, прём напрямик через степь.

Лишь тогда я подхожу к новенькой, сидящей в уголке. Она все еще сторонится остальных. Девушки не навязывают ей общение, понимая, что ко всему новому надо привыкнуть. При виде меня она вскакивает и неумело кланяется.

— Л-лорд?! — лепечет она, но я лишь устало машу рукой.

— При своих зови меня просто Ричард или Рич, как тебе будет удобнее, — отвечаю, садясь рядом. — Теперь ты с нами. Как ты уже знаешь, мы направляемся ко мне домой. Я, правда, там никогда не был, так как всего лишь четвертый сын в нашей семье и рос в другом месте, но, думаю, там будет гораздо лучше, чем было в той деревне. По крайней мере никто не вздумает тебя сжигать...

При этих словах на глаза девушки вновь наворачиваются слезы. Внимательно наблюдающая за нами Шино, вздыхает, подходит и успокаивает девушку, бросив на меня укоряющий взгляд.

— Не беспокойся, деточка, — прижимая ее к своей мягкой груди, говорит она. — Рич — славный малый и отличный парень. Только он иногда сначала действует, а потом думает. Оглянись. Видишь всех этих девушек. Рич спас каждую из них. Он без сомнения отдаст жизнь за каждую из нас, если понадобится. Можешь верить ему, как самой себе.

Улыбнувшись мне, кошка садится рядом. Лорелея поспешно вытирает слезы.

— П-простите, меня л-лор... Ричард, — говорит она, робко улыбнувшись. — Уж слишком много на меня свалилось за последние дни. Нам с мамой туго приходилось, а сегодня эти, черные, схватили нас... Если бы не вы, то и меня бы сожгли... Я очень вам благодарна лорд... То есть Ричард!