Записки краеведа Кердика, естествоиспытателя Фантазии

Достигнув своей цели, я поразился поредевшим лесам того края: о, Кранн Дарах12! Что сделали они с тобой?!

Ибо я стоял под небом другой страны нордов — страны жестокой, беспощадной; импульсивной, агрессивной.

Под покровом ночи я продолжил свой путь — путь на север, в сторону древней Гномии, в сторону Тираннского горообразования, венцом которому служит гора Тираннберг (известная южанам-амулетинцам как пик Берги Даг ут-Тирани). Продираясь сквозь чащу лесов, представленных буком и ясенем, я не боялся ни тёмных дварфов, ни троллюдей (однажды выведенных в Тронне и размножившихся повсюду), ни скелетонов, ни троллей горных, ни троллей лесных — скорее всего единственный эльф, которого я не так давно видел своими глазами, благословил меня и наделил свойством невидимости, а арбу с кучером и лошадьми, значительно уменьшив в размерах, вложил мне в карман, дабы мне было легче перемещаться в густой, дремучей чащобе.

От тираннского замка Эберн через эйнарские селения Кьоркланн и Виронан, через Гнилые дебри и реку Винешку я направился в Яргард, попутно ведя торговлю — рыбой ли, шкурами ли, клубнями ли. В этот раз мы несколько торопились, ибо защитная аура безымянного эльфа, помогшая мне избежать встреч с одними чудовищами, в эйнарских землях уже не действовала — увы, она иссякла, и я до жути боялся напороться на великанов, кадаверов и зомби. По счастью, их всех я так и не встретил, и поэтому у меня невольно напрашивалась мысль: а существуют ли они? Реальные ли это жители Фантазии, или это выдумки, вымысел людской? Эльфа я видел, гномов — тоже, но этого слишком мало для того, чтобы говорить о том, что волшебство присутствует в действительности, что с течением времён сказка всё ещё не выветрилась. Кому-то такие мои мысли покажутся странными, неясными, непонятными — сущим бредом, одним словом; однако лично мне хочется верить, что Фантазия — это Фантазия, а не скучный, обыденный мир вроде того, который описал мне гном-инженер, и который люди называют «Земля».

«Вот, побывал я и в Эйнаре, и в Ярхейме, — предался размышлениям я, — может, я что-то упустил?».

Отплыв из Яргарда, в котором я за ненадобностью оставил кучера и его повозку, я по Злому морю добрался до острова Мареанн, дабы сделать небольшой однодневный привал в селении Фрумскогур (при этом держась подальше от испаряющей ядовитые миазмы впадины Погань, что в Проклятом месте — иногда очень трудно избежать приступов любопытства и соблазна). Оттуда я всё так же морем прибыл в Абфинстермаусс, в котором держал отчёт пред кронингом о том, где я бывал и что видел. Свободный негоциант — непозволительная роскошь во все времена, ведь ты делаешь всё, что тебе заблагорассудится (разумеется, в рамках закона). Поэтому я не боялся государева гнева относительно того, что я ему ничего не привёз из посещаемых мною ранее земель, потому как у нас был уговор на то, что если я что и найду, то это будет нечто такое, чего у кронинга в сундуках нет.

Набравшись сил в родных стенах, я снова стремлюсь скорее от них избавиться — но лишь затем, чтобы побродить по белу свету и вернуться обратно. Вот, ваш покорный слуга, ваш Кердик садится на большой торговый корабль, на это морское такси, дабы совершить ещё один круиз — и экипаж судна не в силах противиться моей воле, ибо я действую с позволения самого кронинга!

Прежде, чем плыть по Морю мерзлоты на восток, я, находясь в водах Злого моря, решил взять курс на северо-запад, дабы пересечь Студёный океан и попасть в другое полушарие с севера — попасть в то место, о котором я имел весьма скудную информацию.

Через несколько дней (или недель?) пути я вычислил координаты своего местонахождения: семьдесят градусов северной широты и шестьдесят градусов западной долготы — мы неподалёку от мыса, являющимся северной оконечностью полуострова Вуффэлл (который, в свою очередь, является прародиной йнигг, их одноимённой страной, ныне канувшей в небытие).

Не заходя в воды Северо-Западного моря, корабль продолжил своё плавание; он плыл по волнам так, как плывёт по воздуху пернатый хищник луноед. Однако сколько я ни пытался, я не смог достичь ни Волшебных земель, ни Тёмных земель — стрелка моего компаса крутилась так, будто сошла с ума. Мне не помогли ни смекалка, ни жизненный опыт, ни солнечный камень, ни молитвы — всё без толку; не видать мне, как своих ушей, ни Лиэрских рудников, ни харчевню «Коннахт», ни Мэнн, ни Шеллфолд, ни замок великанши Ёллейн, ни даже гору Энгер! Не увижу я драконов…

Сквозь туман я различил свет и очертания маяка и поплыл к нему — ах, как горестно воздевал я руки немного после! Ибо маяк оказался всего лишь миражом, частью сурового, но удивительного морского пейзажа — равно как и выныривающие время от времени морские коровы, эндемики этого ареала. Воздевая руки, я, находясь в состоянии аффекта, в состоянии отчаяния, разодрал бы и свои одежды — но климат Севера до крайности суров и даже жесток; потому я, поборов свою минутную слабость, вновь обратился в стоика и велел кораблю разворачиваться. Не судьба — значит, не судьба: мы плывём на восток. Что же до Волшебных земель — отныне и вовеки это не сбывшийся сон мечтателя; эти земли словно растворились в пучине, как Нуменор, или недоступны простым смертным, как Валинор.

Так, в компании лишь китов да моржей мы плыли ещё некоторое время, пока по мою правую руку не оказались берега моей родины — северное побережье полуострова Тронн, преисполненное арктических пустынных, тундровых и дерново-грубогумусных почв, характерных для субполярных редколесий и лугов, постепенно скрылось из виду.

Вскоре я уже плыл по Морю нордов, не заходя в Китовую гавань и стараясь не уклоняться к югу, потому что знал, что меня там ждёт: гигантская расселина, пробоина (если такие слова вообще можно применить к гидрографии); адская воронка, водоворот судьбы — рулетка, в которой нет победивших. Ибо ещё никому не удавалось вернуться из Врат смерти, из лап узкого, но коварного залива — узкого перешейка между восточным берегом Стерландии и западным берегом, принадлежащим кронству Сюшер, улусу Вурра и владению Номадистан. Оба этих намеренно безлюдных берега были заброшены много тысячелетий назад; здесь нет ни флоры, ни фауны, ни грибов, ни волшебных созданий. Говорят, что Врата смерти — одно из самых странных мест в моей Фантазии (наравне с Берегом костяных статуй, пустыней Хюм и Руническим морем); многое свидетельствует о том, что когда-то здесь произошла страшная геологическая катастрофа — вплоть до разлома континента пополам. Более экзотические гипотезы строятся на предположении, что это происки Первого среди драконов — того, кого нельзя называть его настоящим именем; дескать, этот сверхгигант грыз Фантазию вдоль и поперёк — оттого она и приняла столь причудливые формы, формы неправильные и донельзя изрезанные.

Еле уклонившись от опасных течений, мы благополучно поплыли дальше, но спустя некоторое время столкнулись с другой напастью: по мере нашего продвижения на восток мы всё чаще стали сталкиваться с плавучими льдами — пока и вовсе не встали, как вкопанные.

Я не досмотрел, я проглядел; я забыл, что уже зима. Я не учёл многих вещей — в том числе и то, что, несмотря на одну и ту же широту (которой мы придерживались непрестанно), долгота имеет здесь куда большее значение! Иными словами, здесь заметно холоднее, хотя это был всё тот же Север. Течения были более холодными, вода являла собой уже сплошной непроходимый лёд… Что мы могли сделать?

Ныне кораблю стоять до самой весны, а я, сойдя на берег, двинулся, куда глаза глядят. Конечно же, у меня имелась при себе карта, но я и так знал, где я примерно нахожусь: это богатая серебром Сиберия, собственной персоной. Некоторые именуют её Вюрценландией, но это не имеет для меня особого значения. Гораздо больше меня занимал тот факт, что именно этими землями некогда управляли одноглазые великаны Севера. Добро пожаловать, Циклоптера! Добро пожаловать, суровый край ледяных дюн…

На сей раз, я был хорошо подготовлен к холодам, поэтому, одиноко ступая сначала по океаническому льду и промёрзшему шельфу, затем — по палевым мерзлотным и мерзлотно-таёжным почвам Сиберии, я без особого труда вышел к приморскому селению Ойгир — благо, циклоны/антициклоны вращались сейчас вдали отсюда. Зато я чувствовал, как меня в кромешной тьме насквозь сверлили мириады светящихся глаз, явно принадлежащих фуриям, бестиям и иной нежити; я натыкался на следы каменных троллей и кефалогигантов.

— Ъ, — радушно поприветствовали меня, едва я заглянул в местную таверну, — только настоящий мужчина может доплыть до Сиберии!

Согревшись у камина и подкрепившись горячим бульоном с загагарой13, я заночевал, а наутро, всё так же пешком я направился в сиберскую столицу — город Клоггенбор.

Пребывая в Сиберии некоторое время, я заметил (хоть и читал об этом ранее), что, в отличие от Тираннии, в которой преобладал гедонизм14, или Тронна с его магократией, по другую сторону Врат смерти в кронствах нордов был распространён культ воды и льда — что есть прямая противоположность Эйнару, где довлел культ огня.

Не сочтите меня вечным кочевником (ибо это не есть образ моей жизни — только временное призвание, зов неведомого духа), но я снова не усидел на одном месте. Я точно юла и егоза, в мои-то лета. И сейчас передо мной, перед Кердиком-непоседой стоял выбор: плыть ли в соседний Свэй морем, или же идти по суше, спустившись с Ледовых холмов.

В раздумьях пребывал я долго: сухопутный путь, несравненно, короче, однако в таком случае мне предстоит преодолеть множество преград в виде всяких узких горных перевалов, а Чёртову гору и вовсе лучше обойти.

Мой разум и моё сердце, посовещавшись некоторое время, пришли к мнению, что морской путь для меня будет более предпочтительным — более того, от Клоггенбора географически рукой подать до прародины всех нордов — издревле закованному в ледяной панцирь острову Амеланд. Одни кличут его Нордикой (отсюда название общего для нас языка), другие ещё более официально — просто Нордландия. Но и Нордландия, насколько мне известно, не является настоящей прародиной моих предков: ходят не беспочвенные слухи, что норды приплыли на тот остров откуда-то с Севера — то ли с полюса, с северной полярной шапки, то ли вовсе с иного полушария, что за ней. Ещё более невероятным является сказ о том, что норды — пришельцы из глубокого космоса, потомки некой высшей цивилизации, а также то, что они появились и в Фантазии, и в параллельном мире, на планете Земля одновременно. Проверить эту теорию я не в силах — не в моей это власти. Да и, честно говоря, подобные кривотолки имеют сомнительный характер — насколько мне известно, первые норды в своём развитии недалеко ушли от пещерного человека — так о какой высшей цивилизации речь? Более того, я обладаю знанием о том, что первую настоящую цивилизацию построили люди Востока — раса желтолицых, раса щелеглазок; эти невысокие, но очень умные люди обладали высоким коэффициентом интеллекта (средний показатель которого варьировался от ста сорока девяти до ста пятидесяти двух), и по количеству изобретений не уступают ни гномам, ни эльфам — раболепия у меня пред ними нет, зато имеется всяческое уважение. Это великие, достойные пракитайцы, заслуживающие пристального внимания. Это в их краях находится Земля вечной молодости! Кто знает — может, мне повезёт? Посчастливится открыть эту страну заново…