Отражения

Глава 5. Ты — моё отражение

В Атриуме было шумно и многолюдно: волшебники спешили по домам и по очереди исчезали в зелёном пламени каминов. Квинси с важным видом кивал им, хотя его никто не замечал, и злорадно ухмыльнулся, увидев Гермиону. Она напряглась при виде аврора, который жестоко оглушил её, и инстинктивно дёрнулась к Люциусу. И Малфой это заметил.

— Мистер Квинси, — он подошёл ближе. — Говорят, вы своим рвением просто подвиги творите.

Квинси приосанился.

— Долг обязывает, сэр!

— В таком случае вам стоит подумать, на кого вы поднимаете палочку. В этом месяце вы лишены премии.

— Но, сэр…

А Малфой уже развернулся, ведя «невестку» под руку. Гермиона почувствовала, как стало удивительно приятно от того, что кто-то заступился за неё. Приятно чувствовать себя женщиной, и так спокойно, когда рядом твёрдое мужское плечо.

Гермиона пару раз была в аврорате с Роном. После войны Министерство выделило им просторный тренировочный зал и небольшую аудиторию для сдачи экзаменов и отчётов. А дальше по тёмному коридору за неоткрываемыми дверями скрывались склады с темномагическими реликвиями. Там, судя по слухам, хранились палочки Пожирателей Смерти, проклятые вещи и много чего из ассортимента «Горбина и Бэрка».

Вот туда-то они с Малфоем и направились. По пути Гермиона заметила, что в Министерстве Люциусу кланялись почти все, а в лифте какой-то волшебник с заискивающей улыбкой попытался сунуть какие-то документы на подпись.

— Нет, мистер Айронс! — с досадой отстранился Люциус. — Я вам уже объяснял, вам нужен спонсор! Вы не попадаете ни под одну социальную программу! Обратитесь к благотворительному фонду помощи Поттера!

Кабинет начальника аврората встретил их суровой аскетичностью: несколько чёрных папок на стеллаже, массивный дубовый стол и пара стульев для посетителей.

— Прошу прощения за столь долгую задержку вашей палочки, миссис Малфой, — пожилой аврор с пышными чёрными усами даже не смотрел на неё, копаясь в верхнем ящике стола. — Мы изучили последние заклинания, которые были ей сделаны, и не нашли ничего… противозаконного.

Он выложил палочку, и Гермиона почти уже схватила её, как вдруг аврор отдёрнул руку.

— Что вы делали в Министерстве так поздно?

— Хотела повидать своего друга, Гарри Поттера, — уверенно солгала Гермиона.

Аврор скептически хмыкнул.

— Вы бы ещё Уизли приплели! Придумайте что-нибудь поправдоподобнее!

Гермиону неожиданно разобрала злость.

— По какому праву вы со мной так разговариваете? Я не нарушала закон, пришла за своей собственностью, а в ответ получаю оскорбления!

Аврор выложил палочку, и она схватила её, подавляя желание превратить его в жука-навозника. С этими усами — будет самое то!

— Верните мне медальон! — настойчиво сказала Гермиона. — Он тоже принадлежит мне!

Аврор сверлил её чёрными глазками, не двигаясь с места.

— Откуда у вас проклятая вещь, а, миссис Малфой?

«Жук-навозник, — подумала про себя Гермиона. Она всё больше начинала понимать своё отражение. — Он просто жук-навозник!»

— Будь вы чуть внимательнее, вы бы заметили, что медальон давным-давно расколдован, — с едва заметным ядом в голосе ответила она. — Это просто украшение, которое я получила в подарок. И если вы не знаете, какую причину изобрести, чтобы украсть его…

— Всему есть предел! — взвился аврор. — Вам ли обвинять меня в краже после того случая с портсигаром?!

— Мистер Трамп, — мягко вмешался Малфой, — мы спешим. Да и вас дома ждёт семья. Давайте покончим с этим и не будем опаздывать на файф-о-клок.

Аврор промычал что-то нечленораздельное, но возражать не посмел. Только пробормотал:

— Он на складе. Вторая дверь от кабинета. Надо будет расписаться в ордере.

Гермиона вышла. Она быстро нашла нужную дверь и постучала. Ей открыл хмурый седовласый волшебник.

— Добрый вечер. Я — миссис Малфой. Мне нужен мой медальон. Он с рубином…

— Знаю, знаю… обождите-ка, дамочка.

Кладовщик развернулся и, шаркая, ушёл вглубь. Было слышно, как он роется, передвигая деревянные ящики, и что-то напевает себе под нос.

Наконец он вынес бумажный свёрток и Гермиона, заполнив бланк ордера, получила медальон. В коридоре было темно, и она отошла к единственному источнику света — масляному фонарю под потолком. Едва она развернула плотную бумагу, чтобы оценить, сколько пылинок осталось на рубине, за спиной раздался знакомый голос.

— Всё никак не успокоишься, Гермиона?

Она обернулась.

— Привет, Гарри.

Он стоял у порога в изумрудной куртке из драконьей кожи, жилистый и подтянутый — настоящий аврор.

— Добрый вечер, миссис Малфой.

В зелёных глазах таилась какая-то неясная грусть, и Гермиона вдруг сообразила, что это жалость. И жалеет он её. Она подошла ближе и решила его спровоцировать.

— Ты ведь знаешь, в чём причина, верно? Знаешь, почему я себя так… странно веду?

Гарри молча смотрел на неё, и Гермиона едва заметно сжала кулаки: так они сами втроём когда-то смотрели на родителей Невилла в Мунго.

— Знаешь, — быстро шепнул он ей на ухо, — как бы там не искалечила тебя эта сука Лестрейндж, я всё равно всегда вижу мою подругу, храбрую и добрую.

Гермиона отшатнулась.

— Лестрейндж? Когда пытала Круциатусом?

Гарри тихо добавил:

— Ты, конечно, сильная. И никогда в это не верила. Но ты изменилась с того момента. А потом, когда твои родители скандалили из-за того, что ты стёрла им память… я ещё тогда понял, это была Авада для тебя, и прежняя Гермиона, похоже, умерла.

Гермиона закрыла глаза и потёрла виски.

«Беллатриса! Именно! Вот кого напомнил смех отражения!»

— Так вот оно в чём дело… Гарри, послушай!

— И знай, — быстро поговорил он, — я никогда не оправдывал Рона… Просто я люблю Джинни, понимаешь?

— Встретила старого друга? — Люциус подошёл неожиданно, и Гермиона вздрогнула. — Мистер Поттер.

— Всего доброго, Гермиона. Мистер Малфой.

Гарри уходил от них по коридору, унося вместе с собой ответы на новые вопросы, которые всё множились и множились.

Гермиона с трудом дождалась, когда они наконец покинули Министерство через камин и оказались на Косой Аллее.

Люциус протянул ей руку.

— Ну что, готова? Идём к Мадам Малкин.

Он ожидал всего, чего угодно, но только не того, что она вычудила. Гермиона сделала шутливый книксен и улыбнулась:

— Сердечно благодарю вас, мистер Малфой, за то, что помогли мне вернуть палочку!

И трансгрессировала неизвестно куда.

* * *

Люциус обнаружил её минут через десять на Кавинтон-роуд, на крыльце двухэтажного дома из красного кирпича, обсаженного клёнами. Гермиона колотила в дверь что было сил, и та дрожала и прогибалась под неистовым натиском.

— Мама! Папа! Мама! Маа-а-а-ама-а-а!

Вдруг дверь распахнулась. На пороге показался низкорослый мужчина в клетчатой рубашке и потёртых джинсах.

— Какого чёрта ты творишь?! Я сейчас вызову полицию!

Узнав её, он замер и нахмурился.

— Чего тебе?

— Папа, папа… — Гермиона никак не могла набрать воздуха в грудь, чтобы спросить главное.

Она помнила отца совсем другим, а в этом мире он похудел и осунулся, глаза прятались в паутинах морщин.

— Какой я тебе папа? — передразнил он. — Ты же ведьма? А я человек! Ты ушла, отказалась от нас, жалких магглов. Так?

— Я была не права! — закричала Гермиона, глотая слёзы. — Это была ошибка! Папа, скажи… скажи, пожалуйста… мама, где мама?

Отец замер, с недоверием и презрением глядя на неё.

— Её нет.

— Где она? В гости уехала, к бабушке? Куда? В Колвер?

Он смерил её холодным взглядом и бросил:

— Загляни-ка на Хайгейт, дочка, — голос его дрогнул. — Умерла она! Не вынесла твоего предательства!

И с треском захлопнул дверь.

Гермиона растерянно протянула руки к дому, не то желая обнять, не то, вопрошая: что же это, за что же это? Но дверь оставалось закрытой. Глухой. И немой. Хайгейт — это ведь… Это Лондонское кладбище.

Она прислонилась спиной к косяку и бессильно съехала на вытертый коврик у крыльца. А потом бросила под ноги палочку — зачем она, если не может вернуть маму? И, сжав в кулаках длинные пряди, зарыдала от боли.

Гермиона ревела некрасиво, размазывая солёные слёзы по щекам, и не сразу заметила, как рядом опустился Люциус. Он просто сидел и молчал, покручивая в руках её палочку.

В доме наверняка слышны были эти звуки, но никто не вышел. Только жёлтые листья с клёнов падали на крыльцо и шуршали, подгоняемые тёплым лондонским ветром. У соседей кто-то равнодушно включил музыку. Где-то за забором лаяла собака.

Люциус не делал ни единой попытки хоть как-то утешить её, а Гермионе именно в этот момент хотелось, чтобы её хоть кто-нибудь обнял, пусть даже Малфой. Хотелось хоть немного тепла.

— Я так надеялась… — прорыдала она, — что хотя бы здесь… она будет жить… а я её обниму… хотя бы ещё ра-а-а-аз!.. я будто второй раз её потеряла…

Вскоре Гермиона затихла. Она забрала у Люциуса палочку и обняла колени, пустыми глазами глядя на проезжую часть, по которой одна за другой проносились машины и жёлтые кэбы. На душе было пусто и холодно.

— Знаешь… — начал Люциус, — когда Нарцисса умерла, я долго не мог смириться. Долго спал в её комнате, перебирал её вещи. Они, знаешь, пахли ей. Так легче. А вот с её портретом долго говорить не мог…

— Отчего она умерла? — тихо спросила Гермиона.

— Волдеморт. Сразу, как только узнал, что она скрыла от него, что Поттер жив… Я иногда жалею, что этот ублюдок не может воскреснуть снова.

Гермиона испуганно подняла на него зарёванные глаза.

— Тогда бы я убил его. Сам, — пояснил Люциус. — Он ведь освободил меня из Азкабана в обмен на то, что его штаб-квартирой станет мой дом.

Он поднялся и протянул ей руку.

— Идём-ка.

— Куда?

— Туда, куда тебя послали. На Хайгет.

* * *

После посещения кладбища у Гермионы на душе осталась какая-то липкая тоска. Она, будто сажа, обволакивала и чернила настроение, даже несмотря на то, что они вместе с Люциусом наколдовали приличный венок белых лилий и положили его к каменному надгробью.

В мэноре ведьма стояла напротив зеркала и разглядывала своё отражение.

— Что тебе сделал Рон? Почему ты сдалась. Почему именно Люциус?

Но отражение, конечно, только молчало и хмурилось.

Люциус достал из бара два бокала и крепкое шерри.

— Пей. Тебе нужно.

Гермиона осушила бокал до дна и поморщилась от крепкого напитка, когда Малфой наполнил его во второй раз.

— До дна.

— А вы?

Он молча опустошил бокал и налил ещё.

— Не чокаясь.

Гермиона облизнула сладкие от вина губы. Нервы наконец распустило, туго натянутые, как струны, они теперь снова стали свободными, живыми.

— Никогда столько не пила на голодный желудок… — пробормотала, качнувшись, Гермиона. — Оу, Люциус, у вас есть приличный стейк и красное вино?

— Зачем тебе?

— Мы будем делать мясо по-французски!

— Мы? Есть же домовики.

— Всё волшебство мяса по-французски и есть в том, чтобы приготовить его своими руками!

Она укоризненно взглянула на него, и Люциус понял, что Гермиона опьянела. Спорить в ней в таком состоянии он не стал, и решил посмотреть, что из этого выйдет. Хотя бы из праздного любопытства, почему нет?